Письмо в никуда

Милый Драко. Знаю, где-то очень далеко ты сейчас наморщил нос и подумал что-нибудь вроде "Грейнджер, сдурела что ли, присылать всякий бред?" Потом ты хмыкнул и, нахмурив брови, распечатал простой конверт, сетуя на то, что волшебная палочка не при тебе, развернул хрусткий пергамент и слегка улыбнулся, увидев мой почерк. Не удивляйся. Ты всегда так делал, да и я давно выучила твои привычки. Спрашивать, как у тебя дела бесполезно. Ты ведь все равно не ответишь правду, лишь вздохнешь: "Грейнджер, меньше знаешь - крепче спишь". Ты делал так на протяжении нескольких лет и, как ни странно, крепче мне не спалось. Я наоборот проводила ночи в тревожных мыслях и ворочалась с боку на бок, пока не слышала твое раздраженно-беспокойное "Грейнджер, ты дашь мне поспать или нет?" Это всегда было у нас риторическим вопросом, после которого я молча вставала и, как была, в шортах и твоей растянутой футболке, шла на кухню за чашкой горячего чая и сонным зельем. Стоя босиком на холодном кафеле я кидала в кружку пакетик черного чая, брала с полки банку с сушеными листьями мяты и бросала три листика. Когда я заливала в кружку кипяток, то с замиранием сердца слышала твои шаги по кафелю и через две секунды ощущала твои руки на своих плечах. - Прости, Грейнджер. Тебе правда лучше не знать. Все хорошо. Просто верь мне. Я верила, всегда. Не потому, что ты просил - просто это было как-то правильно. Я не оборачивалась, а ты тихо целовал меня в макушку и шел в комнату, на ходу натыкаясь на предметы и бормоча что-то о Мерлиновой бабушке и его же кальсонах. Я тихо улыбалась и заваривала вторую чашку чая - тоже черного, но с мелиссой. Потом брала обе и шлепала к тебе. Ты сидел на кровати и удивленно смотрел, как я водружаю дымящиеся кружки на шаткий журнальный столик, заваленный моими старыми учебниками, и залезаю к тебе, попутно захватив плед. Все так же удивленно наблюдал за тем, как я сажусь рядом и молча закутываю нас, подаю тебе кружку и беру свою. Ты делал глоток и, порывисто вздохнув, клал голову мне на плечо. Я уже знала, что ты скажешь дальше. - Грейнджер. Я сжимала твою руку, прижимаясь щекой к твоим волосам, похожим в темноте на лед, которые, вопреки всем ожиданиям, оказывались очень мягкими. Ты перебирал мои пальцы и отпивал горячий чай, а я ждала, когда мой немножко остынет. Через несколько минут тишину нарушал твой голос - немного хриплый, словно тебе трудно говорить. Так оно и было. - Знаешь, обо мне никто никогда не заботился. Ты говорил это почти каждую такую ночь, но все равно я никак не могла привыкнуть к этому и долго подбирала слова, прежде чем ответить в темноту: - У тебя есть я. Все будет хорошо. И твой шепот, повторяющий, чтоб поверить: - Все будет хорошо. Мы молча пили чай, вдыхая запах друг друга и наслаждаясь спокойными мгновениями. После того, что произошло несколько лет назад, это было роскошью. Мы до сих пор помнили войну с Темным Лордом, когда ты, вопреки ожиданиям, выбрал темную сторону. Все видели, как ты пересекал пространство между орденом Феникса и Пожирателями, но только я знала, что это спектакль. Фарс. Игра не на жизнь, а на смерть. Ты поймал меня в коридоре Хогвартса, когда я бежала помогать Тонкс и, зажав рот рукой, быстро проговорил - я помню все дословно - эти слова: - Грейнджер, я должен сделать вид, что я за них. Иначе нас убьют. Тебя и меня. Я вернусь за тобой, обещаю. Потом ты развернулся и быстро ушел, а я стояла посреди коридора и понимала, что шанс на то, что ты вернешься ко мне живым и здоровым - один из ста. Слезы текли по моим щекам, а откуда-то издалека меня отчаянно звала Тонкс... Каждую