Виражи судьбы

…1920 год. В небольшой комнате у окна сидели тринадцатилетний подросток и одиннадцатилетняя девочка. В доме давно не топили, а на улице все еще лежал снег. Поверх шерстяного платья на белокурую девчушку был намотан пуховый платок. Одежда мальчишки состояла из толстых брюк, рубашки и вязаного жилета. Где Надежда смогла достать теплую одежду для детей, Иван Иванович не знал, но был ей очень благодарен. Сквозь оконное стекло виднелся уличный тротуар, устланный грязной массой снега. Серели мокрые крыши домов. Редкие прохожие шли по улице быстро, стараясь не смотреть по сторонам. Девочка зябко поежилась, подула на ладошки. Холодно. Пока взрослых нет дома, не получится затопить печку. Спрятав озябшие ладони в платок, она подняла глаза к небу. Сегодня оно было ясным. Вместо мрачных туч виднелись легкие, пушистые облака. - Володя, посмотри, какие они красивые! - восхищенно воскликнула Аня, указывая на белоснежные тучки. Мальчишка оторвался от наблюдения за тем, как двое красноармейцев тащат по улице здоровое полено, и посмотрел сначала на девочку, а потом на небо. - Ага, - отозвался он. - Они похожи на … - На вату! - подсказала Анечка. - Нет, - помотал головой Володя, - Больше всего они похожи на взбитые сливки. - Точно!- Аня улыбнулась воспоминаниям.- Помнишь, при мадемуазель Вертинской нам их всегда подавали на десерт по средам. Нежные, воздушные, а внизу - сладкие фрукты! - А сверху малиновый сироп, - мечтательно добавил подросток, продолжая рассматривать облака. Оба вздохнули, вспоминая сладкие мгновения детства. Через какое-то время Аня спросила: - Интересно, а когда на них сидишь, то тоже проваливаешься, как на перине? - А зачем на них сидеть? Если они такие же мягкие, то на них прыгать надо, как на той перине. - с воодушевлением фантазировал Володя. - Еще можно вниз смотреть. Представь: сидишь ты и смотришь на город, а там люди, как букашки, ползают. - Вниз смотреть страшно-оо! - протянула девочка. - Трусиха! - усмехнулся мальчишка. - А еще в медсестры хочешь идти! Как тебя такую пугливую возьмут?! Аня от досады прикусила губу. - Никакая я не трусиха! - выпалила она, соскакивая со стула. - Буду медсестрой! Я даже умею бинтовать. Тетя Надя научила! - Бинтовать - это хорошо, - резонно произнес Володя,- Покажи, как она тебя учила. Давай представим, что я - раненый офицер, а ты – сестра милосердия. - Давай! Открыв нижнюю полку шкафа, девочка достала оттуда аккуратно сложенные бинты и небольшое полотенце. - Сядь ровно и не шевелись! - приказала она, раскладывая все на стуле. «Офицер» вновь усмехнулся, но послушался. - Куда тебя ранило? - деловито спросила «медсестра». - Пусть- в плечо, и еще задело осколком вот тут,- он указал на лоб. - Хорошо, - Аня задумчиво посмотрела на разложенные перед собой перевязочные материалы и, взяв один из них, стала перебинтовывать Володе голову. Затем она то же проделала с его рукой и подвязала ее полотенцем. - Это еще что? – «раненый» недоверчиво покосился на конец материи, закинутый ему за шею. - Так надо. Тетя Надя говорила мне, что рука должна быть неподвижной, - объяснила девочка, - Быстрее заживет. ... Закончив, Аня внимательно оглядела свою работу и с робостью взглянула на Володю. Он подошел к зеркалу и принялся оценивающе рассматривать плоды стараний девочки. - Ну,- произнес, наконец, «раненый» - Недурно! Одобрительно кивнув, добавил: - Молодец! Входная дверь распахнулась. В комнату вошли Надежда Николаевна и старший Корф. Увидев племянника в бинтах и с перевязанной рукой, женщина вздрогнула. Глаза смотрели испуганно. - Володя!!! Что случилось?! Иван Иванович сначала побледнел, но потом нахмурился и строго спросил: - Что у вас стряслось?! Почему ты в бинтах?! Что с рукой?! - Дядюшка!- белокурое создание виновато хлопало глазками.