Она продолжала

Она услышала, как щелкнул автоматический замок в двери и, закрыв глаза, устало прислонилась к ней спиной. Какое-то время просто стояла, так и застыв. Кейт вернулась из участка, не помня себя от усталости, но остаток ночи вовсе не сулил ей спасительного отдыха. Сейчас было не до сна. Сейчас была дорога каждая минута. Она дошла уже до того, что, измученная постоянным напряжением и бессонными ночами, отключалась прямо за работой, и говорить ей об этом было бессмысленно. Забывшись на пару часов, она просыпалась и хваталась за расследование, вновь доводя себя до исступления. Беккет не умела по-другому. И именно в этом сейчас заключалась её жизнь. Она продолжала искать его. Вопреки всему. Несмотря на то, что прошло уже несколько месяцев. Она продолжала… Каждый человек переживает потери по-своему, но, если верить психологам, для того, чтобы осознать и смириться, чтобы принять и пытаться жить дальше, каждый должен пройти пять стадий. В зависимости от конкретного случая, от глубины горя и выносливости самого человека, стадии могут отличаться по длительности, быть острее или, наоборот, иметь смазанные симптомы. Но, тем не менее, для полного исцеления необходимо преодолеть их все. Кейт Беккет застряла на четвертой. Ни на минуту, ни на мгновение она не желала признавать, что Касл погиб. Едва только оправившись от шока и поняв, что ни в горящей машине, ни где-то поблизости его нет, Беккет почти что выдохнула. Похищение. С этим они справятся, потому что искать она умела лучше всего. Возможность действовать, а не ждать, была для нее сейчас еще и спасением. Сразу же заставив вертеться все до одной шестеренки, она погрузилась в понятную, знакомую для себя стихию, тем самым не оставляя времени на переживания. Все, о чем Кейт позволяла себе думать, было то, что Рик жив, а значит, она найдет его. Других вариантов ей в голову даже не приходило. Беккет упрямо продиралась сквозь запутанные дебри информации, выстраивала версии и теории. Она руководила расследованием, несмотря на чужую юрисдикцию, наличие личной заинтересованности и очевидную предвзятость. Даже Гейтс не хватило духу ей запретить. Скорее наоборот: надавив на нужные рычаги, она дала Кейт почти что карт-бланш. Беккет методично поднимала дело за делом, искала наводки, совпадения, пересечения - все что угодно, что подсказало бы ей ответы. Она опрашивала родственников и знакомых, проверяла и… перепроверяла, не останавливаясь ни перед чем. И даже когда обнаружила свидетельства того, что все не так, как представлялось раньше, Кейт продолжала. Благодаря разосланному фотороботу у нее на руках оказалась фотография, сделанная дорожной камерой: Касл, находящийся за рулем неизвестного авто, целый и невредимый, насколько об этом можно было судить по нечеткому снимку, направлялся в сторону Лонг-Айленд. Поначалу эта информация сбила с толку, но разрозненные, противоречивые факты наконец-то обрели смысл. Это не было обычным похищением. Никто не требовал выкупа, не предъявлял ультиматумов - похититель никак не проявлял себя. Рик просто пропал. Испарился. Словно перейдя на другой уровень, вся команда оказалась перед клубком новых хитросплетений. Только что дало им это открытие? Подобравшись ближе к правде, они все также не находили нужной двери. Но Беккет продолжала. Разбирала старые снимки и строила новые догадки, про себя заклиная Касла, чтобы он держался. Она в кои-то веки радовалась его детской непосредственности и любви к приключениям, надеясь, что это облегчит все тяготы заточения и не позволит ему сдаться. Казалось, не осталось ни одного преступника, когда-либо соприкасавшегося с Каслом, которого бы Кейт не проверила. Возможная месть, чья-то зависть - она перерыла полжизни Рика, все без толку. «Горячие следы» остывали, а они только больше запутывались. Вопросы росли в геометрической прогрессии, тогда как ответов не было совсем. Во что ввязался Касл? Куда и зачем направлялся? И что вообще происходит?! К слепому желанию найти его добавились злость и досада. Уставившись на белую доску, больше напоминающую головоломку, она бессильно злилась на него за то, что он не рядом с ней. За то, что умолчал о чем-то, сумевшим повлечь такие последствия. Что не оставил для неё никакой ниточки – хоть чего-то, что дало бы ей подсказку. Беккет кляла себя. Она должна была быть в той машине вместе с ним. Должна была уже найти его. И ненавидела себя за то, что вспыхивающий с ее приходом огонек надежды в глазах Марты гас, едва их взгляды пересекались. Кейт закрывалась в их с Каслом спальне, желая быть ближе к нему, окружить себя его вещами и забыться хоть на мгновение. Но с каждым разом это становилось все труднее, а действие получалось обратным: воспоминания