послевоенную ночь, вспоминая это, я судорожно сжимала твои пальцы, а ты пристально смотрел на меня и спрашивал: - О чем ты думаешь? Я никогда не отвечала тебе правду - говорила о пирогах, бабочках или трансфигурации... Но теперь я не хочу, чтобы ты гадал. Ты должен знать. После войны я долго не могла придти в себя. Ты не писал мне, не являлся с зеленым пламенем в камине дома на площади Гриммо - Гарри разрешил мне пожить там, пока все не наладится. Я не знаю, сколько времени я пролежала на кровати, глядя в потолок и повторяя твое имя. Может, месяц, может, два или полгода. Просто однажды ты вышел из камина и улыбнулся мне, запустив руку в волосы. Это была настоящая улыбка. И я вдруг осознала, что ковер в комнате зеленого цвета, что уже август и что я живу. Это было лучшее время в моей жизни. Думаю, в твоей тоже. Я не спрашивала, где ты был - ты бы все равно соврал или промолчал. Мы подолгу молчали, сидя в комнате Сириуса, где теперь было не так пусто, как казалось до твоего появления. Мне прислали письмо из Хогвартса - профессора просили помочь с восстановлением замка и квиддичного поля. Я представляю их удивление, когда они увидели нас вместе - героиня войны и надменный слизеринец шли по коридору, взявшись за руки. Я думаю, они удивились не меньше, когда, разбирая завалы на поле, ты закатал рукава своей рубашки и на предплечье не оказалось Черной метки. МакГонагалл тогда даже расплакалась и обняла меня. Помню, как после тяжелого дня, проведенного за работой, мы с тобой выходили из Хогвартса и неспешно брели в запретный лес - там было тихо и спокойно, перед глазами не стояли разрушенные коридоры замка. Я помню, как мы первый раз взялись за руки, и, как ни странно, ты бы не догадался предложить мне это. "Грейнджер, тебе холодно?" "Немного, а тебе?" "Тоже чуть-чуть" "Надеюсь, не настолько холодно, чтоб не вытащить руку из кармана?" Помню твой изумленный взгляд, когда наши пальцы переплелись. Я тогда еще засмеялась и сказала, что непривычно видеть такое выражения лица у самого уверенного в себе слизеринца. Ты промолчал, и мне не в чем тебя обвинить. Еще я помню, как мы забрели в чащу Запретного леса и наткнулись на какой-то заброшенный кирпичный дом. Между камней проглядывал мох, стекла были выбиты и выглядел он не очень-то надежно. Мы, не сговариваясь, произнесли пару-тройку заклинаний - в основном из группы обнаружающих. Никого не оказалось. Мы несмело вошли внутрь и ты пробормотал:"Люмос". Спустя секунду мы увидели пустые проемы дверей, осколки на полу, но самым главным было то, что все здание было завалено стогами сена. Я предположила, что когда-то это было что-то типа стратегических запасов для кентавров - Дамблдор когда-то говорил нам об этом. А ты усмехнулся: "Грейнджер, ты слишком умная." Я помню, как мы стали наведываться туда после трудной работы, проделанной на территории Хогвартса - брали с собой бутерброды, вафли, тыквенный сок и просто сидели на сене, молчали и вдыхали этот пряный запах. Через несколько дней был обещан Большой Звездопад - это случалось раз в десять лет, когда с небес падали сотни звезд. Я читала об этом явлении в учебниках по астрологии и очень хотела на него посмотреть. Когда я случайно упомянула о Звездопаде в разговоре с тобой, ты ухмыльнулся и произнес: "Мечты сбываются, Грейнджер." Вечером третьего сентября ты подошел ко мне после окончания работ на поле и, стаскивая защитные перчатки, сказал: "Через час в холле". Я в это время разбирала завал на восьмом этаже. Помню, как я спускалась по лестнице в холл, на мне были темно-синие джинсы, кроссовки и твой зеленый свитер. Ты уже стоял у подножия лестницы, засунув