- Это я Володю перевязала! Мы просто представили, что он - раненый... В плечо и голову... А я - медсестра... Должна сделать перевязку... Тетя Надя же меня учила... Девочка посмотрела на женщину, которая с трудом пыталась спрятать улыбку. Иван Иванович, вздохнув, покачал головой, но в глазах появилась смешинка. Через минуту он уже вовсю хохотал. Вслед за ним рассмеялась и Надежда Николаевна. Аня и Володя непонимающе переглянулись. - Ох, дети, дети!- произнесла женщина. Спрятав улыбку, она посмотрела на них. Во взгляде темно-карих глаз промелькнула усталость. - Дай Бог, чтобы это были просто игры... ... После скудного ужина Надежда Николаевна подозвала к себе юных Владимира и Анну. - Ну что, герои...- переводя взгляд то на племянника, то на девочку, она продолжила.- Раненым и спасающим полагается особый провиант. С этими словами женщина протянула им две конфеты ... В детских глазах загорелся восторг. Когда они в последний раз ели конфеты?! Опять-таки при мадемуазель Вертинской... Иван Иванович нахмурился. - Идите-ка, герои,- холодно произнес он, - поделите трофей. Володя посмотрел на отца серьезным взглядом и молча кивнул. - Пойдем!- сказал он Ане и, взяв девочку за руку, увел в другую комнату, из которой все равно был слышен разговор тети и отца. - Что это было?!- хмуро спросил у Надежды старший Корф.- Откуда конфеты? Вздохнув, добавил уже мягче: - Надя! Ты же выбиваешься из сил! Мы тебе стольким обязаны. В прошлой жизни никогда бы не позволил женщине так работать! Это долг мужчины… - Вот именно!- спокойно ответила Надежда.- Ты тоже работаешь! Думаешь, я не представляю, что для тебя это занятие счетоводством? Да еще в нашей больнице... В голове одни цифры... Это ведь не расходные книги разбирать! - С ними было не легче!- хмуро отозвался Корф.- И все-таки откуда конфеты? Он пристально посмотрел на нее. Женщина выдержала взгляд и спокойно ответила: - Две недели назад к нам в госпиталь раненого привезли. Я его выходила. Он отблагодарил. Иван Иванович продолжал пристально смотреть ей в глаза. - Надя! У белых раненых нет такого провианта. Да и редко они к тебе попадают... Если вообще такое бывает… - Он из красных,- все так же спокойно прозвучал ответ. Иван Иванович криво усмехнулся, но ничего не сказал. Надежда продолжила сама: - Когда в себя пришел, начал меня разглядывать и понял, что из дворян. - Не удивляюсь!- холодно произнес мужчина.- Дворянское происхождение видно и во внешности, и в манерах. Женщина не обратила внимания на холод его слов. - Когда спросил меня,- рассказывала она,- Почему вожусь с ним... Почему просто не брошу умирать врага, я ответила... И тебе то же скажу: " Везде есть люди. И у красных, и у белых... Для меня этот комдив - тот самый ближний, который нуждается в помощи”. - Доброй самарянкой решила стать?!- иронично спросил Корф. - Я ей обязана быть в госпитале. Это мой долг. - Перед кем? - Перед Богом,- с уверенностью ответила Надежда Николаевна.- Перед Россией. Перед женщиной, которая этому красному матерью приходится или женой. Иван Иванович отвел глаза. - Прости, Надя,- виновато произнес он.- Может ты и права... Просто время такое... Тяжелое... - В любое время, Иван, нужно оставаться человеком. Корф опустил голову. - Да, Надя! Ты права... …1925 год. Шестнадцатилетняя девчонка со светлыми косичками выпорхнула на улицу. Булочная рядом. Но надо пройти к ней, купить хлеб, а это значит - снова встретиться с кем-то из Пеньковых. Полька дразнила ее «пигалицей», а Гришка - «буржуйкой». Себя они называли «пролетариатом» и «боролись» против таких вот аккуратных «белоручек». Путь до булочной Аня все-таки одолела, но вот по возвращении перед хрупкой девчушкой возникло препятствие. Оно было невысоким, рыжим, веснушчатым, но полноватым и довольно крепким. - Эй, ты! – произнес Гришка, неспешно подходя гусиной походкой к замершей девочке.