Привычная бездна

"De Vermis Mysteriis" Ты прячешь Смерть Под маской лживых слов Ты примеряешь тысячи имен (группа "Lamia Morra") Мэг смотрит в полутьме комнаты на свои руки, и её охватывает отчаянье. Появляется желание взять бритву и полоснуть, от всей души, по вене, чтобы больше никогда не видеть эти пухлые руки, эти короткие пальцы. Кокетливое зеркало на столе в пластмассовой розовой оправе, окружённое плюшевыми игрушками, баночками с косметикой и лаком, выглядит слишком шикарным для неё. В него тоже не хочется смотреться. Словно бы она может увидеть призрака или зеркальный коридор или ещё что-нибудь ужасное. Хотя всё лучше, чем её лицо, право слово. Ей даже не нужно заглядывать в зеркало, она изучила своё лицо, будто бы втайне восхищалась им. Но на самом деле долгие часы пыталась понять, почему, ну, почему она ничуть не похожа на свою красавицу-мать?! Хотя её брат Крис тоже похож на отца, разве что голубоглазый блондин, но он парень, так что ему можно быть мерзким уродом. Лоис даже называет его красивым и умным, хотя по своему развитию Крис отстаёт лет на десять. Она всё-таки не может удержаться, зеркало манит её, будто какую-нибудь сказочную королеву. И, да, она бы отдала душу за то, чтобы кто-нибудь назвал её хотя бы симпатичной. Лицо в форме груши, щёки кажутся обвисшими, словно грудь пятидесятилетней женщины, коричневое каре из тусклых волос зрительно ещё больше расширяют щёки. Разве что глаза красивые. Мэг сняла очки и, проморгавшись, уставилась на себя, включив лампочку возле кровати. Да, глаза, безусловно, были неплохими - большими и карими, разве что ресницы короткие. Но нельзя же иметь всё сразу, верно? Тело тоже напоминало грушу, по крайней мере, ей так казалось. Она была пухлой и постоянно пыталась похудеть, но не могла, так как "заедать" стресс вкусностями стало её второй натурой. И даже когда родители ругают её, а Крис орёт, что она опять сожрала все булочки к чаю, она уже на это не реагирует. Когда получается возможность подработать, то она откладывает деньги, в том числе, и на сладости. И в особенно удачные дни заходит в кафе и заказывает пирожные и чай. Это было раньше, пока противная Джослин не отравила ей и это удовольствие, подкараулив её возле кафе и наговорив мерзостей, назвав коровой. Иногда Мэг кажется, что у Джослин нет никаких других дел, кроме как постоянно отравлять ей жизнь. Эта высокая и красивая блондинка, которая явно станет моделью после школы - или просто выйдет замуж за миллионера или прославится в Голливуде - постоянно говорила ей гадости и подзадоривала подружек, чтобы те тоже издевались над ней. В конце концов дело закончилось тем, что в школе над ней потешались все. Криво усмехнувшись своему отражению, Мэг подумала о том, что Джослин всё равно не сможет причинить ей боли больше, чем её собственная семья, которая тоже её ненавидела. Одно дело, когда над тобой измываются незнакомцы, а другое - когда тебя презирают те, кто дал тебе жизнь и должен оберегать от жестокого мира. Удар в спину. Сколько их она уже пережила. И когда же наступит долгожданное привыкание? Если даже к наркотикам можно привыкнуть, как говорят, то почему нельзя приучить себя равнодушно относиться к тому, что тебе все вокруг стремятся причинить боль? То, что белобрысая Джослин и её банда "девочек из группы поддержки" отрываются на ней, можно было объяснить тем, что Мэг не могла им ответить. И дело тут даже не в её внешности, были в школе девушки и пострашнее, инвалидки, например. А в том, что она была бедной. Нет, даже не так: будучи внучкой миллиардера, сама она не имела ничего. Как, собственно, говоря, и её семья. Но задирать Криса Джослин всё-таки побаивалась, так как он был совершенно без тормозов, как и их