Еще недавно совсем по Планете ходила зима, Недавно инеем ветви были покрыты белым. А теперь вот пришла наконец-то весна, И я радостно песню запела! Она журчит и несется до моря, И тонут в закате слова…
Где-то неподалеку хрустнула ветка и девочка, перестав напевать, обернулась. - Кто там? – внимательный взгляд устремился вглубь дубовой рощи. – Ты, Зейра? Ответа не последовало, впрочем, шорохи тоже прекратились. Девочка соскользнула с камня, ноги по щиколотку оказались в воде, но даже холод не заставил блондинку перестать улыбаться. Весна в этом году наступила рано, на деревьях распускалась листва, солнце играло бликами на воде, сочная молодая травка несмело покрыла лужайку, с каждым днем становилось теплее и радостнее на душе. - Ах, вот ты где, Мавис! Недовольный оклик из-за спины заставил блондинку вздрогнуть, но уже в следующую секунду она обернулась и с улыбкой на устах протянула руки к испугавшей ее девочке. Та была темноволосой, два хвостика подвязанные бледно-зелеными, почти мятного цвета, ленточками топорщились в разные стороны, взгляд был полон искренней раздраженности, некого превосходства, а недовольно сжатые, и без того тонкие губы, завершали образ. - Как же ты меня напугала, Зейра! – с самой радостной улыбкой, на которую была способна, выкрикнула блондинка. – Иди сюда, здесь так чудесно! А вода-то, вода! – засмеявшись, Мавис подпрыгнула, разбрызгивая воду и заливисто смеясь. - Я иду домой! Если ты не вернешься через полчаса и ко всему еще и заболеешь, я не буду тебя выхаживать! Слова были напрасны. Зейра на самом деле знала, что Мавис не заболеет. Блондинка с раннего детства бегала босиком даже зимой, и не то чтобы кто-то ее заставлял, просто так ей нравилось… хотя, в этом частично была ее, Зейры, вина. Тяжело вздохнув и помотав напоследок головой, брюнетка ушла, что-то бурча себе под нос, а Мавис… Мавис снова взобралась на камень, наблюдая за тем, как по воде вновь начинают бегать водомерки, а рыбы, которые их ловят, оставляют после себя ровные круги на воде.***
Он вздрогнул. Воспоминания резанули, будто ножом по сердцу, вырывая из хрупкого мира, который люди называли сном. - Мавис! – он хотел выкрикнуть, но получилось лишь сдавленно шепнуть ее имя. По щеке покатилась слеза; пустые, не наполненные жизнью глаза уставились на картину, висящую на стене… он бы смотрел на нее вечно, но в дверь постучали, и пришлось откликнуться. - Император Сприган, Сир, с Вами все в порядке!? Обычный страж, охраняющий его сон под дверью, и сейчас бы высвободить свою настоящую сущность, но это не человек – пешка, жизнь которой не стоит ничего ровным счетом… пустышка, на которую естество даже не вздрогнет тревожно, не заставит глаза наполниться кровавой дымкой. - Да, все хорошо. Еще один взгляд на картину. Невысокая, хрупкая фея с прозрачными стрекозьими крылышками. Белокурые волнистые волосы развеваются на ветру, на голове венок из ромашек и полыни, глаза горят изумрудными искорками, лепестки нежно-розовых губ излучают искреннюю нежную улыбку… Он прикрыл глаза ладонью не в силах больше смотреть. Слишком знакомо. Слишком правдоподобно. Слишком больно и честно. Стоило ли спустя столько веков говорить, что их встреча была предрешена судьбой? Вряд ли слова могут что-то изменить… да и глупо пытаться менять то, что уже было, хотя Зереф пытался… Его рвало на части от осознания того, что она где-то там, далеко от него и он больше никогда не услышит ни смеха, ни детского лепета – такого глупого порой, наивного и пьянящего. И он столько раз порывался пойти, забрать ее из той тьмы, в которую она попала по его вине, и столько же раз осознание своей беспомощности доводило парня до исступления… На своих губах даже спустя времена брюнет ощущал во сне ее едва ощутимое прикосновение, горячее дыхание, запах… ненависть и отвращение к себе в такие моменты заставляли Зерефа хвататься за меч в надежде убить себя… заклятие не позволяло и он выл и кричал что есть силы раздирая и царапая все, что попадалось под руку, пытаясь причинить себе хоть какую-то физическую боль, которая бы притупила душевную… Ничего не помогало… не могло помочь, потому что он слишком поздно осознал, что чувствует к этой девочке. Яркие, доселе неизвестные чувства, которые она пробудила в нем, не могли угаснуть даже после того, как он бросил ее бездыханное тело прямо у порога гильдии; даже после того, как сказал, что она не нужна ему; даже после того, как, не оборачиваясь, ушел… Он не забыл… и теперь, когда он знает, что нужно для ее возвращения, он непременно вернет свою фею. Он не может потерять ее насовсем, не может забыть то тепло и запах ромашек и полыни, такой разный и родной.***