- Буржуйка белобрысая! Я тебя зову! Чего там у тебя в котомке? А ну-ка показывай! В голубых глазах выступали предательские слезы, но она изо всех сил пыталась их сдержать. Гришка имел славу местного мелкого бандита. Несмотря на невысокий рост Пенькова, силу его крепких кулаков знали многие дети и подростки. Что перед ним тоненькая Аня с ее нежными чертами лица?! - Это хлеб… Пропусти меня, пожалуйста! Мне домой надо… Она старалась говорить спокойно и не показывать страха. Может, Гришку смутит ее вежливость, и он все-таки не тронет… Но на Пенькова ее манеры не произвели никакого впечатления. - Подумаешь!- хмыкнул он.- Какие мы нежные! Дай сюда хлеб и иди, куда хошь! Он с силой потянул за ручку сумки. - Отпусти!- крикнула Аня. - Дашь хлеб - отпущу!- издевался Гришка.- Хоть какая-то от тебя, белоручки, польза! - Сумку отпусти!- раздался совсем рядом чей-то голос. Гришка резко повернул голову. Перед ним стоял высокий темноволосый парень. Лет восемнадцати… Молодой Корф… «И этот сюда притопал!»- с досадой подумал мальчишка. Взгляд серых глаз обжег наглого Гришку сильнее кипящей воды. Пеньков отпустил сумку. - А ну, поди-ка вон, пока цел. Вон! - в глазах Владимира сверкали молнии. Рыжий хулиган попятился назад. «Этот высоченный не белобрысая пигалица… Возьмет да еще лицо расшибет! Буржуй проклятый!" - Да ну вас!- буркнул он. - Ополоумели что ли?! С этими словами Гришка развернулся и, бурча еще что-то себе под нос, поковылял к ограде, прочь от "врагов пролетариата". Аня достала платок и вытерла мокрые глаза. - Не реви!- произнес родной голос. Тепло улыбнувшись своему спасителю, она тихо ответила: - Не буду. Спасибо, Володя! - Вот! Так-то лучше! - парень тоже улыбнулся и легонько дотронулся до аккуратного носика. - А то покраснеет, и будешь некрасивой. - К чему мне красота?!- прозвучал унылый вопрос. - Глупая, - засмеялся Владимир, - чтобы хорошие люди любовались! Прищурившись, он спросил: - Давно этот борец пролетариата тебя задевает?! - В первый раз, - тихо ответила Аня.- Раньше просто дразнился с Полиной, когда я мимо проходила. Выкрикивал в спину гадости разные. - Почему молчала? Я бы давно ему все растолковал! - Всем не растолкуешь, Володя. Не он, так другой нас «буржуями» назовет… И кулаками все не решишь… Надежда Николаевна говорит, что надо справляться с трудностями мирным путем. - Тетушка- мудрый человек… Пойдем домой. - Пойдем! Пушистые январские сугробы под действием лучей солнца сверкали разноцветными огоньками. Стоял погожий зимний денек. «Мороз и солнце…»- вспомнилось Ане. - Смотри, Володя, горку залили! Вот бы прокатиться! - Аня, какая горка?! Пошли домой! Отец скоро с работы вернется. - Володя, ну, пожалуйста! - она потянула парня за рукав. - Всего один разочек прокатимся, и сразу - домой! Я успею и обед разогреть, и посуду помыть. Голубые глаза смотрели умоляюще. Владимир вздохнул. Разве можно устоять перед этим незабудковым взглядом?! - Ладно, - согласился он, – но только один раз! Девочка просияла. Они подошли к горке, которая была высокой и довольно крутой. Расчищенный лед сверкал на солнце. Аня вдруг замерла в нерешительности. Увидев это, Владимир предложил: - Давай, сначала прокачусь я, а потом - ты. Если что, поймаю тебя внизу. - Хорошо. Парень снял пальто и аккуратно завернул в него хлеб. Сам сел на большую сумку из грубого сукна и, оттолкнувшись, лихо скатился вниз. - Славно! - крикнул он Ане, поднимаясь на ноги. - Не бойся! Совсем не страшно! Взобравшись наверх, он отдал ей сумку, служившую салазками, и вернулся вниз. - Я тебя поймаю!- крикнул девочке.- Не бойся! Зажмурившись, она оттолкнулась руками, и самодельные «сани» помчались вниз. - Ааааа! – в крике смешались страх и восторг. Открыв глаза, Аня увидела перед собой Владимира, крепко державшего ее в своих руках. - Сказал же, что поймаю! Оба рассмеялись. - Ну как? - Это так... так… необыкновенно… - прошептала Аня. Глаза ее блестели, щеки разрумянились. Владимир тепло улыбнулся. Девочка вскочила. - Давай еще разок?! Только вместе! – воскликнула она. - Давай! – улыбаясь, согласился парень. В этот момент ему подумалось: «Какая разница, что кто-то может увидеть и посмеяться, что