Принц дождя и Принцесса пламени

Бордо 1892 год Это июньское утро не было похоже на другие: привычное яркое сияние солнца неожиданно сменилось прохладой и свежим дыханием лёгкого дождя. Малышка Николь Бертрам очень обрадовалась, когда, проснувшись, увидела за оконным стеклом пасмурное небо, всегда завораживавшее её своей таинственной печалью. Большие, словно кукольные, глаза девочки, окаймлённые густыми ресницами, имели цвет, подобный небесам перед грозой – тёмно-голубой с оттенком серого. Несмотря на то, что Николь скоро должно было исполниться десять лет, она выглядела младше своего возраста и всем своим обликом действительно напоминала изящную маленькую куколку. Иногда Эрик – отец девочки – так называл свою дочь: «моя куколка». Николь очень любила его и проводила немало времени, слушая, как он играет на скрипке или фортепиано, и внимательно вглядываясь, как ловко его тонкие пальцы прикасаются к струнам или клавишам. С самого детства малышка привыкла к тому, что её родителям подвластно озарять окружающее пространство волшебной музыкой и пением невероятной красоты. Кэти всегда пела своей дочурке колыбельные перед сном, навевая светлые сновидения, а иногда они с Эриком пели вдвоём. В эти моменты малышка Николь замирала на месте и почти не шевелилась, отчего была похожа на тех фарфоровых прелестниц, которых устанавливают на крышках музыкальных шкатулок. Только одно могло занимать воображение этой тихой и мечтательной девочки сильнее, чем музыка отца или пение матери – неповторимая игра хрустальных слёз дождя, медленно стекающих по оконному стеклу. С самого детства Николь заметила, что эти маленькие и прозрачные капли воды умеют рисовать удивительные картины. Они рассказывали ей легенды и сказки, и персонажи старинных сказаний оживали в тонких струях воды на стекле. Девочка с восхищением вглядывалась в незримые для остальных видения, которые с тех пор неизменно сохранялись в её памяти. Дождевые капли говорили о крохотных, но упорных цветах камнеломки, живущих на пустынных скалистых землях Севера. В их бутонах малютки-эльфы прячутся от ночного холода и острых когтей жестоких крылатых созданий с женскими лицами, ненавидящих всё живое. В сверкании молний продолжительной летней грозы оживал рассказ о том, как коварная и безжалостная чародейка, получившая имя в честь прекрасного цветка из далёких экзотических лесов, путём чёрного злодейства и обмана приходила к власти, превращала цветущее королевство в руины, но её правлению всё равно приходил конец и справедливость торжествовала, восстанавливая верховенство добра. Трогательная нежность капель тихого весеннего дождя рисовала историю о том, как самоотверженная и преданная фея с самыми красивыми на свете глазами излечивала душу ангела, незаслуженно свергнутого с небес, и помогала ему обрести новые крылья взамен тех, что обожжены адским пламенем страданий. Яркие осенние листья становились чудесной декорацией для осенней сказки дождя о смелом принце в золотых доспехах, который спас прекрасную принцессу от злобного огнедышащего дракона, рискуя жизнью, и просил её руки. Принцесса нежно благодарила своего спасителя и дарила ему ласковый поцелуй, а он украшал её руку сияющим обручальным кольцом. Эти истории, нарисованные каплями на стекле, постоянно жили в воображении Николь. Похожие предания девочке также рассказывала её мама – Кэтрин. Мадам Бертрам в глубине души сначала удивлялась тому, что её дочка знает наперёд финал каждой новой сказки, а потом поняла причины этого явления, но пока ничего не говорила Николь. Малышке хотелось навсегда сохранить увиденное ею, и она с самых ранних лет тайком принималась рисовать это, но довольно долго у неё не получалось. Однажды, около трёх лет назад, Николь смотрела на очередной рисунок и горько расплакалась, потому что он опять был совсем не таким, как хотелось. Девочка подумала, что никогда не научится рисовать хорошо, и это причиняло её душе глубокую, совсем не детскую боль. Она разорвала картинку на кусочки, бросила клочки в камин и снова села у окна, уронив голову на руки, безвольно лежавшие на поверхности стола. Николь показалось, что рядом