***
— Я не буду это пить! — Гарри, послушай, профессор Снейп очень… — Я не буду это пить! — Гарри… — Нет!!! — Гарри, ты ведешь себя, как ребенок. — Ну и прекрасно. Надо же хоть когда-то! Я. Это. Пить. Не. Буду. Пусть сам сперва отхлебнет! — Гарри, это специальное зелье для оборотней. Его нельзя пить людям. — А я как бы уже и не человек? — Вы — Поттер! Этим сказано все! — избавился наконец от директорского Силенцио Северус Снейп. — И если вы немедленно не прекратите изображать из себя идиота, я лично обездвижу вас и волью это зелье вам в глотку! — Северус! Мальчик просто напуган. — Не нужно его защищать, Альбус! Паршивец сам во всем виноват! Он сам ввязался в эти проблемы! И он даже задуматься не хочет, что солнце уже село, а мы с вами тут рискуем из-за него. Уговариваем! Пляшем, словно он младенец, не желающий кушать кашку. Пейте, Поттер. Немедленно! Гарри выхватил кубок из рук ненавистного профессора и сделал вид, что пьет, отвернувшись лицом ко входу в лаз. Зелье стекало по подбородку и мальчик надеялся, что от Снейповой отравы, исходящей голубоватым дымком, не останется шрамов на лице. Вылив все зелье себе за шиворот мантии, мальчик не поворачиваясь отдал Снейпу кубок и почти бегом скрылся в тайном лазе, который вел в Визжащую хижину — укрепленный домик в Хогсмиде, в котором, по решению директора, оборотень должен был проводить полнолуния. Внутри было пыльно и уныло. Гарри знал, что вход за ним надежно заблокируют Снейп и директор. Но в помещении задыхался. И чесалось тело. И хотелось скулить. Мальчик проверил заколоченные окна на крепость, толкнул глухую стену и уныло поплелся на кухню — попить воды. Мантию он стаскивал с себя на ходу, брезгливо рассматривая пятна Снейпова зелья. Воняло оно омерзительно. Надо бы смыть с кожи. А то от этого гада всего ожидать можно. Может, он уже потирает свои ручонки, представляя себе в красках, как ненавистный Поттер корчится в предсмертных судорогах? Гарри вдосталь напился отдающей ржавчиной и словно бы болотом воды из-под крана. Заметил для себя, что в следующий раз воды или кувшин сока надо будет попросить у…, а у кого? Лично у директора? У Снейпа? Ага, как же! У Филча? Ну да, аж два раза! У профессора МакГонагалл? Нет уж, кажется, придется и дальше пить эту, противную. Может, если ее слить посильнее, она вкуснее станет? Он отвернул кран до предела. Посмотрел на струи и принялся застирывать мантию. Мало ли? Вдруг, мерзкий Снейп увидит его живым и обвинит в том, что он не выпил его омерзительное зелье? Посмотрят на мантию, а она на животе коркой слиплась. Тут-то… Тут-то в воображении Гарри Снейп мерзко хохотал и убивал ненавистного ученика собственноручно. Но это, наверное, все-таки маловероятное развитие событий. Пристроив мантию на дверь сушиться, он занялся изучением кухни. Вдумчиво облазил полки для хранения продуктов, грустно констатировав отсутствие сладенького, подвигал колченогий стул, попинал трухлявый шкафчик с перекошенными дверцами, наставил подошвами скинутых в ожидании трансформации кроссовок смешных отпечатков на потолке. В общем, развлекался, как мог. В самом темном углу комнаты он вдруг обнаружил надпись: «Выход! Сохатый, Бродяга и Хвост ждут Лунатика в Запретном лесу. Скажи — „Мародер“ и пройдешь». Однако. — Мародер! Стена треснула, расколовшись пополам и развернувшись в арку, как в тупике у Дырявого Котла, когда Хагрид постучал зонтиком по нужному кирпичу. Вдали, за домиками Хогсмида, соблазнительно темнел Запретный лес. Обострившийся нюх ловил сладкий запах гниющей листвы, горькие ягоды на кустах, трясущегося от страха и пахнущего обещанием