отец, Питер, и мог дать в рыло. Сама же она просто не могла никого ударить. И от бессилия ярость всё накапливалась и накапливалась, постепенно отравляя душу, проникая в сознание чёрными щупальцами. Каждый раз, когда кто-то из её семьи начинал вслух читать её дневник самым мерзким голосом, который только мог изобразить, ей хотелось взять нож и всех зарезать. В общем-то, постепенно она отучила их от этой мерзкой привычки, когда начала писать гадости про всех членов семьи - ещё и получила за это подзатыльник от отца и резкий окрик от матери. Будто бы это она сделала что-то плохое! Мэг ощущала ненависть почти ко всем в семье, кроме Стьюи. Младший брат был настоящим гением, он постоянно был погружён в свои неведомые мысли, общаясь преимущественно с Брайаном, давним другом Питера, который почему-то жил с ними, и относился к ней неплохо, если сравнить с остальными. Брайан же радостно присоединялся к травле, на что она однажды ядовито сказала, что он подлиза, который станет вылизывать сапоги её родителей, чтобы его только не выгнали, так как у него никогда и ни на что нет денег. И тогда её обозвали чёрствой и жестокой, а Питер снова отвесил ей затрещину, словно они все получили индульгенции на греховность, а ей заветная бумажка так и не досталась. В такие моменты Мэг осознавала, что сытый голодного никогда не поймёт. И ухоженная красавица никогда не пожалеет пухлую уродину. И здоровый человек не поймёт инвалида, пока сам не окажется на инвалидном кресле. Мэг иногда общалась с их соседом Джо, бывшим полицейским, который был рад любой компании, чтобы поговорить о прошлом и хотя бы несколько минут не думать о настоящем. Её отец любил подшутить и над Джо, причём, прямо в его присутствии, а тот терпел издевательства, так как у калеки и так ограниченный выбор друзей и знакомых. Мэг сначала искренне удивляло то обстоятельство, что её семья почему-то видит лишь её недостатки, а своих в упор не замечает, а стоит ей что-то такое сказать или даже намекнуть, как её лишают карманных денег на несколько дней. И бьют, конечно же. Отец отвешивает затрещины, глядя на неё с брезгливостью, как на раздавленную гусеницу, брат может толкнуть, столкнуть её с лестницы - она несколько раз ломала руки и ноги, но его даже не наказали. Брайан любит подставлять подножки, даже когда погружён в написание очередного неудачного романа. При этом Крис не хотел и в упор замечать, то он тупой придурок и жиртрест, как и Питер. Лоис плевала на свою бурную молодость, съёмки в порно и употребление наркотиков. Кроме того, её мать не желала признавать, что выбрала Питера исключительно по своему тупоумию, так как, по мнению Мэг, Питер был наихудшим вариантом на всей планете. Даже она бы не выбрала такого урода - во всех смыслах! Из-за Питера они, будучи родственниками миллиардера, не получали от отца Лоис ни цента! Мэг понимала, что, появись она однажды в школе в шмотках от Прада и в украшениях с драгоценными камнями, та же Джослин тут же кинется лизать ей жопу. Какой бы жирной и волосатой эта часть тела ни была. Однажды она не выдержала и высказала матери всё, что думает о её уме - точнее, его отсутствии - и о её выборе мужа. Лоис тогда так сильно её избила, что Мэг пришлось неделю пропускать школу и опять врать в клинике, что она упала с лестницы. Мэг и не думала подавать в суд на родителей, так как, во-первых, полагала, что в приюте будет ещё хуже, а в приёмной семье к ней станут относиться ещё гаже, а во-вторых, всё-таки лелеяла надежду, что когда-нибудь дедушка даст ей денег. Хотя бы на колледж. Каждый раз, когда она указывала на недостатки члену семьи, её наказывали, а когда она обижалась на их издёвки, то над ней смеялись и называли истеричкой с постоянным ПМС. Ей пришлось