Зереф поднялся с кровати. Глаза сверкнули алым и тут же затухли, вновь становясь мертвыми и безразличными. Напоминанием о том, где он и кто, сейчас был холодок, исходящий от мраморного пола – он отрезвлял и приводил мысли в порядок. Император Сприган – так его звали в этой стране люди, которые были для него простыми пешками. Они радовались, завидев его, жили и дышали, но для Зерефа их не было, как и его не существовало для них…***
Люси резко села в кровати. Ее глаза в сумраке комнаты сияли, словно растопленное золото, сквозь плотно сжатые губы вырывался сдерживаемый с трудом стон, руки вцепились в простыню… женщину трясло то ли от страха, то ли от холода. В комнату постучали и молодая Дреер будто заново проснулась. Дверь открылась, полоска желтого света в темном помещении была диковиной, и поэтому привлекла внимание женщины немного больше, чем зашедший в него мужчина. - Проснулась уже? – знакомый мягкий голос отвлек от мыслей. - Джерар… - голос заклинательницы был хриплым и надломленным, но молчать Люси больше не могла: - Джерар я!.. – слезы брызнули из глаз блондинки, когда мужчина присел рядом и, оценив ситуацию, резко дернул девушку за руку, прижимая ее голову к своей груди. Примерно минуту они сидели молча: Люси – слушая спокойно бьющееся в груди мужчины сердце, а Джерар – перебирая ее волосы и время от времени прижимая блондинку к себе сильнее. - Успокоилась? – дождавшись неуверенного кивка, произнес: - рассказывай! Люси смотрела пустым взглядом, и слова из нее сыпались как из рога изобилия. Она больше не плакала, голос звучал сипло, но ровно и не срываясь… когда рассказ был окончен, женщина улыбнулась грустно и с болью, а вот Фернандес был полон ярости. Мужчина понимал где-то глубоко в подсознании, что Лаксус даже не подозревает, что сотворил. Джерару хотелось убить младшего Дреера, он рванулся, порывисто шагнул к двери, но был остановлен невесомым прикосновением к кончикам пальцев. Тонкая, чтобы не сказать, худая рука Люсьены была холодной, женщина встревоженно смотрела на синеволосого, золотистые волосы волнами падали на узкие плечи, волшебница едва заметно ссутулилась и опустила глаза. - Не смей! – беззвучно произнесла заклинательница. - Что я не должен сметь, Люси? – злость никуда не далась, только еще больше разгорелась и заклокотала внутри. – Он тебя… - Я сама во всем виновата! – голос Люси сорвался на крик, - мне нельзя любить… кому, как не тебе знать об этом, Джерар! - Почему он? Черт подери, Хартфелия, за что ты себя наказываешь!? Люси лишь помотала головой, вцепившись в рукав плаща Фернандеса. Она боялась отпустить его, зная, что синеволосый может в любую секунду сорваться и натворить лишнего. - После всего, что ты для меня сделала, Люси, я готов платить жизнью… Ты должна была все рассказать! - И что бы ты сделал, Джерар? – Люси резко поднялась, встала перед синеволосым и заглянула ему в глаза. – Полюбил бы меня… да как такую, как я, вообще можно любить!? – болезненная улыбка скользнула по бледному лицу четвертой и тут же исчезла. Фернандес всего секунду наблюдал за выражением лица молодой Дреер, затем резко схватил Люси за предплечье, толкнул ее к стене, так, что блондинка больно приложилась об нее затылком - перед глазами заплясали черные искорки, но мужчина не дал ей возможности опомниться и впился в крепко сжатые губы грубым поцелуем. Молодая Дреер ничего уже не понимала, она смотрела в полные ярости глаза Джерара – того Джерара, которого считала почти что братом, и чувствовала полное запустение в мыслях, а еще отвращение от того, что губы мужчины соприкасаются с ее губами. Дверь резко распахнулась, отрывая от происходящего, и заставляя встрепенуться. Секунда, заклинательница