охоты зайца, Гарри Эванса, затаившегося в ожидании превращения далеко, но не недостижимо. Последний запах решил дело. Вперед! Они с приятелем весело проведут время. А жители Хогсмида, как он слышал от насмехающихся над их трусостью старшекурсников, не выходят из дома в полнолунные ночи. Значит, нечего и бояться, вперед! Лазейка с шелестом сомкнулась до утра. Тощий мальчишка в растянутой майке, прикрывающей обнаженное тело, торопливо пробирался к желанной тьме под сенью Запретного леса. Полный восход луны состоялся примерно через два часа. Обращение ощущалось больнее, чем в прошлый раз, но закончилось тем же — Гарри скрутило, сжало и выпрямило. И вот уже на его месте стоит злой и мохнатый оборотень. Зверь втянул носом воздух. В отличие от мальчика, он в ином порядке расставлял в сознании запахи. Запах леса, листвы и свободы — это хорошо. Но заячий запах — куда лучше. Другой оборотень, тот самый, который составляет часть их кривой стаи — это хорошо. Но идти к нему не имеет смысла. Зачем ему сдался сейчас этот щенок? Добычи у него явно нет. А подраться весело только когда плотно подзакусил. И вот на этот счет от большого каменного холма идет восхитительный запах. Просто невозможно не пойти в ту сторону. Полчаса волчьего бега с легкостью покрыли марш-бросок Гарри Поттера по темному лесу. Влажный розовый нос высунулся из кустов и принюхался. Еда попряталась за дверями и ставнями. Р-р-р-р-р-р! Еду придется выскребать, выковыривать. Хотя, что это там такое, почти заглушенное запахом куриного помета? Яркий, вкусный всплеск крови. Зверь почти ощутил этот вкус на зубах и в глотке. Кто-то резал в курятнике заполошно мечущихся кур. Смерть за смертью. Куриные жизни отлетали в жертву куриному богу, а запах крови забивался в ноздри, мешаясь там с запахом человеческого детеныша. Самки. Вкусной, сладкой самки. Запах был приправлен ароматом черной магии, сильного колдовства. Но от этого аппетит только разгорался сильнее. Зверь повернул голову и замер, чтобы хорошенько запомнить вкусный запах. Завилял хвостом, словно предчувствуя будущее пиршество, и пошел, мягко ступая крупными лапами, забирая левее, и подбираясь к курятнику с подветренной стороны, в надежде застать жертву врасплох. Жертва была слаба и неопасна. Не имела клыков и когтей, а в каждой руке держала по дохлой курице. Зверь прыгнул, целя в горло. Мотнул головой, ударяя уже умирающего ребенка о землю, вновь вцепился зубами, встряхнул добычу, забрасывая ее себе на спину, как обычные волки воруют зарезанных у фермера овец, и неспешно порысил к учуянному прежде волку из стаи. Мяса было достаточно, можно и поделиться. Выпавший по пути из кармана мантии неприметный дневник, подписанный когда-то мальчиком по имени Том Реддл, зверя не обеспокоил. Это не съедобно, а значит — не интересно. Кудахтал на самом высоком насесте недобитый петух, скулил Клык, забившийся под топчан хозяина, храпел в сторожке пьяный Хагрид, засунув под подушку свой знаменитый розовый зонтик.***
Гарри проснулся ненормально сытым, усталым и замерзшим. В лесу было очень темно, видимо солнце только-только взошло над небосводом. Журчал ручеек, на другом бережку которого дрых вымазанный в чем-то черном — не то в земле, не то в крови — Гарри Поттер. Не желая давать ему повод к размышлениям на тему: «Кого мы опять схарчили ночью? Оно точно не умело разговаривать?», Гарри столкнул друга в воду и прыгнул следом, а то вдруг испуганный приятель выскочит сухим из воды? Они визжали и плескались, изгваздались в глине, устилавшей бережок ручья, а потом, согреваясь и просыпаясь, наперегонки бежали к Хогсмиду, стремясь успеть до того, как проснутся первые любители пошататься без дела по широким улочкам да собрать разные слухи и сплетни. Лазейка в хижине беспрекословно распахнулась, стоило произнести пароль. Они успели. Поттер проскользнул за считанные минуты до того, как стала просыпаться деревушка. Никто ничего не видел. Некому было нажаловаться директору школы или обратиться в аврорат.***