научиться сворачивать язык в трубочку и засовывать его в задницу, чтобы не получить очередной тычок, пинок, лишиться карманных денег, которые ей и так давали очень редко. Ей пришлось научиться становиться незаметной, чтобы её трогали как можно меньше дома и в школе. Но даже эти навыки выживания не слишком-то и помогали. В её семье было слишком много проблем, и каждому из членов семьи требовалось отыскать виноватого, чтобы выплеснуть свои комплексы, злость и другие негативные эмоции. А девочкой для битья всегда была только она. Крис мог дать в глаз и отцу, а также, на примере Питера, ударить мать. Но Лоис всегда давала сдачи, с ней было опасно связываться, учитывая, что в своё время она была чемпионом в женском боксе. Питер же приносил деньги, а Крис не хотел оставаться без подачек. Стьюи был слишком мал, да и опасен. Родители замечали, что при неконтролируемых всплесках ярости их младший сын начинал крушить всё вокруг и мог даже прибить. В общем-то, Мэг догадывалась в кого пошёл её младший брат - в её дядю Патрика, который сидел в психушке и всегда ухитрялся сбегать на Рождество, чтобы задушить пару-тройку толстяков. Иногда Мэг очень хотелось, чтобы Патрик сделал ей подарок и прикончил брата и отца. Но в глубине души она понимала, что Питер нужен им всем, нужен ей, как единственный добытчик в семье. Лоис работала время от времени, зарабатывала мало и тратила все деньги исключительно на себя. Вот от смерти Криса она бы не отказалась, хоть и понимала, что всё равно её не стали бы любить больше. Или вообще любить. Самой большой мечтой Мэг было покинуть родной дом, закончить наконец школу и больше никогда не приезжать в Куахог. Забыть его, как страшный сон, если получится. Мэг также мечтала больше никогда не видеть своих родителей. Ведь даже когда ей доставалось немного счастья: какой-нибудь более-менее приличный парень начинал за ней ухаживать - быть может, на спор? - или она пыталась измениться в лучшую сторону, то они тут же начинали её замечать, и вмешивались в её отношения с грацией съехавшего с рельс поезда. Отец сразу же начинал операцию по отваживанию кавалера, как и её мать, и Крис. Даже Брайан принимал участие в этой потехе. Они показывали парню её самые неудачные фотографии, со смаком рассказывали, какая она дура и позорили её. Если же парень выдерживал и это, то отец прямо запрещал ему с ней встречаться, делая вид, что заботится о ней. Её тошнило от их неумолимой злобы и лицемерия. Но больше всего Мэг ненавидела Питера за то, что из-за него она родилась страшной - потому что пошла в него, а не в мать. Она ненавидела его и за то, что из-за него они лишились денежной поддержки неприлично богатого деда, который в общем-то любил свою дочь, но, так как всегда ругался с Питером, то и не помогал им ничем. Мэг не могла понять, почему её мать считает себя очень счастливой, отчего не видит, что Питер тянет их на дно? Их отец пил, его увольняли со всех работ, он ухитрялся разбазаривать всё, что им доставалось, в рекордные сроки. Его интересовали только пьянки с друзьями в "Пьяной устрице", а также рыбалка и дурацкие телепередачи. Он хамил всем, даже собственной любимой жене, избивал их под настроение. Разве что Крис и Стьюи могли дать ему сдачи, а Брайан всегда нюхом чувствовал, когда в доме начинало вонять неприятностями и мгновенно испарялся по своим делам, неделями ночуя у своих глупеньких, но хорошеньких любовниц. Да и друзей Питер подбирал под стать себе: меланхоличного темнокожего мужчину Кливленда, того самого соседа-колясочника Джо, а также Глэна Куагмира, неисправимого бабника. Глэн сначала произвёл на неё приятное впечатление, так как сходу не включился в игру: "Мы все ненавидим Мэг", но затем она также в нём