кто-то есть. Она оглянулась, но никого не увидела. В этот момент её карандаш упал со стола на пол, словно умышленно сброшенный незримой силой. Девочка подняла его – и вдруг принялась рисовать заново. Картина получалась великолепной, и Николь радостно улыбнулась. Пока она рисовала, то смутно ощущала, будто кто-то аккуратно водит её рукой с карандашом по бумаге и с робкой нежностью прикасается к её хрупким детским плечикам, успокаивая. С того дня малышка часто чувствовала присутствие этого странного невидимого существа. Она считала его добрым сказочным духом, который учит её рисовать, и всегда была рада его приходу. Особенно явственно его присутствие всегда ощущалось во время дождя, когда он рисовал ей на стекле свои чудесные сказки. Сегодня дождь вновь принёс малышке Николь очередной рассказ, и она внимательно, как всегда, всматривалась в рисунки капель. Это оказалась сказка о цветущей красной розе в старинном саду и холодном ночном ветре, чьих признаний в любви она не слышала, потому что ночью всегда крепко спала и видела во сне лучи ласкового тёплого солнца – ведь в её сердце уже давно жила пламенная и верная любовь к солнцу. Ветер злился на прекрасную розу, завидовал её счастью и в гневе пожелал убить её. Его яростный порыв швырнул цветущую красавицу на землю, и роза осталась лежать, словно мёртвая. Ночной ветер ужаснулся содеянному и был проклят небесами. Отныне он осуждён был в одиночестве носиться над ледяными просторами, изнывая от горя и невыносимой боли. К счастью, роза не была им убита, солнцу удалось оживить её. Добрая и милосердная роза простила своего неудавшегося убийцу и избавила его от страданий. На прощание ветер прикоснулся поцелуем к алым лепесткам прелестного цветка и унёсся к небесам, обретя наконец тот прекрасный облик, который был предназначен ему изначально. Николь почувствовала, что по её щекам заструились слёзы, настолько взволновала её эта новая сказка, полная истинной любви и горьких ошибок, страстной одержимости и душевной красоты. Малышка решила, что непременно должна рассказать новую сказку своему старшему брату: ему обязательно должно это понравиться, может быть, Феликс даже напишет музыку к этому сюжету. Николь знала о том, сколько сил – и физических, и душевных – её брат уделяет искусству композиции. Он был гораздо старше сестрёнки, но не прекращал старательно учиться, считая, что ещё не достиг должного уровня мастерства, чтобы предъявить что-то из своих работ на суд публики и музыкальных критиков. Каждый день Феликс по несколько часов неизменно проводил в своей комнате наедине, играя наброски своих произведений. Он не любил, когда кто-то находился рядом во время его занятий, поэтому Николь редко удавалось послушать игру брата, но однажды она видела, что во время репетиций он всегда держит рядом с собой какой-то старый флакон и часто вдыхает его аромат. Также Феликс, обычно сдержанный и хладнокровный, во время занятий музыкой показался ей похожим на самого настоящего фантазёра: он поставил рядом с фортепиано небольшую вешалку для одежды, набросил на неё ярко-красную шаль и даже разговаривал с ней, словно с человеком! Тогда девочка не удержалась и спросила, зачем он это делает. Феликс мгновенно покраснел, словно его застали на месте преступления, сказал, что это помогает ему творить, а затем попросил Николь ничего не говорить родителям. Чуть успокоившись, Феликс поднялся из-за фортепиано и сказал, что хочет кое-что показать сестре. Он подвёл её к небольшому шкафу, который всегда держал запертым на ключ. Там обычно хранились уже упомянутые флакон из-под духов и алая шаль, а также женская губная помада такого же цвета, ожерелье из ярких кораллов и много рисунков, на которых малышка заметила повторяющееся в разных (но непременно с оттенками красного цвета) нарядах и обстановке изображение женщины с лукавой улыбкой. Только один рисунок, лежавший в отдельной папке, Феликс поспешно спрятал подальше, но остальные дал сестре посмотреть. Николь, перебирая картины, долго разглядывала распущенные тёмно-русые волосы незнакомки, имеющие лёгкий рыжеватый оттенок, её глаза, неопределённого, то ли голубоватого, то