If you had a dream

Hey – And I Need You Most Ах, голова болит так, что сейчас кровь носом пойдет. Невыносимо. Лбом приминая стол, я мечтала только об одной таблетке аспирина со стаканом воды, но в офисе почти никого не было и некому было мне помочь. Так, понемногу умирая, я собирала силу воли в кулак, заставляя себя встать – через час я должна быть в аэропорту, сопровождать какую-то группу на фан-митинге в Китае. Кое-как подняв свое обмякшее тело, которое изо всех сил сопротивлялось какой-либо деятельности, то и дело, задевая какие-нибудь подручные предметы, я прошла к лифту. Зайдя, я облегченно оперлась о холодную стену, ощущая, хоть и малый, но приток сил, которых мне должно хватить на путь до аэропорта. Прикрыв глаза, я немного расслабилась, ожидая, когда создание Отиса объявит 1 этаж. - Тяжелый день? – прозвучал рядом веселый мужской голос, от которого меня бросило в дрожь. Моментально распахнув глаза, я встретилась с взглядом заинтересованных темно-карих глаз, находящихся в сантиметрах пятнадцати от моих. На мгновение, я забыла как дышать, сердце пропускало удар за ударом, едва ли подавая признаки жизни. Еле заметно кивнув в ответ, я сильнее вжалась в стенку, ощущая последний путь «неотступления». Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать – передо мной, чуть наклонившись, стоял Ли Джон Шин, почти не моргал и задорно улыбался. Простояв так еще секунд десять, парень спокойно вернулся в положение достаточно отдаленное от меня так, чтобы я могла чувствовать себя комфортно. Пытаясь, как можно незаметнее, перевести дух, я смотрела в любой уголок лифта, лишь бы не на предмет (не одного года) обожания. А, хотя, чему я удивляюсь? Я же ради него сюда и ехала. Спокойно, нужно взять себя в руки, тебе еще предстоит с ним здесь пересекаться. Мне просто нужно… - Ты здесь работаешь? – внезапный вопрос Шина снова застал меня врасплох, заставляя испуганно поежиться. Я, было, открыла рот, чтобы ответить, но меня перебил звук открывающейся двери. Недолго думая, я прошмыгнула мимо айдола и была такова. Быстро идя вперед и не оглядываясь, я поправляла выбившиеся из прически пряди волос, пытаясь прикинуть, как я выглядела. Про головную боль вообще напрочь забыла. Смотря на закатное солнце сквозь стекло иллюминатора, я думала о том, что за весь проделанный мною путь к мечте, сама мечта немного видоизменилась, следом за моим сознанием. Я мечтала о судьбоносной встрече с тем (а на самом деле с «теми»), кто являлся в моих снах, но по ходу жизни, для осуществления своих планов, я начала заниматься тем, что действительно мне приносит радость. Задумавшись о судьбе, о том, что, быть может, судьбоносна не сама встреча с ним, а открытие, через мечту об этом, собственных возможностей и реальных талантов, я стала терять нить монолога, вглядываясь в темнеющую даль. Внизу, за стеклом расстилался, бескрайних просторов, мегаполис, пестреющий миллионами доказательств изобретения электричества в темноте потемневшего неба. Быть может, самоцелью была не цель, а средство? Проведя два насыщенных дня в Пекине, имея дюжину неплохих фото на моем новом фотоаппарате, который я так хотела опробовать, чувствуя физическую усталость и моральную легкость, я заходила в свою квартиру, с ходу кидаясь на кровать и засыпая долгожданным сном. Спустя пару дней после приезда, я бодро шагала в сторону офиса. Зайдя, я направилась не в свой отдел, а в звукозаписывающую студию. Держа в руках флейту, я даже немного нервничала – я так редко играла за последние несколько лет. Слушая наставления звукаря по поводу обращения с микрофоном, пытаясь унять дрожь в руках, я надеялась, что не подведу своего знакомого, который порекомендовал меня своему начальству. Дело не пыльное, какой-то группе (на радостях я даже не уточнила какой) нужна партия флейты в их новом альбоме для нескольких песен. Я согласилась, не задумываясь, в любом случае это интересный опыт. - У тебя есть полчаса на все про все, и будем записываться. Окей? – сказал парень, предоставляя мне несколько листков с нотами. Я одобрительно кивнула и зашла в комнату с микрофоном, оставляя дверь открытой. Пока я прогревала и настраивала инструмент до нужного звучания, одновременно «пробуя на вкус» предоставленную мне партию, краем глаза я замечала как заходили и выходили люди. Не особо концентрируя на этом внимание, я стала играть мелодию, читая с листа, то есть с первого раза. Сделав пару ошибок, я делала для себя пометки в нотах, проиграв еще пару раз, даже немного повеселев, я уже была готова к записи. Посмотрев на часы на стене, я с удивлением заметила, что прошло только двадцать минут. Решив потратить оставшееся время с толком, я проигрывала мелодии раз за разом, заучивая их наизусть. Когда парень за пультом удивленно глянул на меня через