руки в карманы и глядя вдаль. На плече у тебя висел рюкзак. Мы вышли из замка и взялись за руки. Пахло прелыми листьями и хвоей. Под ногами шуршало желто-красное море. Это был первый раз, когда мы остались в лесу на ночь. Лежа на сене, мы смотрели на звезды - в крыше были пробоины и казалось, что еще немного и мы дотянемся до неба. Это было прекрасно. В эту ночь случился наш первый поцелуй. Я была счастлива, Драко. Помнишь, как мы купили маленькую квартирку на окраине Лондона и бегали по магазинам, выбирая шторы? Они до сих пор висят в гостиной. Именно в этой квартире мы проводили бессонные ночи с чаем. Именно в ней я читала тебе сонеты Шекспира вслух. Именно в ней ты рассказывал мне о своем детстве. И именно в ней тебя не стало. Это случилось вскоре после Победы - 25 мая двухтысячного года. В то утро ты сделал меня самой счастливой. "Грейнджер, ты станешь Малфой?" Я застыла с книгой в руках, а потом заплакала от счастья. Это было счастье. Весь день мы провели вместе - сначала прогулка по Лондону, потом - пикник в небольшом парке близ нашего дома, а под конец мы ходили в кинотеатр - шел повторный показ "Титаника". Мы вернулись домой уже поздно, часы показывали 23.14, сил почти не было. Как обычно, сели на диван и я начала читать тебе. Через некоторое время ты вдруг напрягся и выхватил волшебную палочку из кармана джинс. Я отложила книгу: - Что случил... Договориться я не успела - ты направил палочку на меня и произнес несколько заклинаний подряд: дезиллюминационное, силенцио и петрификус тоталус. Я даже защититься не успела. Потом ты взял меня на руки и опустил за книжным шкафом. Я смотрела на тебя глазами, полными ужаса и понимала, что происходит что-то страшное. Ты сказал: "Не бойся, Грейн... Малфой", ободряюще улыбнулся и отошел на середину комнаты. Через минуту в квартиру ворвались Пожиратели. Их было двое - из тех немногих, кто сумел избежать Азкабана и казни. Обезоружив тебя, они кидали в тебя насмешки и круцио. С каждым заклятием твои крики становились все громче. Самым ужасным было то, что я не могла помочь тебе. Я не знаю, как долго это продолжалось. Действие обездвиживающего заклинания начало спадать, я уже нащупала в кармане волшебную палочку, еще минута - и я бы отомстила за тебя. Но Пожиратели, видимо, вдоволь насладились твоими страданиями и применили смертельное оружие - Сектумсемпру и исчезли в первых лучах солнца... Занимался рассвет. Я помню, как подползла к тебе, еле дыша. Слезы застилали глаза, я положила твою голову к себе на колени и шептала: "Все будет хорошо, держись". Ты приоткрыл глаза и выдохнул: - Гермиона...живи... Первый раз в жизни ты назвал меня по имени. Это были последние слова, которые я услышала от тебя. Через минуту трансгрессировали Поттеры - Гарри и Джинни. Поняв, что они опоздали, Джинн подошла о мне и положила руки на плечи. Я увидела, что на ее щеках тоже блестят слезы. Гарри тихо сказал: - Гермиона, прости. Драко отправил мне патронус, судя по всему - невербально. Я не знал, что он умеет. Буквально три минуты назад к нам в окно влетел хорек и голосом Малфоя сказал "Спаси хотя бы ее". Мы тут же трансгрессировали. Но я не слышала их. Я не дышала. Все было кончено. Драко, я пишу это, потому что ты очень дорог мне. Я слишком долго держала в себе чувства и часто не говорила тебе об этом. Так вот, я хочу исправиться. Знай - с тобой я обрела то счастье, о котором и не смела мечтать. Прошло уже двенадцать лет, а я по-прежнему люблю тебя. Я надеюсь на то, что ты это чувствуешь. Ты нужен нам, Драко. Мне и нашему сыну. Завтра он впервые едет в Хогвартс. С любовью, Твоя Грейнджер (почти Малфой)