разочаровалась, особенно, когда этот ловелас, которого "заводили" даже девушки-калеки, ясно дал понять, что считает её уродиной. И всё-таки было в Глэне нечто такое, что привлекло её пристальное внимание. Оторвавшись от созерцания собственной некрасивой физиономии, Мэг устроилась на кровати, заложив руки за голову, обдумывая эту неожиданную мысль, больше похожую на наваждение. Обычно, оставаясь одной, она мечтала о каком-нибудь школьном красавчике или шикарном мужчине, увиденном по телевизору или просто на улице. Либо же представляла себе гибель всей семьи в какой-нибудь автокатастрофе, а затем свою счастливую и богатую жизнь в роскошном особняке дедушки и бабушки. В этот же вечер перед её внутренним взором вновь появился Глэн. Мэг никак не могла понять секрета его привлекательности. Мужчине было далеко за сорок, он был очень худым, даже казался истощённым, с бледным лицом очень некрасивой формы: та же "груша", как у неё, только ещё более грубо "вытесанная", с прилизанными гелем чёрными волосами и с узким, длинным носом. Одевался он в нечто гавайско-цветастое, вёл себя надменно и постоянно собачился с Брайаном. За это она ему на самом деле была благодарна, так как только Глэн мог поставить на место гламурного недо-писателя, который смеялся над ней, хотя и не имел на это права - всё-таки, он не был одним из их семейного клана. И то, что она прощала родным, не могла простить ему. Она ненавидела его величавую снисходительность, манию величия, уверенность в собственной неотразимостью и умение изящно сесть на шею Питеру, который этого даже не замечал. При этом, как замечала Мэг, Брайан не без успеха клеился к Лоис, и та принимала его ухаживания, особенно после очередной крупной ссоры с Питером, когда тот замечал её седые волосы, шутил насчёт обвисшей груди и морщин. Однажды она услышала, как Глэн, напившись, выговаривает всё это Брайану; то, что опасалась сказать она, резко и грубо высказал Глэн. После этого он стал её кумиром. Разумеется, Мэг не стала досаждать ему. Но она уже умела становиться незаметной. Не в такой степени, в какой ей бы хотелось, конечно, но всё-таки некоторых успехов достигла. Не приходилось прилагать особенных усилий, чтобы тихонько усесться в гостиной, когда папа приглашал друзей в гости, и наблюдать за ними, подслушивать и подсматривать. Правда, чаще всего они всё-таки собирались в баре, и в такие моменты она теряла их из виду, что её изрядно расстраивало. В бар папа не брал даже Криса, и она понимала, что и ей это развлечение не светило. Но так как Глэн жил по соседству - как и другие друзья Питера (тот не любил далеко ходить и ездить, так как у него начиналась одышка) - она могла следить за тем, что происходит у него дома через окно. Её окна как раз выходили на окна его дома, поэтому можно было часами следить за ним. Кроме того, Глэн приглашал их в гости время от времени. Чаще всего он приглашал всё-таки Питера и Лоис, так как дружил с первым и западал на вторую. Мэг всегда ненавидела неувядающее очарование матери. Несмотря на то, что Лоис стукнуло сорок два года, она покоряла мужчин. Мэг даже тайком нашла в Интернете, скачала и просмотрела порно-фильм с молодой Лоис. Ей хотелось верить, что когда-нибудь она станет хоть немного походить на неё. Хоть чем-нибудь! "Волосы, что ли, в рыжий покрасить? Так я всех этим только насмешу", - Мэг рассеянно покрутила малиновую шапочку, а затем со злостью швырнула её в стену. Она невольно вспомнила, как Брайан когда-то пытался её образумить, когда она увлеклась изучением Библии в какой-то новой секте. "Ты веришь в Бога? Как ты думаешь, если бы он существовал, то создал бы тебя, с твоей плоской грудью и огромной задницей?" - кричал он, оттаскивая её из группы обезумевших