— Гермиона, а что за отрава такая — зелье, над которым клубится голубоватый дымок? — Не знаю, Гарри. В наших учебниках такое зелье не описано. Должно быть, это что-то из продвинутого курса зельеварения. Я почитаю что-нибудь на эту тему на днях. — А где ты видел такое? — тут же заинтересовался более практичный Рон, равно неодобрительно относящийся к зельям и к чтению нудных тяжелых справочников, годных только на то, чтобы усыплять честного гриффиндорца. — У Снейпа на отработке, разумеется. И я подумал, ну, может он что-то задумал? Отравить там кого-то. Или вообще? Ну, знаете… — Гарри замялся. Ему казалось, что друзья видят его неубедительную ложь насквозь и сейчас выскажут все, что думают по поводу своего лживого, а значит бывшего друга. — Профессора Снейпа, Гарри. Только тогда ведь это могло быть какое-то экспериментальное зелье, которое он исследовал в чисто научных целях… — Да он наверняка хочет отравить профессора Дамблдора! — среагировав на слова о яде поддержал друга Рон, который тоже не ждал от Снейпа ничего хорошего. — Рональд Уизли! Знаешь что… — Нет-нет! Я не знаю. Ты посмотришь в книжке, и потом поговорим, — выставил перед собой раскрытые ладони рыжий, не желая ввязываться в безнадежный спор. Гермиона фыркнула, развернулась и решительным шагом направилась в библиотеку. — Иногда мне кажется, — приглушенным голосом произнес Рон, — что я ее боюсь. — Я-то думал, что ты давно в этом уверен, — хмыкнул Гарри, направляясь следом за подругой. Ему было важнее прочих выяснить — что за зелье? Да и эссе лучше писать, когда рядом сидит Гермиона Грейнджер. Хоть ошибки проверит. За три дня Гермиона пролистала не меньше полусотни томов и энциклопедий. И вот, наконец, явно что-то раскопала. Мальчишки подпрыгивали от нетерпения, но девочка только листала сменивший тяжелые книжки Локхартовский томик «Странствий с оборотнями» и вздыхала. И смотрела на профессора ЗоТИ странно. Гарри и раньше не понимал, как такая умная ведьма может восхищаться пустозвоном вроде Гилдероя, если даже простой и прямолинейный Рон заметил, что этот тип — бесполезное и бессмысленное ничтожество. В смысле, смотреть на такого учителя влюбленно, несомненно, тоже было странно. Но теперь еще и с жалостью? К чему бы это?***
Гермиона раз за разом перечитывала момент, когда оборотень и отважный профессор Локхарт упали на пыльную дорогу в той маленькой деревеньке, ради жителей которой Гилдерой рискнул своей жизнью, выйдя на бой со смертельно опасной темной тварью. И, судя по тому, что видел Гарри, без последствий тот отчаянно храбрый поступок не обошелся. Но ждала героя не награда, а ужасные, несправедливые последствия. Видимо, он сам заразился. Это было ужасно и щипало в носу. Как так можно? Профессор, такой молодой, красивый, и вдруг — оборотень. Наверное, ему приходится улыбаться через силу и прятать свою боль. И избегать женщин. Такая трагедия! Сама того не замечая, Гермиона уже напридумывала, как станет той единственной, которая поймет и примет. Они будут вместе. А еще, она может еще серьезнее заняться зельеварением. Она обязательно изобретет противоядие. Вакцину, излечивающую от оборотничества и тогда!.. — А почему это у тебя против всех уроков Локхарта маленькие сердечки? — спросил Рон, выхватив из рук Гермионы ее расписание.****
