Дневник студента

27 ноября 201*       …Оглядываться было нельзя, но очень хотелось! Складывалось впечатление, будто взгляд мрачного преподавателя по случаю сорванного занятия не только прожигает спину, но и заглядывает прямо в душу, не отвлекаясь на возню других студентов.       – …Теперь переворачиваем квадратик и сгибаем правый уголок к центру…       Просто к сегодняшнему опросу оказалась не готова вся группа, а досталось почему-то только активистам. И, раз ни на что другое студенты 53й сегодня не годились, преподаватель велел продолжить подготовку к Той Самой Конференции в Читальном зале.       Если не брать в расчет работы со столь очаровательным конвоем, организационные хлопоты дались Бешеной Шиншилле относительно легко – с помощью вовремя взятых книг по оригами в компании Актива+ Мишутка складывала оригинальные пригласительные билеты-конверты из пестрой до боли в глазах бумаги. Сверху наклеивалась цветная марка-логотип СПКТ, а вовнутрь вписывался стандартный текст приглашения. Менее просто дался плакат книжной выставки – в целом было ясно, что на нем изображать, но содержимое никак не хотело располагаться в условных рамках согласно замыслу. А еще время от времени мимо прохаживался преподаватель с едким замечанием вроде «бледно» или «тускло», произнесенным одинаково безразличным, выводящим из себя Мишутку голосом. Ася, казалось, добивалась того же:       – Я устала. Мне скуш-шно. Пойдем, поедим? Лампа, включи муз-зончик! Мы закончили? Пойдем домой.       После очередного «бледненько» Кристя и Мишель обменялись тяжелыми взглядами, а Цезарь нечаянно переломил пополам сжатый в кулаке карандаш. Внезапно заорал мобильный Кошаевой. Студентка весело залопотала в трубку, затем выскочила за дверь.       – В Читальном зале запрещено разговаривать по телефону, – раздался безразличный голос, а в глазах взрослого читалась насмешка. – Это негативно сказывается на успеваемости окружающих.       Можно подумать, они могут исцелять людей от наплевательского отношения к окружающим!       Минут через десять Кристина решила позвонить Асе. Вот тут-то и начались чудеса! Кошаева оказалась на репетиции КВН и попросила остальных прийти тоже. А до конца пары оставалось 40 минут, и студентов никто не распускал. О репетиции же активисты слышали впервые.       Меньше чем через минуту дверь распахнулась как с пинка, в читальный зал с горящими глазами ворвалась растрепанная Кошаева. Преподаватель, точно смекнув, что вот-вот произойдет, поспешил исчезнуть.       – Ну?!       – Что – ну?       – Вы идете?       – Куда? На КВН? Нам к конференции готовиться нужно. – Иначе препод с их шеи не слезет, ему там вольготно и комфортно. – А Супов пришел?       – Нет, – замявшись, ответила она.       – А декорации готовы?       Рассчитывая на поддержку, Кошаева обвела глазами активистов. Как ни странно, никто не горел желанием идти репетировать. Тогда Ася вновь обратилась к Флешар:       – Знаешь что, Мишка… – ехидная улыбка расцвела на ее лице. – Я желаю тебе счастливой смерти!       В читальном зале повисла неловкая тишина. Кошаева гордо удалилась. Безразличный препод выглянул из-за занавески. Мишель отложила недособранный конвертик.       Да что ж такое.

Еще одна в расстрельный список.

      – Значит так, – Флешар безразлично хлопнула в ладоши пару раз, – кому надо на репетицию или еще куда – всего хорошего, я никого не держу. Всем остальным вернуться к работе.