не поняла, что произошло… молния пролетела в миллиметре от ее лица, послышался грохот, затем стон. Люси повернула голову и увидела Джерара, по виску которого медленно стекала темно-красная струйка крови. Мужчина был еще в сознании, когда, медленно чеканя шаг, к нему подошел покрытый молниями Лаксус, взглянул с бешенством в ярких, цвета расплавленного золота, глазах, хмыкнул, и стал уже было отворачиваться, явно потеряв интерес, но Фернандес что-то прошептал, тихо, едва шевеля губами, и ядовито улыбнулся напоследок. Люси не могла слышать произнесенных слов, но чуткий драконий слух Лаксуса и бешенство, вновь полыхнувшее в его глазах, заставили молодую Дреер содрогнуться. Лаксус снова повернулся лицом к Джерару, хищно улыбнулся, осмотрел привалившегося к кровати спиной, истекающего кровью мага и совершенно неожиданным, точным движением повалил его на пол, ударив в живот ногой. Фернандес закашлялся. Удар был настолько сильным, что во рту теперь ощущался металлический привкус крови, а в глазах темнело. Мужчина попытался вновь подняться, но все попытки оказались напрасными. Смотревший на все это сверху Лаксус, увидев, что синеволосый сдался, повалившись на спину в очередной раз, с наслаждением отразившемся на лице поставил ногу на его грудь, и, заглядывая Джерару в глаза, стал буквально вдавливать его в пол. Хруст рёбер и мучительный крик Фернандеса, оборвавшийся и переросший в едва слышный хрип… страшный, со свистом, казалось, застыл в ушах Люси и звучал, звучал, звучал, пока совсем не пропал с прикосновением теплой ладони к плечу. - Уже все хорошо, Люси! – Уртир стояла напротив, натужно улыбаясь и сжимая плечи Люси горячими пальцами. Женщина оглянулась вокруг: комната была пуста, но о реальности событий напоминала кровавая лужица на деревянном полу и лежащий на кровати Фернандес. Грудь мужчины тяжело вздымалась, лицо кривилось, а на лбу виднелись крупные бусины пота, но он был жив. Люси облегченно выдохнула, а затем снова заозиралась тревожно. - Лаксус… - Он без сознания, отдыхает в соседней комнате. – Произнесла Ур, скривившись. – Мы с Коброй едва сумели его оттащить… если бы ты не закричала, не знаю, смогли бы мы спасти Джерара. - Я кричала? – Люси задала вопрос будто издалека, она не помнила, чтоб вообще проронила хоть звук, а вот крик синеволосого мага отчетливо звенел в ушах до сих пор, будто накатывая волнами и замолкая снова. - Ну да, закрыла уши, сжалась вся в комок, зажмурилась… я едва тебя смогла успокоить. Не помнишь что ли? – Уртир смотрела удивленно, но старалась говорить как можно беззаботнее. - Я пойду, пожалуй… - не дав ответа на поставленный вопрос, молодая Дреер отвернулась и как во сне побрела к выходу из комнаты. - Ты только к Дрееру не ходи! – крикнула ей в след темноволосая магичка, и, обернувшись к морщащемуся в беспамятстве Фернандесу, едва слышно прошептала: - чёрт, оставить бы тебя так за безрассудство на пару деньков, но не могу же я в неведение оставаться. – Материализовав в руке сферу, девушка закрыла глаза, - ковчег времени, возврат. Образовавшийся над Фернандесом купол медленно тянул все его время сплошь до первого удара. Милкович дышала все тяжелее, поэтому, счев состояние согильдейца вполне сносным, разрушила купол. По виску синеволосого снова потекла кровь. Женщина цокнула языком, но ничего делать не стала. - Ну, прости, дальше сам как не будь. Не став задерживаться брюнетка покинула комнату. У двери, нахмурившись и скрестив на груди руки, стояла Титания. Она на первый взгляд была абсолютно спокойна, но небольшой румянец на бледном лице давал понять, что аловолосая нервничает. - Можешь войти к нему, если хочешь. – Как-бы невзначай бросила Уртир. Эрза фыркнула и, отвернувшись, ушла прочь, не удостоив черноглазую магичку и взглядом. Ур позабавила ее реакция, но она сдержалась и не стала издеваться, больше ее сейчас волновало произошедшее и отсутствие Люси на первом этаже… да и вообще в гильдии. За горизонт катилось лениво солнце. Закат был на редкость жутким, красное небесное светило окрашивало все в багрянец, а где-то далеко за городом, высоко в горах, родилась и тут же сорвалась с неба первая вечерняя звезда.