затирались, вытесняясь реальностью… отдаляя Рика от нее еще сильней. Поначалу, стоило только открыться двери, и её сердце заходилось в безумной надежде, а случайно попавшаяся на глаза рубашка лишала дыхания. Память машинально отбрасывала её туда, где одежда в кресле говорила о том, что Касл здесь, он рядом. Но теперь это была просто рубашка, которую она сама же и достала. А скрип паркета больше не заставлял её вздрагивать... Она не хотела привыкать к их дому без него. Не хотела забывать. Кейт злилась на себя за то, что перестала ждать, что Рик войдет в эту дверь. А затем злость сменялась обидой, чувством несправедливости. Она снова оказалась там, где была много лет назад. Почему, едва подарив ей шанс стать счастливой, позволив Рику достучаться до нее и показать, что мир может быть иным, у нее все это снова отобрали? Но минута слабости проходила, и Беккет снова брала себя в руки. Вытирала слезы и, стиснув зубы, продолжала искать. Наступила осень, а Кейт даже не заметила этого. Ни одна из последних наводок не привела к чему-то значимому, все перспективные теории разваливались на глазах. А главное, им больше так и не удалось продвинуться настолько далеко, как это случилось около месяца назад. Еще в июле они взяли одного типа, ошивающегося поблизости дома в Хемптонсе, проверка по базе данных дала совпадение и показала, что он был замечен и в издательстве Касла. Парень пытался отвязаться, сказав, что просто любопытствовал, начитавшись газет о пропавшем великом писателе. Но с недавних пор Кейт напрочь разучилась оценивать юмор допрашиваемых. Едва она уловила фальшь в его словах, у него не осталось ни единого шанса умолчать о чем-либо. С помощью его показаний они вышли на заброшенный склад, где происходил обезличенный обмен информацией. Таким образом, цепочка вывела их к неприметному мотелю на окраине Нью-Джерси. И у нее почти что получилось, Беккет почти успела. Команда ворвалась в номер, оперативно блокируя выходы с разных сторон коридора. И вместе с дверью, рухнувшей под силой ее удара, наружу рвалось ее сердце. Выкрикивая его имя, Беккет последовательно проверяла помещение за помещением. Но номер оказался пуст. Пытаясь унять сердцебиение, Кейт обессилено прислонилась лбом к стене. Хотелось закричать от боли и досады, разрыдаться от очередной промашки. Один из офицеров окликнул, протягивая ей какие-то бумаги, и комната поплыла у нее перед глазами, сливаясь в мутное пятно. Беккет смотрела на знакомый витиеватый почерк, ровными строчками покрывающий листы. Рик… Переносицу сдавило от непролитых слез, глаза предательски защипало. Она была так близко... Так близко к нему. В результате осмотра номера криминалистами среди прочих незначительных улик были обнаружены размытые пятна крови. Похоже, преступники торопились, раз не успели подчистить все полностью. Позже экспертиза подтвердила, что кровь принадлежала Ричарду Каслу. Кейт спокойно уверяла всех, что это ничего не значит, найдя с десяток других объяснений этому факту. У нее наконец-то появился реальный, а не гипотетический след, и она не собиралась от него отступать. Рик был жив, она знала это. Но очередной тупик не заставил себя ждать: номер мотеля использовали, как перевалочный пункт – это все, что им удалось выяснить, дальше следы просто обрывались. Ни свидетелей, ни видеокамер, ни хотя бы каких-то проясняющих деталей. Ничего. Они снова вернулись туда, откуда начали. Ребята осторожно старались сказать ей, что в дальнейшем расследовании нет смысла, что Касла больше нет… а она не собиралась этому верить. Ничего не кончено. Не так. Не сейчас. Кейт не желала признавать того, что им не найти Рика. Не узнать о том, что с ним случилось. Заставая непривычно тихую Марту, рассеянно смотрящую куда-то в пустоту, она делала вид, что не замечает безмолвной тоски в её глазах, и все также продолжала цепляться за обрывки информации. Ночь за ночью Беккет перебирала найденные листки, пытаясь увидеть в написанном послание, оставленное для неё. Но еще раз убеждалась, что это просто бессвязные отрывки текста, придумывая которые, Касл справлялся со сложившейся ситуацией. Кейт легонько прикасалась пальцем к собственному имени, старательно выведенному на одном из полей, и просила… молила Рика выжить. Она продолжала копать даже тогда, когда дело закрыли. Следы крови еще не означают смерть, Кейт упрямо не верила в худшее. Из уважения и сочувствия к ней, Гейтс не прекращала расследование гораздо дольше, чем было положено, несмотря на полное отсутствие продвижения. Но сроки вышли, и ребят пришлось отозвать. Только для Беккет это ничего не значило, она продолжала искать. Время проходило. Пролетало. И ничего не менялось. Строчки с нескольких измятых листочков