опоздаем домой к обеду. Все это неважно, когда столько счастья в ее голубых глазах!» Владимир знал: в нелегкое время человек начинает радоваться простым вещам и умеет ценить их. Поднявшись наверх, они вместе устроились на все той же грубой сумке, сшитой Надеждой Николаевной. Девочка прижалась к парнишке. Он крепко обнял ее. - Готова? - Да! Владимир оттолкнулся, и заменительница салазок помчала их вниз. «Как на настоящих санках!!!» Тишина двора вновь была разбита звонким девичьим: «А-ааааа!» Оказавшись внизу, они не удержались и завалились на бок. Очутившись в сугробе, Аня приподнялась и восторженными глазами посмотрела на Володю. Он лежал на снегу и улыбался, глядя на нее: румяную, с завитушками, выбившимися из светлых кос. Вновь подумалось: «Вот оно, маленькое счастье, среди разрухи, боли и неизвестности…» - Ты весь мокрый! - спохватилась Аня. - Вставай! Владимир поднялся и оглядел себя. Одежда была в снегу. Парень начал ее отряхивать. - Ну вот! Все промокло, - Аня бросилась очищать от снега его рукава и спину. Корф мягко отстранил помощницу. - Я сам, а ты хлеб возьми! Аня вздохнула, но, послушно кивнув, побежала к пальто, лежавшему на снегу под высокой елью. Вблизи она увидела картину, заставившую ахнуть… Пальто было развернуто и смято. Хлеба не было. Девочка прижала холодные ладошки к горевшим щекам. Незабудковые глаза вновь стали влажными. - Володя! Хлеб украли! Владимир бросился к ней. - Что?! - Хлеба нет!- слезы оставляли мокрые дорожки на раскрасневшихся щеках.- Его кто-то украл… Парнишка огляделся… - Наверняка, Гришка. Ну, попадись он мне еще!!! - Что мы теперь будем делать? – плача, спросила Аня Владимир обнял ее за плечи и нежно прижал к себе. - Не печалься! Всхлипывая, она уткнулась в его грудь. - Что мы скажем дядюшке и Надежде Николаевне? Парень осторожно погладил светловолосую головку и грустно улыбнулся… - Придумаем что-нибудь. Не горюй! Затем отстранился. - Аня, иди домой. Отец скоро придет. Надо на стол накрыть. - А ты? - Я скоро буду. - Володя.... - Иди!- подтолкнул он ее. Аня тяжело вздохнула, но вновь послушалась… Вернувшись домой, она первым делом повесила сушиться мокрые вещи. После принялась за обед. Вскоре пришел Иван Иванович. Аня подумала, что через полчаса должна возвратиться из больницы Надежда Николаевна, а Володи все нет. Словно кто-то угадал ее мысли: входная дверь отворилась и в тесной прихожей послышался женский голос… Пока Надежда Николаевна мыла руки, Анна накрыла на стол. Подошедши к окну, она с тревогой выглянула на улицу. "Где же Володя?!" Снова кто-то словно подслушал ее мысли, показав успокоившую картину: во дворе появилась знакомая фигура и тут же скрылась у входа в дом. Девочка помчалась в прихожую и, тяжело дыша, распахнула дверь. В квартиру вошел Владимир. Засунув руку под пальто, он вынул оттуда буханку хлеба... Лишь тридцать лет спустя Владимир Корф рассказал жене о том, как целый час таскал ящики с консервами и мешки с мукой в продовольственном магазине. За работу хозяин расплатился хлебом. …1930 год. Зима выдалась морозная. К концу февраля снежное покрывало все еще лежало ровным аккуратным слоем. В тот воскресный вечер на улице не было леденящего ветра, но от мороза пощипывало кожу. Под ногами приятно похрустывал снег. Владимир не спеша шел к остановке, вдоль ограды парка. В честь выходного дня там горели огни. С катка доносились звуки музыки. У входа, толпясь, шумела молодежь. Он остановился, глядя на игру разноцветных огней. Внезапно теплые ладошки закрыли ему глаза. - Даже гадать нечего!- довольно усмехнулся Корф.- Ну как можно не узнать маленькую озорную птичку?! - Я не маленькая!- нарочито обиженно протянула светловолосая девушка.- Мне уже двадцать второй год пошел… - А глаза все равно похожи на незабудки,- с грустной нежностью ответил Владимир,- как и в детстве… Анна смутилась. Отведя взгляд, она увидела огни парка. Голубые глаза весело вспыхнули. - Володя! Смотри: там каток!!! Пойдем?! Я тысячу лет не каталась!!! - А говоришь, выросла! Помню, как ты меня на горку затянула… - Владимир снова усмехнулся.