Жажда бессмертия

Обжигающе холодная вода повсюду, вода выталкивает на поверхность, словно величественная река желает поскорее избавиться от чужеродного тела. Глоток свежего воздуха, ворвавшегося в лёгкие – словно первый вдох новорождённого человека. По сути, так и есть. Генри Морган распахивает глаза, переводя взгляд и тут же замечая несколько одетых в серые одежды мужчин на берегу. Его персональные мучители – лучшие дознаватели инквизиции, раз за разом поджидающие его после “смерти” здесь. Ещё один виток замкнутого круга, и ему остаётся только холить надежду, что когда-нибудь это всё прекратится. Генри морщится: мозолистые пальцы одного из мужчин больно впиваются в кожу. Его подхватывают под руки у самой кромки воды – обессиленного и обнажённого, не позволяя ступить и шагу, чтобы в очередной раз доставить в тёмные подземелья инквизиции… Он уже не сопротивляется, прекрасно понимая тщетность этого, и зная, что ждёт его дальше. Боль – яркая и всепоглощающая, проникающая в каждую клеточку тела, раздирающая его на части. Страстно вожделеющие узнать причину его бессмертия палачи ни грана не беспокоятся о причинённых увечьях, какой смысл, если из Гудзона он вынырнет вновь живым и почти невредимым?.. Генри пытается вспомнить свою последнюю смерть, но мысли путаются, перед глазами всё плывёт, а в следующий миг он уже скован по рукам и ногам, и над ним нависает сероглазый мучитель. Бесчеловечные опыты, не знающие границ в своей жестокости. Прежде чем лезвие ножа касается кожи, Генри вспоминает, что сегодня утром его сожгли на костре. Мучительная боль, по сравнению с которой выстрел из револьвера – настоящая благодать... Кажется, инквизиторы были немного недовольны тем, что за такое количество времени им так и не удалось получить ответы на свои вопросы. Но, судя по всему, они и не собираются оставлять своих попыток. Лезвие разрезает кожу, из его груди вырывается надрывный крик, а все мысли сводятся к одному. К безмолвной мольбе о том, чтобы это проклятье наконец оставило его, позволив спокойно умереть. Вспышки боли, резкие голоса и бесконечные вопросы, на которые он не может ответить. Гнетущая тишина, когда его оставляют на какое-то время, но затем пытка продолжается до тех пор, пока воды Гудзона не распахивают свои объятия, омывая кожу. Кажется, будто волны спешат избавить его от эфемерной крови и грязи, хоть Генри и уверен, что каждый раз он рождается чистым, а тело не усыпают сотни или даже тысячи ран, порезов и шрамов. Его пронзали мечом, откачивали кровь литр за литром и изрешечивали свинцовыми пулями, вымоченными в святой воде. Списка способов, которыми его убили, хватило бы на полновесную книгу, и Генри Морган уже утратил последнюю надежду, думая, что отпущенную ему вечность он проведёт в застенках инквизиции, пропитанных кровью, страданиями и болью. Всё изменилось так же внезапно, как и началось. Вынырнув на поверхность воды и стуча зубами от пронизывающего до костей холода, он просто не обнаружил на берегу инквизиторов. Светловолосый мужчина, пристально наблюдающий за рекой, мгновенно заметил его, и Генри вздрогнул от пронзительно взгляда ярко-голубых глаз, завораживающих даже с десятка метров. - Держи, - широкоплечий мужчина поднялся на ноги, изящно вставая с камня и протягивая ему свёрток. – Последствия простуды неприятны даже таким, как ты, поверь мне. В свёртке, оказавшемся на самом деле тёплым плащом, была завёрнута и другая одежда – камзол, штаны и даже рубашка цвета слоновой кости, но Генри не спешил одеваться, поднимая взгляд. Он слишком хорошо знал других людей, слишком много боли они ему причинили, и он имел полное право сомневаться в бескорыстности их поступков. Возможно, незнакомец ещё хуже инквизиторов, хоть в это и верилось с трудом, глядя в хрустально-чистые глаза. - Одевайся, - мягко повторил светловолосый незнакомец, едва заметно хмурясь. Так выглядят, разговаривая со значительно младшим собеседником, объясняя прописные истины, и проживший уже более двухсот лет Генри не привык к такому обращению к себе. – Я не причиню тебе вреда. - Даже не спросишь, кто я, или что я? – поинтересовался он, натягивая штаны, а затем накидывая на плечи рубашку. – Они такой вопрос задавали, - поводя плечами от холода, прежде чем надеть тёмно-серый с богатой вышивкой на лацканах камзол, добавил Генри. – Нет? - Они больше никогда не потревожат тебя, - ответил тот, не отводя взгляда от поверхности реки, и Генри почувствовал пробегающий по спине холодок. Несмотря на то, что никто из них не говорил, кто эти “они”, он не сомневался, что незнакомец говорит об инквизиторах. – Не буду, потому что ответ мне прекрасно известен. “Почему он помогает? - крутилось в голове, пока Генри надевал добротные ботинки. – Зачем ему это, и что ему нужно от меня?” Озарение пришло в тот момент, когда мужчина достал из кармана своего светло-серого камзола часы на цепочке. Золотые, они выглядели старыми, в то же время казалось, что хозяин бережно следил за ними неотрывно. Поправив воротник камзола, Генри Морган сделал шаг вперёд, протягивая руку и ещё не до конца осознавая, что только что встретил человека с таким же проклятием, как у и него. Рука, сжавшая его руку в ответ, оказалась тёплой, а губы спасителя тронула светлая улыбка.