людей, сжигающих книги. И, да, Мэг не слишком-то верила в Бога. То есть, верить-то верила, но считала, что ему нет никакого дела до жалких людишек. До неё уж точно нет. По крайней мере, сколько раз она не просила, рыдая в подушку, избавить её хотя бы от Джослин - "Пусть эта дрянь перейдёт в другую школу! Пусть заболеет и помрёт! Пусть её переедет машина!" - это ничего не дало. Каждое утро Джослин заходила в класс, поражая красотой и модной одеждой, ароматом духов и греха, милой улыбкой, предназначенной лишь для её дружков и подружек. И каждое утро её личный ад продолжался. Мэг взяла айфон и вздохнула, так как никто ей не звонил и не писал. Знакомых у неё не было, друзей тоже. Никто не хотел злить Джослин и её "группу поддержки". Поправив подушку и положив айфон обратно на стол возле зеркала, Мэг задумалась о том, почему никто не замечает, что Глэн на самом деле маньяк? Возможно, по той причине, что все в их окружении были в той или иной степени тронутыми. Питер... Питер - это Питер. Глупый, официально признанный умственно неполноценным. Он дня не мог не прожить, чтобы не втравить всю семью в неприятности, поссориться с родителями Лоис и сказать ей гадость. Лоис - нимфоманка, помешанная на уродливом и глупом толстяке, способная устроить просмотр собственного порно-видео в церкви, полной людей. Очень сильно напоминающая ей Джослин. По крайней мере, история с новой красавицей-ведущей, которая когда-то была страшной толстухой - ещё более уродливой, чем она сама - это доказывала. Тогда мать издевалась над этой девушкой, что та запомнила на всю жизнь, а Лоис забыла сразу после окончания школы. Мать, принимающая лёгкие наркотики во время всех своих беременностей и едва не сделавшая аборт. Мэг иногда думала о том, было бы ей легче, если бы она вообще не родилась? Не слишком приятно слушать, что тебя едва не отправили на тот свет. Но время от времени ей казалось, что это было бы меньшим издевательством. При этом считающая себя идеальной матерью, почти святой, хранительницей семейного очага. Насколько Мэг знала, подругам зачастую доставалось от неё, только не так, как ей. Им Лоис любила читать нотации о морали и упрекать за малейшие жизненные ошибки и проступки. В себе "святая Лоис", разумеется, никаких недостатков не видела. Крис был неприятным и толстым, постоянно онанирующим глупым субъектом. Как и все в этой семье, настроенный против неё, берущим пример с любимого папочки. Стьюи был развит не по годам и научился говорить и читать едва ли не в три годика, если не раньше. Он её пугал, но она любила его гораздо больше остальных, так как ей часто приходилось ухаживать за ним, когда Лоис была занята или слишком пьяна. Или занималась выяснением отношений с Питером до поздней ночи. И всё же, Мэг понимала, что Стьюи гораздо больше любит бабника и безработного фантазёра Брайана, который неожиданно стал для него мужской моделью поведения, так как Питера Стьюи терпеть не мог, как и мать. Уже с самого детства Стьюи начал интересоваться сексом, оружием и терроризмом. Пожалуй, это ускользало ото всех, кроме Брайна и неё. Но ей было плевать, так как у неё и своих проблем хватало. Однако Мэг не понимала, почему ото всех ускользает правда об истинном лице Глэна? Он ведь был таким же настоящим сумасшедшим, как и её дядя. Глэн словно бы желал, чтобы его поймали. Он бравировал опасными фразами и едва не признавался в том, что любит засыпать с женскими трупами в обнимку, обожает женские крики, и вообще, у него в подвале находиться связанная девушка. Наверное, каждый раз новая. Когда они последний раз была в гостях у Куагмира, ей захотелось прослушать музыку на будильнике Глэна - и она услышала истошный женский крик. Глэн, прибежавший на её ответный крик, утащил