- У нас даже коньков нет. Как же мы с тобой кататься будем?! - Ну, пойдем, хотя бы посмотрим… Корф, улыбаясь, покачал головой и рассмеялся… - Что с тобой делать?! Пойдем, Анютка-незабудка! … На катке оказалось много народа. Под плавную музыку кружились пары. Кто-то из девочек пытался сделать ласточку. Аня украдкой вздохнула. Владимир посмотрел на нее. - Подожди меня здесь!- быстро произнес он.- Я сейчас! Через секунду Корфа рядом уже не было. Анна недоуменно обвела взглядом толпу, пытаясь понять, куда так быстро скрылся ее спутник. Через пять минут он появился, держа в руках пару коньков большого размера. - Откуда?!- удивилась девушка. - Под елкой нашел!- весело раздалось в ответ. - Рождество давно прошло,- грустно улыбнулась Анна,- да и не празднуют его уже… - Ну и пусть не празднуют! – нахмурился Владимир.- А подарки никто не отменял. И не только их… - Ладно. – Аня понимала, что если Володя решил не говорить, то все равно не скажет. Она с сомнением посмотрела на коньки. - Но они большие! Я в них буду, как в сапогах-скороходах! - Зато мне по размеру!- невозмутимо отозвался парень. Анна бросила на него непонимающий взгляд. - Иди сюда!- загадочно улыбнулся Владимир и, взяв ее за руку, повел к ограде. Быстро переобувшись и зашнуровав коньки, он обратился к сидевшей на скамейке пожилой женщине: - Извините! Можно Вас попросить?! Мы хотим немного покататься, а вещи некому оставить. Последите за ними, пожалуйста, если не затруднит. Старушка с улыбкой кивнула. - Пойдем! - Владимир взял Аню за руку и вышел с ней на лед. - Володя, я упаду в сапогах! - Не бойся! Я буду тебя держать. Ну же, Аня! Давай! Анна робко ступила на лед. Корф, держа ее за руку, аккуратно оттолкнулся. Девушка неуверенно последовала за ним. Владимир осторожно вел ее по льду. Когда из голубых глаз исчезли сомнения и страх, он поднял руку, и Анна, улыбаясь, закружилась под ней. Ее взгляд блестел радостью. Медленно и плавно они сделали круг. Внезапно музыка умолкла, но через несколько секунд вновь полилась мелодией нежного танго. На катке произошло движение, и остались только пары. Звучала любимая композиция Анны, но сама девушка расстроенно созерцала картину на льду. "Как жаль, что нет вторых коньков!» «Был день осенний, и листья грустно опадали. В последних астрах печаль хрустальная жила. Грусти тогда с тобою мы не знали, Ведь мы любили, и для нас весна цвела…» Вслушиваясь в знакомые слова, она внезапно почувствовала на своей талии крепкие руки и через секунду, подхваченная ими, оказалась в воздухе. Их лица были совсем близко. Взгляды встретились. Владимир ласково улыбался Анне. Подхватив девушку на руки, он крепко прижал ее к себе. Она робко обняла его за плечи. - Теперь и мы можем танцевать! – в привычном баритоне Аня услышала какую-то новую, неизвестную и, отчего-то казалось, пронзительную нежность. Музыка обняла своими звуками, и красивая пара растворилась в ее ритме. Шаг, поворот, наклон головы. Соприкосновение взглядов. Все происходящее казалось сказкой. Лед, огни, музыка, пронзительная нежность в его серых глазах… Корф не мог отвести взгляд от девушки. Казалось, еще вчера она была совсем девчушкой, деловито изображавшей перед ним медсестру, девчонкой-подростком, которую он защищал от хулигана Гришки. "Как же все-таки выросла… Стала еще красивее…". «Ах! Эти черные глаза! Кто вас полюбит, Тот потеряет навсегда И сердце и покой…» Красивый мужской голос пел о невозможности стереть из памяти сердца черные глаза, а Владимир подумал, что ему всегда нравились незабудковые… Те самые, в обрамлении пушистых ресниц, сиявшие сейчас, казалось, только для него одного… Столько раз он смотрел в них раньше и никогда прежде не замечал этого удивительного света, тепла и еще чего-то незнакомого, волнующего, заставляющего сердце биться сильнее…