Границы мира

В тот год лето в Испании выдалось дождливым и небогатым на значительные события. В Риме кардинал Родриго Борджиа наконец-то дослужился до папы, в Византии, захваченной османами, ждали очередной неминуемый конец света, а в Андалусии упорно держалась мода на подбитые ватой кальсес*, неудобные и абсолютно неэлегантные. Миновал полдень, город почти опустел – в это время местные жители предпочитали предаваться праздности, именуемой здесь «сиестой», укрывшись в тени своих домов. Сидевший на открытой веранде светловолосый мужчина – весь его облик ясно говорил, что в здешних местах он гость, - с неудовольствием поправил жесткий гофрированный воротник, еще одну прихоть местной моды. Ему было жарко – солнце сегодня решило разом подарить портовому городку Палос-де-ла-Фронтера все то тепло, что задолжало еще с весны, щедро заливая притихшие улочки августовскими лучами. Из дома неслышно появился черноволосый мальчик-слуга. - Дон Франкенштейн, ваше вино. - Спасибо, ступай, - кивнул ему, не оборачиваясь, человек. Местные вина были хороши, но пил он их нечасто, предпочитая сохранять разум ясным. Однако сегодня был повод поднять кубок. Пять лет прошло с тех пор, как он узнал, что Лорд, теперь уже прежний Лорд, ушел в Вечный Сон. Подробностей выяснить не удалось даже ему, но, кажется, это не была гибель в бою или поединке. Лишь собственное желание. Что ж, это его право. И это значит, что правит благородными теперь она. Девочка с холодными глазами и тонкими нервными пальцами. Раскрея... Франкенштейн чуть улыбнулся, припоминая их первую встречу. В один из редких визитов к Лорду Мастер позволил ему сопровождать себя, однако говорить с правителем захотел наедине, и в итоге Франкенштейн остался переминаться с ноги на ногу у дверей зала аудиенций. Подошедшую благородную он узнал сразу, хотя и не встречал прежде – навести справки о внешности наследницы местного престола он уже успел. - Госпожа Раскрея, - учтиво поклонился он. - Кто вы и что здесь делаете? – в ее тоне не было и намека на теплоту, да и обычной вежливости лишь самая малость. - Мое имя Франкенштейн, я сопровождаю господина Кадиса Этрама Ди Райзела. Он поднял голову и в упор посмотрел на нее. Чуть поджатые губы, сведенные брови – кажется, она беспокоилась о чем-то. Или это ее обычное выражение лица? Франкенштейну стало интересно, как она отреагирует, если он продолжит разговор. - Прошу прощения за невежливость, не подскажете ли вы, где я могу выпить вина или хотя бы воды? – мягко проговорил он, - дорога была неблизкой, и у меня слегка пересохло горло. Брови Раскреи чуть дрогнули, но более в лице не изменилось ничего. - В саду вы можете найти стол с напитками. Но, полагаю, если вы сопровождаете Ноблесс, вам следует остаться здесь и дождаться его, - отчеканила она и отвернулась, давая понять, что беседа окончена. Франкенштейн задумчиво смотрел ей вслед. Темный, прямой и взыскательный взгляд. Взгляд, к обороне готовый. Юные женщины так не глядят. Юная бабушка, кто вы? ** Он знал, что у Раскреи, как и у всех благородных, алые глаза. Отчего же ее взгляд запомнился стальным, темно-серым? Франкенштейн не видел наследницу Лорда несколько веков. Какой она стала сейчас? Какой станет с ней Лукедония? Это не имеет значения. На самом деле, все это не имело значения, потому что в тот день, когда пришло известие об уходе прежнего Лорда, Франкенштейн с неожиданной ясностью понял – прежняя эпоха для этого мира закончилась. И от тех, кто, подобно ему, осознает это уже сейчас, зависит, какой будет эпоха следующая. И кто будет властвовать в ней – люди или благородные. Нет, он не собирался воевать с народом ноблесс. Ведь Мастер, определенно, не одобрил бы этого. Но у него должна быть возможность искать Мастера. Искать по всему миру. И за его границами... А значит, границы мира должны быть раздвинуты. Пять лет – совсем небольшой срок для такой подготовки, но ему хватило этого времени. О том, что мир гораздо больше, чем считают его современники, Франкенштейн узнал давно, еще когда попал в Лукедонию – остров, скрытый неподалеку от огромного материка, неизвестного европейцам. Пока что неизвестного. Нужно было сделать многое. Найти корабли и моряков, найти цель и повод для такого путешествия, найти деньги на его снаряжение, и, самое главное – найти человека. Человека достаточно безумного и увлеченного, чтобы отправиться в путь, но достаточно разумного и прагматичного, чтобы дойти до цели. Нужно было заставить его поверить в эту цель, поверить в показанные ему карты и расчеты. Всего лишь пять лет, но Франкенштейну их хватило. Он нашел всё необходимое, чтобы части этой головоломки встали на свои места, запустив механизм, отсчитывающий последние часы прежнего мира. И сумел остаться в тени – как и планировалось. Да, сегодня у него был повод распить бутылку хорошего вина. Мужчина взял тяжелый серебряный кубок и, приподняв его, отсалютовал невидимому собеседнику – или собственным мыслям. Доброго плаванья, Христофор. Твое имя, как и имя этого городка, войдет в историю нового мира. Доброго правления, Раскрея. Твой отец не хотел, чтобы люди слишком близко подходили к вашим владениям, но его время ушло. Скоро тебе придется придумать что-то новое, чтобы по-прежнему прятать свою Лукедонию от детей Адама и Евы. Доброго возвращения, Мастер. Где бы вы ни оказались, я смогу быть там. *** Стояло третье число августа месяца одна тысяча четыреста девяносто второго года от Рождества Христова. Рано утром три корабля отошли от причала небольшого испанского городка Палос-де-ла-Фронтера, и лишь один человек во всем мире знал, куда они на самом деле направляются. Границам мира очень скоро предстояло раздвинуться. _________________ * - кальсес, испанские короткие штаны. В 15 в. их шили с двойной подкладкой и набивали ватой или пухом. ** - автор самым бессовестным образом вложил в уста Франкенштейна стихи Марины Цветаевой, написанные несколькими веками спустя. Но эти строки показались автору наиболее близкими к тому, что подумал тогда Франкенштейн.