Короче, по мнению мальчишек, Гермиона вела себя странно. И они совсем было собрались припереть ее к стенке и выпытать причину, когда урок Локхарта все расставил по местам. Ну, то есть, сначала Рон подошел к не менее странно улыбающемуся Персивалю, который как раз беседовал со старостой Рейвенкло — Пенелопой Клируотер, и спросил про зелье — а то сил не было ждать, когда Гермиона наконец-то расскажет. Вдруг, это что-то серьезное, так ведь? «Персик» ничего не знал, зато на помощь неожиданно пришла его собеседница, опознав зелье из продвинутого курса зельеварения. Называлось оно аконитовым (по основному ингредиенту) или ликантропным (по цели применения) и варилось для оборотней, чтобы облегчить муки превращения и сохранить в звере человеческий рассудок. А сразу после того разговора подоспел урок, на котором их так называемый профессор похвалялся, как победил ужасного оборотня из Вага-Вага. — Чудесный вой, Гарри, очень натурально. Я бросился на него, повалил на землю и приложил к горлу волшебную палочку. Собрав последние силы, произнес сложнейшее заклинание Обращения, оборотень издал жалобный стон — ну-ка, Гарри, изобрази! Пронзительнее! * — Гарри вложил в стон все испытываемые им на данный момент эмоции. — Ага, вот так. Мех у него исчез, клыки уменьшились, и он превратился в простого смертного. Просто, но незабываемо, и для жителей той деревни я теперь герой. Избавил их от оборотня*. Прозвенел звонок, и Локхарт встал из-за стола*. — Домашнее задание: сочинить стихи о моей победе над оборотнем из Вага-Вага. Автору лучших — экземпляр моей книги «Я — волшебник» с автографом*. Ученики повалили в коридор*. Рон пихнул Гарри локтем: — Теперь понял? — Понял что? — Гарри в этот момент мог думать только о том, как быстро друзья соединят все улики, которые он дал им против себя? И что они после этого сделают? — Он и есть оборотень. Врет, что успел тогда волку пасть зажать. Небось, первым делом его тот оборотень тяпнул! Вот теперь для него Снейп и старается. И не любит за это же. Кому ж понравится зря вкалывать, париться над котлом, да еще ради такого слизняка? Чего от этого хмыря кому хорошего в жизни было? Ничего? Так значит, он бесполезный! — А как насчет его подвигов, Рональд Уизли? — раздался донельзя возмущенный голос Гермионы, которая, как оказалось, подождала их и теперь с любопытством слушала беседу. — Я думаю, ты ошибаешься, Рон, — вставил Гарри, пока девочка не перешла на личности. Нрав у нее был под стать факультету — огненный. А помимо всех проблем терпеть еще и ссору друзей показалось невыносимым. — Чего это я ошибаюсь? Ничего я не ошибаюсь, — буркнул Рон, но тихо-тихо. Характер Гермионы он знал не хуже Гарри. А ругаться с ней, лишая себя возможности списывать у лучшей во всем потоке студентки Хогвартса — ищи дурака! Гарри молчал. Друзья поняли, что в школе есть оборотень, но подумали совершенно не на того. От этого было стыдно. А вообще, если Рон и Гермиона, не сговариваясь, подумали на Локхарта, то, может, он тоже оборотень? Вот интересно!***