её из комнаты и неловко оправдался тем, что обожает темы из фильмов ужасов, и что это такой прикол. И что это, конечно же, не по-настоящему, а просто игра. Мэг всё больше и больше сомневалась, что всё это просто игры: странные приборы в доме Глэна, тайники, разбросанные по квартире наручники, кляпы и другие приблуды для БДСМ. Красная Феррари подъехала к чёрному входу дома Куагмира. Мэг выключила свет и наполовину высунулась в окно, зная, что на её окно падает тень от большого дуба, отчего её толстую тушку совсем не видно. Глянув на настенные часы с фосфоресцирующими во тьме стрелками, Мэг увидела, что уже два часа ночи. Глэн в своей яркой гавайке и белых штанах воровато оглянулся, а затем отрыл багажник и вытащил из него... связанную Джослин. Мэг сначала не поверила своим глазам, подумав, что обозналась или заснула, а всё происходящее является сном, но уж золотисто-жёлтое, совершенно безвкусное и неприлично короткое платье, она сегодня точно видела в школе. К слову, учителя даже не сделали богатенькой стерве ни одного замечания, несмотря на неприличный вид. Да и длинные нарощенные белоснежные волосы точно принадлежали Джослин. Девушка забилась в тощих руках Глэна, попыталась закричать, но кляп во рту помешал проявить эмоции. Глэн шустро потащил живой свёрток к чёрному входу, положил на землю, открыл дверь ключами, а затем затащил шевелящийся свёрток внутрь. Мэг схватила айфон и уже почти набрала номер полиции. Её охватило мрачное удовлетворение: "Она была права!" Но неожиданно девушка осознала, что пострадала-то Джослин, которая испортила ей лучшие школьные годы, превратив их в ад. Из-за чего она страдала вдвойне: и в школе, и дома. Нигде не было островка спокойствия. Разве что когда она лежала вот так в постели допоздна и наслаждалась тишиной и одиночеством, смакуя их, как дорогой алкоголь. Пожав плечами, Мэг положила телефон на столик, со вздохом забралась под одеяло и закрыла глаза. Утром, сидя на последней парте возле стены, Мэг едва не искусала все пальцы, постоянно поглядывая на дверь. Она радовалась, что никто о ней не вспоминал, если не требовалось кого-нибудь пнуть или сказать какую-нибудь мерзость, так что никто и не заметил её нервозности. Когда Джослин не пришла на первый урок - все объяснения учителя математики Мэг благополучно пропустила, так как не могла ни на чём сосредоточиться, кроме серого прямоугольника двери - Мэг ещё не могла поверить, что это на самом деле случилось. То, что она вчера видела, сейчас, при ярком дневном свете казалось бредом, безумным сном. "Может быть, она всё-таки заболела? Или застряла у пластического хирурга, решив увеличить грудь ещё на размер?" - с этими мыслями Мэг начала присматриваться к друзьям и подругами Джослин, не решаясь прямо их спросить или хотя бы подойти. Ни к чему хорошему это бы точно не привело. Когда же Джослин не пришла и на остальные уроки, Мэг осторожно приблизилась к кучке одноклассников, которые взахлёб обсуждали, что же случилось с их Королевой. Поглощённые сплетнями, те не обратили на неё никакого внимания. Никто ничего не знал, зато догадок было море. Только на следующий день Мэг узнала, что родители Джослин в ужасе из-за пропажи дочери и обратились в полицию и ФБР. С этого дня Мэг начала улыбаться, а когда какая-то из подруг Джослин попыталась начать её третировать, она спокойно и с достоинством наполнила кулёк банками с газировкой из автомата, а затем избила её на глазах у обалдевших одноклассников. Мэг просто подумала: "Если этот хиляк Глэн способен безжалостно убивать, то почему я не могу постоять за себя?" Когда же они всей семьёй снова навестили Глэна, то Мэг прокралась в его комнату и записала на свой айфон новый женский вопль с его будильника.