Девочка из лечебницы.

      Кестер говорит, что нужно сорваться. Говорит, что порой срываться невредно, скорее, даже полезно. Об этом говорит и Рей. Было ли то, что с ней произошло, срывом? Вполне возможно, вот только это срыв иного рода. Это спусковой механизм, который заработал. Он причинил ей вред. Она сама себе причинила вред. Теперь же Рей счастлива. Хотя бы частично, но счастлива, пусть пока и не понимает этого сама. Зато это понимает отлично девочка из лечебницы. Девочка из лечебницы отдала бы душу самому дьяволу, чтобы прожить хотя бы один день в шкуре Рейчел Эрл. И даже не потому, что она, наконец, обрела нормальных друзей. Не потому, что нашла себе парня, и даже не потому, что она без страха ест всё, что хочет, не считая при этом калории. Нет, не по этому. И всё-таки какое же неприятное, режущее слух слово «нормальные». Разве Тикс ненормальная? Разве Дэнни ненормальный? Они ведь тоже друзья Рейчел, но эта безмолвная грань между нормальными и нет, навсегда проведена между ними. Тикс это знает. Тикс знала это с самой первой минуты, когда Рей переступила порог лечебницы наружу несколько недель назад. Рейчел Эрл. Когда Кестер предложил ей ужин на одном из сеансов, Тикс, не раздумывая, согласилась. Врач надеялся, что ужин в копании Рей поможет бедной девушке, наконец, начать питаться. Именно, что питаться. На это, подсознательно надеялась и пациентка.       Это было нелегко, устроить весь этот мини-банкет для двоих. Нелегко было подобрать такое меню, которое бы не навредило Тикс, в случае чего, но ведь они оба знали, что вряд ли девушка притронется к еде. А как же иначе может быть? Они оба делают вид, что не знают ни о чём. Кестер, что Тикс выливает всю еду в унитаз или раковину, а Тикс, что Кестер об этом знает. Это случилось пару дней назад, когда они снова пересеклись в туалете. В Женском туалете. Это слишком странно, чтобы быть правдой, но в этом доме всё достаточно странно, поэтому Тикс, по обыкновению, виновато улыбнулась, прижав к себе одну из баночек той рыжеватой жижи, которую врачи заставляют её пить. Будто бы никто из них не знает, что Тикс давно уже не ощущает никаких вкусов. Даже сладкого или безумно острого. Жаль, что с таким же успехом она не умеет не ощущать боль и горечь обиды. И будто бы они не знают, что Кестер прячется от своих проблем в женском туалете для больных, надеясь, как шестнадцатилетний подросток, что тут его не найдут проблемы, жена, развод. — Я думаю, она скоро придёт, – улыбается Кестер, хотя внутренне в нём бушует гнев и злоба. Как же он, дурак эдакий, допустил, чтобы Рей забыла? Это безумно неприятно, когда твои пациенты уходят, хлопая дверью и обещая не вернуться. Рейчел ведь даже не знает, что от неё зависит чья-то жизнь, кроме её собственной. Ему всё равно сейчас, если эта шестнадцатилетняя эгоистичная девица хочет загубить себя, пусть. Но как она смеет губить подругу? Да, конечно, вернее, ведь вернуться, словно к старой подруге, которая не ставит тебя ни во что, чем помочь выбраться из ямы человеку, который был рядом все четыре месяца пребывания в лечебнице. Кестер это понимает. Тикс тоже. Проблема в том, что Рей этого не видит и не желает понимать. Она смотрит на белоснежную тарелку перед собой, пока ещё пустую тарелку. Возможно, она так и останется пуста, как жизнь Тикс. Ей жизнь наполняла смыслом Рейчел. Она бы хотела быть Рейчел хотя бы на день. На один чёртов день забыть о калориях, и не пытаться после каждого насильного приёма пищи сбросить это интенсивными упражнениями. На один чёртов день не побояться замочить ноги в пруду, и обнимать людей, а не избивать их подносом за прикосновения. Часы показывают восемь. Какова вероятность, что она придёт? Она медленно тает, как эскимо под июльским жарким солнцем. Также тает и терпение Кестера, который не желает звонить Рейчел. Это бесполезно, она не дома, врач это знает. Логично предположить, что она даже не в городе. Слушать взрослых? Это слишком глупо для шестнадцатилетней девочки с психическим расстройством, которое она всеми силами пытается отрицать. Впрочем, так сделал бы каждый. Это делает даже Тикс, каждый раз, говоря на приёме, что она здорова и ест. Пока человек отрицает свою болезнь, он борется. По-своему, но он борется. Тикс поджимает губы. 8:30. Глупо ждать дальше. Рейчел не придёт, а Тикс это знает. Возможно, так лучше для каждого. Рейчел наверняка веселится. Веселится так, как недоступно никому в этом чёртовом доме. Чувство опустошенности больше не скребётся кошками на сердце. Всё так, как должно быть. Всё на своих местах. Рейчел снаружи, со своими друзьями, со своей семьёй, со своей свободой от оков. Она же, девочка из лечебницы, не знающая даже родительской любви, в лечебнице, где ей и место. Главное в этой ситуации принять действительность, что Тикси и делает. Она принимает эту реальность. — Хочешь, я позову Дэнни? – тихо спрашивает Кестер. Его тёплая рука ложится на худое костлявое плечо девочки. На мгновение ему страшно, что даже такой контакт может сломать Тикс. Обычное дуновение ветра может сломать её напополам, и это действительно пугает. — Нет, лучше мы погуляем возле пруда. Свежий воздух ведь способствует аппетиту, – улыбается она уголками губ, после чего скрывается в тёмных длинных коридорах лечебницы.       Все на своих местах. Девочка из лечебницы тоже на своём месте.