Про зелье все равно осталось непонятным. Теперь, зная что искать, Гарри нашел в школьной библиотеке все книги про аконитовое зелье, какие только смог. И везде говорилось, что зелье нужно принимать за несколько дней до полнолуния и непосредственно перед обращением. Но ему-то досталось выпить только один кубок! — Поттер, что вы здесь делаете? — Я… я… — Прекратите блеять, словно вы овца! Вам уже не спрятаться в этой шкуре. Я выражаюсь достаточно ясно для вашего скудного умишки? — Сэр! Что вам от меня нужно? — Прекратите строить идиота! Я же вижу книги на вашем столе! Так вот, ваш интерес подозрителен! Оборотней проходят только на третьем курсе. — А мы проходили только вчера. Лично меня профессор Локхарт попросил продемонстрировать вой оборотня… сэр. Снейп побледнел, неверяще вглядываясь в глаза мальчишки. Гарри против воли вспомнил «урок» по ЗоТИ и хихикнул. Зельевар отмер. — Поттер, вы идиот. И идиот неблагодарный. То зелье, чтоб вы знали, я модифицировал специально для такого безответственного самовлюбленного мальчишки, который способен пропустить прием лекарства, увлекшись самовосхвалением, беря пример с великолепного Гилдероя! И за тем, как вы пьете один-единственный кубок, я намерен следить каждый прием, каждое полнолуние. Вы и так более чем опасны для общества. Но не собираюсь вам что-либо объяснять. Убирайте эти книги, и чтоб я больше не видел, как бездарность в зельеварении, вроде вас, пытается перепроверить результаты моей работы! Пейте, что дают! — и картинно развернувшись, Снейп вылетел из библиотеки. Гарри очень надеялся, что противный учитель при этом забыл, зачем сюда приходил. Книги, собранные с таким трудом, разлетались по своим местам, повинуясь взмаху Снейповой волшебной палочки. Довыяснять все про зелье Гарри не успел — в школе опять, кажется, готовились события странные и страшные. Пропала сестра Рона, Джинни Уизли, взяв с собой из личных вещей только тонкую черную тетрадку — личный дневник, куда она, по воспоминаниям сокурсниц, постоянно делала записи. Оказывается, Джинни не видели достаточно давно, но администрация школы не афишировала поиски, а братья Уизли были слишком заняты своими делами. Однако, настал тот момент, когда скрывать исчезновение первокурсницы стало невозможно. Уизли ходили сами не свои, порываясь залезть в каждый класс и осмотреть каждый закуток. Гарри и Гермиона активно им помогали в этом. Да и не только они. Но девочки нигде не было. Наконец, Луна Лавгуд — странная чудачка с Рейвенкло — заявила что Джинни, как и сама Луна, ходила по ночам. Они пару раз даже встречались в коридоре, но у Джинни были такие сильные мозгошмыги, что поутру та ничего не помнила о своих прогулках. Эти-то мозгошмыги, по мнению Лавгуд, и увели малышку Джинни в Запретный лес. Это было странно и страшно. Да еще и Рон хотел стукнуть Луну за то, что та говорит об его сестре в прошедшем времени. И миссис Уизли, приехавшая в школу, как только стало известно о пропаже школьницы, плакала так страшно. Как будто тоже о покойнице. И мистер Уизли, виновато прячущий глаза, не решаясь взглянуть на директора, но все равно, вопреки пожеланию Дамблдора приехавший во главе группы дознавателей из Министерства (Рон тихонько шепнул, что только недавно с этими ребятами его отец обыскивал мэноры чистокровных зазнаек, типа Малфоев). Директор выглядел огорченным, что в дела школы вмешались посторонние люди, но поделать уже ничего не мог — мистер Уизли грамотно организовал поиски и, несмотря на явно испытываемое чувство вины перед директором Дамблдором, которого глубоко уважал, не хотел уходить, оставляя поиски на учителей. Еще и ругался на сыновей, что не сразу забили тревогу — время упущено. Он сам нашел дочь в коконе акромантулов. И лично сжег там все Адским пламенем (чудом не подпалив Хагрида, все пытавшегося объяснить, что «Арагог бы никогда…», «Акромантулы завсегда всякие штуки к себе в кладовку тащат! Не они это!» и что «Похожа же на оборотневые следы было!»). Только положил перед женой и сыновьями тоненький дневник Джинни — детские записки, в которых уложились последние дни такой короткой жизни.