стекло комнаты звукозаписи, я лишь улыбнувшись, помахала ему и показала большим пальцем вверх – мол «все окей». Он как-то неуверенно кивнул и продолжил что-то клацать на телефоне. Остается всего пару минут, похоже, мы кого-то ждем. Я заново играю мелодию, улавливаю краем глаза входящую фигуру, он стоит спиной ко мне, разговаривая с тем милым парнем, что поможет мне с записью. Играю следующую, всматриваюсь в силуэт недавно вошедшего и снова ощущаю острое чувство дежавю, не даю себе развить эту тему, боясь сбиться на середине – терпеть не могу ошибаться. Доиграв последние две мелодии, я встала со стула, собираясь подойти к звукарю, но цепляюсь за какой-то провод ногой и в попытке удержать равновесие хватаюсь за ближайший стул, роняя при этом флейту. Все произошло так быстро, что мне требуется минута, чтобы осознать происходящее. Я мигом наклоняюсь за инструментом, опасаясь самого худшего. На первый взгляд флейта казалась невредимой, но взгляд зацепился за отошедшую в сторону «струну», и треснувшую шляпку одного клапана. Перестав осознавать где нахожусь, я села на пол, бережно держа в руках свой инструмент. Внутри будто что-то оборвалось. Было так больно и обидно. Я давно уже не люблю играть на флейте, но этот инструмент дорог мне - не первый, нет, но он у меня уже 15 лет. Эта флейта как член семьи. Я знаю, струну я и сама исправить могу, но клапан, а хотя… о, Боже, треснул не один - а трое. Слезы мигом хлынули из глаз, скатываясь по шее на одежду. Неожиданно я оказываюсь прижата к чьей-то груди в крепких, но нежных объятиях, я бы сказала – понимающих. Слезы, которые раньше тихо стекали по щекам теперь хлынули соленой рекой, впитываясь в футболку сердобольного парня. Теплота объятий, приятный запах, веющая от него доброта и сострадание были для меня открытием, а именно то, что это волновало мое сердце, но это все же возымело успокаивающий эффект. Рыдания постепенно переходили в тихие всхлипы и плач совсем сходил на нет. Мерные поглаживания по голове в конец успокоили разбушевавшиеся нервы. Я настолько расслабилась в объятиях незнакомца, что чуть не уснула: глаза слипались, а руки обессиленно свисали по сторонам, оставляя флейту лежать на коленях. Выпустив из объятий, парень внимательно вглядывался в мое лицо. В глазах все еще стояли слезы, и лицо незнакомца было настолько расплывчатым, что я не могла разобрать где у него глаза, а где щеки, но он отчетливо казался мне знакомым. А в дверном проеме комнаты и в первой комнате, наблюдая за нами сквозь стекло, собралось не малое количество людей. - Ты как? – участливо произнес парень, когда я перестала ежесекундно икать. – В порядке? Тебе воды принести? – все так же внимательно парень вглядывался в мое лицо, а я по мере того, как мои глаза приходили в состояние нормальной видимости, узнавала в нем Кан Мин Хёка – барабанщика CNBlue. Я отрицательно мотала головой в разные стороны, стараясь оправиться от двойного шока. - Все, все в порядке, - бормотала я в пределах слышимости, стоящего возле меня на коленях, музыканта. – Ничего не нужно, я в порядке. Просто, - вялыми руками я взяла флейту, вертя ее перед своим носом, - она дорога мне, - я порывалась встать, пряча глаза. – Простите, я, наверное, глупо выгляжу в ваших глазах, - Мин Хёк остановил меня, взяв за плечи. Я удивленно взглянула на него, но продолжила, - я знаю, что ее без труда починят, но это уже будет не та флейта. Она была единственным напоминанием того, какой я была в начале пути, а теперь, она будет такая же как я – сломанная и залатанная. Парень так внимательно вглядывался в мои глаза, так слушал мои слова, что на мгновение мне почудилось, что мы знакомы много лет, что мы не чужие друг другу люди. - Нет, не сломанная и залатанная, а измененная и преображенная, - серьезно произнес парень, но через секунду на его лице уже играла милая одобрительная улыбка, заставляющая думать только о глазах напротив, только о губах напротив. Я слегка встряхнула головой, отмахиваясь от наваждения. Все так же улыбаясь, Мин Хёк встал, поднимая меня за собой, я, пошатнувшись, на секунду оказалась в его объятиях и снова погрузилась в недавнее наваждение. - Тебе нужно присесть, - тихо проговорил он. Странно, в его голосе что-то поменялось. - Нет, нет, мне нужно записать… хотя, с таким инструментом, - моментально поникнув, я расстроилась пуще прежнего, осознавая, что все же подвела моего знакомого. - Я одолжу тебе свою флейту, - он мягко потрепал меня по плечу. – Ладно? - Я буду тебе очень благодарна. Ты меня очень выручишь, - с энтузиазмом кивала и приговаривала я. – Теперь я твоя должница. Глаза парня немного округлились. - Ты мне ничего не должна, я просто… - Я помогу тебе, когда у тебя будет трудное время, - прошептала я так, чтобы меня мог слышать только он.