***
- Герми, детка, куда ты так спешишь? Поезд только через час, - прощебетала миссис Грейнджер, укоризненно качая головой. Девчонка переняла когда-то этот жест, и нередко отвечала им на шутливые упреки родителей. Вот и сейчас, Гермиона остановилась на лестнице, чтобы прищурить глаза, с укоризной взглянуть на мать, а позже расплыться в улыбке. Мисс Грейнджер тоже ответила улыбкой и скрылась в кухне, где сидел мистер Грейнджер, невозмутимо почитывающий утреннюю газету. - Паааап, - протянула Гермиона, увидев, что ее отец никуда не торопится. Мистер Грейнджер отнял глаза от газеты и поднял непроницаемый взгляд на дочь. Та снова выразительно посмотрела на отца, потом на газету, следом на дверь, а в конце на свои чемоданы, набитые Бог весть чем, стоявшие у двери. - Мы ничуть не опаздываем, детка, - протянул с ленцой шатен, все же откладывая газету. - Но нам еще нужно добраться до вокзала! – воскликнула Гермиона, всплеснув руками, когда отец лишь успокаивающе улыбнулся. Маленькая шатенка сдвинула бровки, ее глаза угрожающе блеснули. - Мы выйдем через десять минут, мисс Грейнджер. А пока, садись и поешь, - наставительно сказал мистер Грейнджер. - Но, папа... - хотела было возразить Гермиона и была перебита. - Садись, - сказал шатен, кивая на место рядом с собой. Тут к ним подошла Джин Грейнджер, с тостами в тарелке, приготовленными специально для Гермионы. Девочка нехотя поплелась за стол и обнаружила на нем небольшую прямоугольную коробку в красной обертке, которую прежде не заметила. Гермиона взяла в руки этот сверток и озадаченно покосилась на родителей. Те ободряюще улыбнулись. Шатенка начала аккуратно разворачивать свой, как оказалось, подарок. Это был большой черный блокнот с тисненными золотыми инициалами «Г.Г» в правом верхнем уголке обложки. - Этот дневник - наш подарок, - пояснила Джин, обнимая мужа сзади, - будешь записывать туда свои наблюдения, мысли, - продолжила женщина. - Секреты, - заговорщицки прошептала она. - Мы надеемся, что твоя жизнь там будет полна приключений, и страницы этого дневника будут полны разными воспоминаниями. Память – это очень важно, - отметил мистер Грейнджер. - Спасибо, - улыбнулась девочка, поглаживая кожаный переплет, приятный на ощупь. О, этот дневник видел разные дни с тех пор.***
Девочка ошиблась, когда подумала, что ее новая жизнь началась с письма из Хогвартса. Она началась, когда Гермиона, заметно расслабившаяся после ее отбора в Гриффиндор (выбранный ей факультет), а также пререканий с упрямой старой Шляпой насчет ее способностей, услышала громогласный выкрик этой самой Распределяющей Шляпы: - Гарри Поттер – Гриффиндор! Маленькая Грейнджер никогда бы не признала в этом худом, изможденном (так ей и показалось), черноволосом парнишке того самого Мальчика-Который-Выжил, о котором читала в разных энциклопедиях. Возможно, она его представляла более рослым и крепким, и уж тем более без этих странных очков, которые она починила еще тогда, в поезде. Боги, она даже не знала, что перед ней тот самый Поттер! Ну вот он перед ней, совершенно не похож на героя, описываемого в этих книгах по истории магических искусств – прост, застенчив и абсолютно не тщеславен, как девочка предполагала. Сидит напротив нее и растерянно улыбается всем, кто выкрикивает «Гарри Поттер с нами!». Будто это что-то значит. Точно не для него. Взглянув на него, в его глубочайшие изумрудные глаза, в его чистое невинное лицо, на его растерянную детскую улыбку, Гермиона высмотрела в его выражении кое-что, что вкупе с его громким именем выдавало: «Ни один год, даже месяц, да даже день с ним не будет простым и спокойным. Поверь – за этим милым личиком скрывается тяжелое прошлое, и не менее тяжкое будущее». Она в этом убедилась. И не раз. На личном примере, просто связав их жизни дружбой. Она ввязалась в эту до жути сложную и опасную игру, когда соврала в лицо Макгонагалл (А она никогда не лгала! Никогда!), что сама решила сразиться с горным троллем, а мальчики (Она чуть было не заикнулась «Гарри». Как она могла забыть упомянуть этого несносного Уизли, из-за которого, собственно, она здесь и оказалась?) спасли ее. Прокляла этот день, и не единожды, когда на втором курсе варила это проклятое Оборотное зелье, результатом которого стало ее преображение в огромную кошку. Когда подверглась нападению василиска, и лежала в Больничном Крыле без движения, но не лишенная ощущений. Когда с трепетом ждала каждого возвращения черноволосого героя к ее бездвижному телу. Она прокляла этот день, когда к своему ужасу узнала, что было в Тайной Комнате. Прокляла этот день, когда на третьем курсе, при помощи Маховика Времени спасала вместе с Гарри Клювокрыла от предстоящей казни и Сириуса из плена. Чуть было не потеряла рассудок, когда увидела на другом берегу озера умирающего Гарри с Сириусом на коленях. Да, она бы и дальше проклинала этот день, если бы не одно «но» - она знала. Она знала во что ввязывается. «Ни один год, даже месяц, да даже день с ним не будет простым и спокойным». И черт возьми, это было истиной всех истин! Но кто сказал, что Грейнджер жалуется? Она знает на что идет. Вот только почему?