***
Я проснулась от телефонного звонка. Нащупав мобильник где-то на полу, я ответила. - Да? Я слушаю. - Полина, это Ирина Анатольевна, – мой непосредственный начальник, – ты так быстро вчера из офиса упорхнула. Может, ты не поняла? Ты не уволена. Просто теперь на месте твоей колонки будет реклама шампуня. А ты, если хочешь, можешь попробовать работу редактора. Или побыть пока внештатником… - Я хочу в отпуск. Хотя бы на пару недель. - Ох, ты уверена? - Да, пожалуйста. Я увижусь с братом, отдохну. Это второй мой отпуск за все время. Неужели я прошу о многом? Черт возьми, я ненавижу что-то просить, умолять, жаловаться! Но сейчас отпуск – мое единственное спасение. Всю жизнь, я пыталась найти место, где во мне будут нуждаться. Я дико хотела ощущать собственную значимость и важность. С детства я чувствовала себя запертой в движущемся поезде. Как будто я могла только наблюдать за сменяющимися картинами за окном. Но не участвовать. «Смотреть, руками не трогать». Мой мечтой было вырваться из железной клетки, поэтому сразу после совершеннолетия я улетела в Питер, а устроившись в «Час пик», как мне казалось, обрела то самое место. Теперь мой стабильный клочок земли хотели вытащить из-под ног, а меня запихнуть обратно в поезд. Когда мне было три года, отец изменил маме с какой-то потаскухой и после переехал жить к ней, повесив меня с братом на мать. Она работала по 14, иногда по 16 часов в день, чтобы прокормить нас. Егор старался ей помогать, так как был вдвое старше меня, а я перестала плакать, хныкать, капризничать, просить что-то. Росла замкнутой, помешанной на утопических книгах и музыке Битлов. Я, не снимая, носила черные потрепанные кеды, годами подкрашивая их черным маркером, экономила на обедах, чтобы купить подарок брату на день рождения, и мечтала о большой жизни. Иногда эти мечты заменяли мне реальность, и я прогуливала школу, убегала в соседний парк, валялась на земле, рассматривая облака. Детство Егора назвать счастливым тоже язык не повернется. В 11 лет он принес первые, заработанные собственными руками деньги – помогал на лесопилке. Заплатили ему копейки, но мама расплакалась, а я, не понимая причину слез, жалась к ногам любимого брата. Он забирал меня из сада, водил на танцы, кормил мороженым и заплетал косы, потому что «маме некогда». Он был мне отцом, другом…Кем угодно…А после смерти мамы, самым родным на этой чертовой планете. Если я хотела вырваться из прошлого, забыть его, он же наоборот, остался с мамой до конца. Только, когда она ушла, он позволил себе переехать в другой город. Стать фотографом. Первую мыльницу ему подарил его отец, с тех пор он с ней не расставался. Теперь колесит по всей стране, иногда радуя меня своими визитами. - Так вы дадите отпуск? - Хорошо. Две недели, больше не проси. - Больше и не надо.***
Я провела в кровати почти два дня, поднимаясь только до туалета или за едой. Телефон выключила. Раз отпуск, нечего меня трогать. Единственный звонок был брату, но он, оказывается, укатил в Саратов и сам не знает, когда вернется. Исходя из этого, я решила, что все две недели буду наслаждаться сном, разными вкусностями и чаем. Обязательно с корицей и апельсинами. У меня всегда так, я свою печаль алкоголем не запиваю, я ее зачитываю романами, заслушиваю музыкой, заедаю кексиками или, в крайнем случае, закупаю новыми туфлями. Я перевернулась на другой бок, осознав, что весомой причины вставать на горизонте так и не появилось, но вдруг тишину комнаты разбил дверной звонок. Кто-то настойчиво пытался попасть в мою квартиру. Чрезвычайно настойчиво. Я нехотя сползла с кровати, обернулась в одеяло и голыми ногами пошлепала в коридор. - Кто там? - Полина Юрьевна, это Кирилл, – голос бодрый, аж придушить хочется! - Какого черта ты здесь забыл? - Вы