Волчье всевластие

Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Постепенно теряю рассудок и такую привычную, такую незаменимую, как мне всегда казалось, маску неприступности и безразличия. «Мне все равно, мне все равно, мне все равно…» — я тысячи раз повторяю это перед сном, чтобы хоть как-то устоять, удержать равновесие. А с утра встречаюсь с Ним глазами, и понимаю, насколько бессмысленны, совершенно бессмысленны мои ночные самоуговоры. И всех страшнее то, что я… не помню, не понимаю, когда это проклятое сомнение успело заползти в мою душу вертким ужом, и теперь мучает меня, вытравливает все силы. Я же люблю другого человека, какая, какая мне разница, что за дело до Него? Только сейчас я поняла, что любовь, оказывается, это не всегда «эфемерное розовое облако, от которого бледнеют щеки и трепещут ресницы, ах…» Нет. Бывает, что это страдание. Непонимание. И жертва. Любовь — это всегда жертва. Сейчас почти каждую ночь мне снится один и тот же сон, странный и страшный, но такой притягательный… Я с ужасом жду его каждый раз, но больше всего боюсь, что мне привидится что-то другое. Я гуляю по бескрайнему снежному полю. И мне так хорошо, так покойно, у меня нет прошлого, нет будущего, ничего нет, только этот снег, поле, и недалекий лес. И вдруг из-за сосен выбегает огромный волк. Меня сковывает страх, сердце выпрыгивает. Но он не бросается на меня, нет. Приближается ленивыми легкими прыжками, пушистая шуба серебрится в свете луны. Прекрасное животное, уверенное в своей силе и всевластии. И тут этот лесной царь начинает тереться об мои ноги, как домашний верный пес. Я протягиваю руку, чтобы погладить его, но он тут же обнажает клыки и ворчит, глухо ворчит на меня, не давая притронуться… Независимый, гордый. Одиночка. И я просто любуюсь им, яркими серыми глазами, горящими завораживающе, они лишают меня рассудка… Мы долго сидим с ним на снегу на расстоянии. А потом… Потом из ниоткуда приходит охотник с лицом, которое я никак не могу разглядеть… Но я твердо знаю, что этот человек в коричневом полушубке желает мне только добра, я не боюсь его. А он неожиданно вынимает ружье и целится в волка, который даже не поворачивается в его сторону, настолько он Царь, настолько выше какого-то человека, вышедшего из Его леса… Я кричу, я прошу, молю уйти охотника, но он все же стреляет. Я плачу, плачу, плачу… Просыпаюсь от страшной головной боли, подушка вся мокрая от моих слез. Я не знаю, выжил мой ночной волк или нет, и от этого еще темнее на душе. … Я пытаюсь вспомнить лицо охотника и не могу, оно ускользает, исчезает… Но вчера, встретив князя, заехавшего на пару минут, чтобы повидать меня, я вздрогнула от странной догадки — он поднял голову на вошедшего в комнату Владимира, и его лицо, такое спокойное, доброжелательное и мягкое, враз стало словно высеченным из камня… Я оглянулась на барона. Его серые глаза… Серые?! Серые… Смотрели на Мишеля снисходительно и безразлично. …. Вчера я поняла…что мне не все равно. Что мне не безразлично все, что с Ним связано. Я никак не могла заснуть, а когда все же провалилась в зыбкую дрему, то сквозь сон почувствовала чье-то легкое прикосновение на щеке. Боясь выдать себя, все же взглянула из-под ресниц, прекрасно понимая, кто это. Владимир сидел на краю постели, на лице плясали огненные блики от камина. Черная челка как всегда капризничала, падая на лоб непослушно и дерзко. Он смотрел на меня так… любяще, где, где его холод и неприступность? Те ласковые искры, которые я ловила в его взгляде днем просто ничто, прах, по сравнению с той нежностью и обожанием, что читались тогда в его глазах… Больше всего мне хотелось, чтобы он не понял, что я проснулась, чтобы не исчезло то состояние гармонии, невесомого понимания.Я сделала вид, что шевельнулась во сне, чтобы как-то оправдать дрожание ресниц. И…я никогда бы не подумала, что так сильно буду желать прикосновения его губ… Чувствовала, что он тоже балансирует на грани, желая того же и боясь разбудить меня. Все же благоразумие проиграло, и он поцеловал меня, легко, на выдохе. Я не хотела отвечать, кто же отвечает на поцелуй во сне? Губы сами шевельнулись, я незримо уловила его удивление, секундное замешательство. Сколько он длился, тот поцелуй? Не представляю. Закружился безумный водоворот, я обняла его, вдыхая неповторимый запах, запах силы, того самого волчьего всевластия. Он все же не зашел за грань поцелуя, всего лишь поцелуя, хоть и такого безумного… Тяжело смирил частое дыхание, последний раз провел губами по ключице и встал с кровати. У дверного проема он оглянулся, в глазах кружились ласковые чертята: «Ты ничего не хочешь сказать мне?» Я улыбнулась, поманив его рукой обратно. Он засмеялся, закрыв дверь на ключ.