навсегда впечатались в её память, вплоть до каждой запятой. Кейт знала наизусть каждое зачеркнутое слово и мельчайшую завитушку с слегка растекшимися чернилами в том месте, где рука Рика застывала, пока он обдумывал что-то. Она снова водила пальцем по своему имени на уже потрепанном краю листка. Эта единственная последняя весточка от него была ее символом надежды. Но периоды отчаянья, поначалу ослепляющие только короткими вспышками, становились все более затяжными. Беккет все чаще замечала, что не может бороться с ними. Она устала, устала раз за разом быть сильной. В такие минуты Кейт почти уступала, почти осознавала безжалостные факты. Она соскучилась. Так безумно соскучилась… И, слепо спасаясь от давящей, забирающей надежду реальности, утыкалась лицом в его подушку, желая не чувствовать ничего, кроме запаха, который она хранила. Этого у нее не отняло даже время: Кейт все так же ощущала знакомый аромат кожи, лосьона после бритья… так, словно Рик был рядом. Она тихо задыхалась от душивших ее слез, уже не имея сил разрыдаться. И как же навязчиво всплывали в голове навсегда засевшие там слова психолога о том, что вместе со смирением наступает и решающая стадия: человек принимает свою утрату и пытается жить дальше, или же обрывает все бесплодные попытки сам. А она так устала от чувства безысходности. И просто хотела быть с ним, уже все равно где… Но, словно опомнившись, Кейт сама же и презирала себя за слабость… и продолжала искать его. Она ведь почти сдалась, когда остановиться её попросила Марта. Не сдерживая слез, мать Касла накрыла руки Беккет своими, пытаясь объяснить и моля не продолжать больше. Она так старалась донести, что, будь Рик жив, он обязательно нашел бы возможность дать о себе знать. Что сердце её разрывается, глядя на Алексис, которая, словно тень, появляется на лестнице с немым вопросом на лице, едва Кейт хлопает дверью, придя с работы. Но все эти бесполезные попытки только снова заставляют её терять отца. Она умоляла отпустить его и позволить им троим жить дальше, иначе эта агония так и не кончится. Так и не сумев произнести ни слова, Кейт молча плакала, не поднимая головы. Она была не в праве требовать и верить вместе с ней и... просто все реже стала появляться в лофте, в какой-то момент не вернувшись туда совсем. Кейт испуганно открыла глаза, когда служившие опорой для головы локти предательски дрогнули, будто сознание резко напомнило о том, что нельзя терять ни минуты. Тряхнула головой, стараясь проснуться окончательно, и, ухватившись ладонью за поверхность стола, поднялась, спросонья задевая разложенные на столе документы. Все, о чем она могла думать сейчас - это кофе, и она медленно поплелась на кухню, растирая ноющие виски. Набрав воды и включив чайник, одернула теплый свитер, стараясь укутаться поплотнее. Осень стояла промозглая, и Кейт вечно мерзла, впрочем, тепла она не помнила уже давно. Натянув рукава еще ниже, вдруг невольно напряглась. И снова это чувство, такое ясное и почти осязаемое: как будто легкий сквозняк коснулся спины, холодя заодно и нервы. Преследуя ее все последнее время, это стало уже привычным. Ей казалось, что Рик рядом, прямо здесь, за её спиной. Стоит только обернуться, и она увидит его. Она будто бы слышала приглушенные шаги наверху, шум воды в душе, и вот уже носа касались теплые клубы пара. В гостиной звякнула посуда и хлопнула дверца от шкафа. Нужно только обернуться, и она увидит его. Кейт давно уже поняла, что дело вовсе не в желании видеть его. Она медленно сходила с ума… Забыв про кофе, она неуверенно идет проверить. Включает до сих пор не зажженный свет в коридоре, напряженно озираясь по сторонам. Медленно на негнущихся ногах поднимается в спальню, щелкая выключателями и там. Так же осторожно спускается обратно, заглядывая в другие комнаты. Внутри неё вновь оседает опустошенность, тяжелая, словно неподъемный камень. Кейт останавливается перед окном, устало всматриваясь в ночной город – она успела привыкнуть и к этим беспричинным вспышкам, на несколько минут бросающим в надежду, и к горькому чувству безысходности, остающемуся после. Совсем чуть-чуть, и она соберется, чтобы вернуться к единственному, что заставляет держаться. К вороху документов, в которых, возможно, она что-то упустила, не доглядела. Еще лишь на мгновение Кейт позволяет себе задержаться у окна, чтобы вспомнить, почувствовать его руки, мягко смыкающиеся вокруг неё и притягивающие ближе. Беккет болезненно сжимает ресницы, стараясь продлить это ощущение хоть ненадолго. Щелкает закипевший чайник, и она с сожалением разворачивается, разрушая свою иллюзию. Взгляд поднимается, невольно упираясь в стоящего в полутьме мужчину… В его глаза… до боли знакомые голубые глаза…