ли зеленоватого цвета, чуть вздёрнутый нос и ярко-накрашенные губы. Выражение её лица было горделивым и насмешливым, в нём не было той доброты и нежности, которые девочка неизменно видела на лице Кэти, которая являлась для дочери идеалом красоты. Поэтому женщина на рисунках не показалась малышке красивой, но Феликс, очевидно, думал иначе: в неразборчивых подписях к портретам виднелись слова «страсть», «символ», «мечта», «желание» и многие другие. Сестра пообещала, что ничего не расскажет, и сохранила странную тайну брата, который и впрямь тайком был одержим вещами красного цвета, которые воссоздавали в его воображении образ таинственной «женщины в красном». Он втайне от всех купил и шаль, и коралловое ожерелье, и даже красную помаду, чтобы, глядя на эти вещи, снова и снова представлять героиню своих музыкальных грёз. Сейчас Николь вспомнила об этом и решила: если Феликс так любит всё, связанное с этим цветом, ему будет интересна сказка о красной розе. Девочка направилась в комнату брата, но застала его крепко спящим. По-видимому, он снова почти всю ночь писал и только недавно заснул, сжимая в руке свой заветный флакон, в котором уже на самом деле никакого аромата почти не было. Николь заметила, что до завтрака ещё есть время, и решила погулять немного на улице. Она вернулась в свою комнату, оделась для прогулки и беззвучно спустилась вниз по лестнице. Проходя мимо гостиной, дверь которой была приоткрыта, малышка заметила, что папа и мама внимательно читают письмо, по-видимому, только что принесённое почтальоном. Девочка тихо проскользнула мимо. Роза готовила завтрак и не могла заметить уход Николь, а Анри колол дрова на заднем дворе и тоже не мог видеть хозяйскую дочку. Малышка вышла в сад, некоторое время постояла около беседки и отправилась дальше. Прохладный воздух, насыщенный свежестью и влагой, манил дышать как можно глубже, а величественное пасмурное небо внушало Николь мечтательное настроение. Размышляя о дожде и его прекрасных сказках, девочка представляла, как хорошо будет нарисовать несколько новых картин, и незаметно дошла почти до самой деревни. По пути она мельком заметила, что в придорожных кустах форсайтии что-то шевельнулось, но не придала этому значения. Возвращаясь обратно, Николь поняла, что это был деревенский пьяница, порой впадавший в состояние помешательства. Сегодня как раз был такой случай. Полубезумный грубиян появился на дороге прямо перед девочкой, и его взгляд показался ей кошмарным. Он что-то пробормотал и попытался схватить малышку за руку. Она отдёрнула ладонь и сделала шаг назад, а затем, видя, что он не остановится, бросилась бежать. Николь была слишком напугана и взволнована, чтобы сразу понять, что побежала не в ту сторону – впереди была только речка, делавшая полукруглый изгиб, и никакой возможности повернуть к деревне или к имению де Шаньи. Пьяница преследовал малышку по пятам, она слышала за спиной его громкий приближающийся топот и страшилась того момента, когда он настигнет её. Вновь начался дождь, который постепенно усиливался. Николь остановилась на берегу реки: дальше бежать было некуда. Её преследователь ухмыльнулся и бросился к беглянке. Она сделала последнюю отчаянную попытку избежать его хватки – в тот же миг сверкнула молния невероятной силы, с небес грянул гром и пропойца оказался поверженным на землю: старая засохшая ива рухнула и привалила его своими тяжёлыми ветвями. Он не мог сдвинуться с места и только бессильно ругался. К сожалению, сама Николь поскользнулась и упала в холодную воду. Девочка умела плавать, но сейчас её тёплая одежда мгновенно промокла и тянула вниз, ко дну. Изнемогая от страха, бедная малышка беспомощно барахталась в воде, чувствуя, что теряет силы, и даже не могла закричать, чтобы позвать на помощь. Николь начала тонуть. Её глаза закрылись, и единственное, что она могла вспомнить потом – лицо мужчины с тёмно-голубыми глазами, который на руках вытащил её из реки. Он был красив, словно повзрослевший сказочный принц. Николь почувствовала, что перед ней тот, кто был рядом уже много лет – тот самый дух, рисующий ей сказки хрустальными слезами дождя.