хотите, чтобы об этом узнали все соседи? – я могла поспорить, что он улыбается. Открыв дверь, кивнула вглубь квартиры: - Проходи, рассказывай. Сегодня на нем была темно-фиолетовая рубашка. В офисе он ходил только в белой, а тут буквально взрыв цвета. В этот момент я поняла, что сама-то стою перед ним в растянутой домашней майке, шортах, завернутая в одеяло. Про то, что голова моя не виделась с шампунем все два дня, упоминать вообще не стоит. А про косметику так тем более. Он прошел в комнату, сел на край дивана и заявил: - Без тебя скучно! - А тебе деньги на работе не за веселье платят. - Ты теперь не моя начальница, ты в отпуске. Слышишь, в отпуске, – он по буквам произнес последнее слово, – знаешь, что это такое? - То есть, ты ради этого ко мне приперся? Рассказать о значении слова отпуск? - Нет, – он затряс головой, – я проведать тебя пришел. - Проведал? Он смутился, не ответил и принялся рассматривать комнату. Вернее, это была столовая, отгороженная от кухни импровизированной барной стойкой, на которой сейчас стояло около пяти кружек. Ну люблю я чаёк попить, что поделать? - Эй, а ты хоть ела что-нибудь? Он направился к холодильнику, в котором, кстати, не только мышь могла бы повеситься, но и целый зоопарк. - Эй, а ты не слишком наглый? – в тон ему ответила я. - Я волнуюсь вообще-то. - А мне наплевать вообще-то, – я уселась на диван, поудобнее завернувшись в одеяло. Кирилл усиленно всматривался в пустоту моего бедного холодильника: - Да уж, я в магазин пошел, а то точно с голоду сдохнешь. - А тебе-то какое дело? Или с похоронами лень заморачиваться? - Тфу на тебя, сейчас вернусь. Я даже не пошевелилась, дверь он захлопнул сам и примерно через полчаса вернулся, нагруженный пакетами. - Как ты относишься к спагетти болоньезе, или может, карбонара? Я на всякий случай для обоих блюд ингредиенты купил, не знал, что ты больше любишь. Я снова устроилась на диване, наблюдая, как он разбирает продукты. Готовящих мужчин на моей кухне отродясь не было, поэтому зрелище занимательное. - Помогать не собираешься? - Неа, сам напросился, теперь мучайся! – я сказала это со смехом, прекрасно понимая, что наглею сейчас я, но вылезать из-под теплого одеяла не собиралась. Поэтому, подтянув ноги к груди, положив подушку под спину, я вглядывалась в движение мускулов под его рубашкой. - Вот блядь! – так смачно, даже я не умею. - Ой, я забыла предупредить, там кран барахлит, аккуратней! Но было поздно. Он повернулся ко мне лицом, открывая обзор на совершенно мокрую спереди рубашку и брюки. Я захохотала! Громко, безудержно, свободно, заливисто. Он, улыбаясь, уставился на меня. Немного придя в себя, я сумела-таки выдать: - Иди в ванну, помощник, у меня есть запасная одежда. Даже в такой ситуации он нашел, что ответить: - А ты быстрая, мы ведь еще в спальне не пробовали, – нагло сверкая глазами, он удалился в указанном направлении. Я выдвинула нижний ящик шкафа, стараясь быстро найти футболку и спортивные штаны Егора, которые он оставил здесь в свой последний визит, размышляя при этом, когда мы с Кириллом успели перейти на «ты». - Держи, поваренок, – я просунула ему одежду через приоткрытую дверь ванны, невольно заметив, что он был там уже без рубашки. Встав рядом, ждала пока он выйдет. - А мне твой парень по голове не настучит, за то, что я его шмотки таскаю? - А ты боишься? - Не хотелось бы потом в гипсе ходить! - Так снимай и ходи в мокром, - я развеселилась. - Может мне вообще голым ходить? – он издевательски изогнул брови - Попробуй, если есть желание, – я тоже подняла брови. Он широко улыбнулся и отправился на кухню - продолжать готовить, а я на диван - продолжать бездельничать. Теперь его спину обтягивала серая ткань футболки, отчего мускулы смотрелись еще выгодней. Я ошибалась…Черт, как жестоко я ошибалась! Привязывать себя нужно не к месту, работе или дому, а к людям! К любимому человеку. Который будет готовить тебе спагетти. Ходить в магазин. Чинить кран на кухне. Заботиться. Мне двадцать шесть. Но что я имею? Работу, которой по факту нет, съемную квартиру. У порядочных людей хотя бы какие-то домашние животные водятся. А у меня? Пара миленьких дизайнерских платьев, пара подруг, десятки малознакомых приятелей. А в примере после равно так и остается ноль. Большой кружок с пустотой внутри. - Иди сюда, мне твое мнение требуется! Я очнулась от невеселых мыслей, с трудом заставив себя оставить одеяло на диване, проследовала к плите. Он что-то помешивал в кастрюле. Прямо-таки идеальная картина. Как во всех идиотских фильмах о любви. Я поежилась. - Ты не замерзла? А он может говорить не таким взволнованным тоном, как будто если я отвечу «да», потолок обвалится или пол рухнет. - Все нормально, чего ты хотел? - Вот, попробуй. Я соленые блюда не люблю, а ты? Он поднес к моим губам лопатку, предлагая облизать. Его лицо выражало нескрываемый трепет. Ему действительно было важно узнать мое мнение. Приоткрыв рот, легонько коснулась языком томатного соуса на лопатке. - Твою мать! - Что, всё так плохо? – он опустил гласа, отвернулся и с удвоенной силой продолжил помешивания. Я положила руку на его плечо. - Будешь моим личным поваром? Потому что это ахринительно вкусно! - Прям ахринительно? – сколько надежды в голосе - Ахринительней некуда, – я отобрала у него лопатку, почерпнув еще соуса и, пачкая лицо, принялась поглощать сей восхитительный продукт. - Я, кстати, не знал, что ты можешь так выражаться. - Ты много обо мне не знаешь. - Ага, еще скажи, что я в этом виноват! - Не поняла. К чему ты клонишь? - Я к тому, что ты злобная бука, не пускающая никого ближе, чем на расстояние выстрела. - Ах это я бука? Это я злобная? Ну тогда получай! Я со смехом ухватилась за полотенце, висящее на стуле, и принялась хлестать им Кирилла. Он с притворным криком «Убивают», помчался от меня в другую комнату. Таким образом, пробегали мы минут пять, размеры квартиры не позволяли растянуть удовольствие. Он так задорно визжал, что я забыла, что должна быть холодной, собранной и… взрослой. Волосы выбились из резинки, широкий ворот футболки переместился вправо, оголяя плечо, пару раз я спотыкалась на скользких полах, рискуя разбить нос, но… какая разница? Это было сумасшедше весело. В итоге, запыхавшиеся мы рухнули на диван. - Я давно так не смеялась. - Я давно так много не бегал, – он откашлялся, поправив съехавшие брюки. Мы отдыхали. Молча, но этот говорливый сорванец, не желал умолкать. - А у меня со зрение проблемы или у тебя на спине правда татуха есть? Я изумилась! Как он смог ее разглядеть? - Возможно, – лукаво улыбаясь, я подмигнула ему. Подмигнула. Черт возьми. Да что с тобой такое? - Покажи, а? Интересно ведь! Я дернулась, желая стянуть белую футболку еще ниже, чтобы моя маленькая ласточка вылетела с лопаток на волю, но тут же остановилась. - Не оборзел ли ты часом? - Боже, только не надо снова строить из себя железную леди. Я понял, что ты не такая. Смысл опять возвращаться в начало? - Иди макароны проверь, умник, – встав с дивана, направилась к зеркалу причесаться, – проповеди он мне читать собрался, не дорос пока. Он ухмыльнулся: - Зато я не ворчу, как старая бабка, себе под нос. - Окей, я старая бабка. Может, что-то еще добавишь? - Красивая. Я сглотнула. - Умная. Он встал с диван - Пьянящая. Подошел сзади. - Волнующая. А еще... Я перебила - Буду идиоткой, если поведусь на твои слова. Я развернулась, толкнула его в грудь и прошептала. - Ужин приготовил? Так а почему ты еще здесь? -Оу, вот как? Тогда я добавлю «неблагодарная». Он зашагал к двери. Я закрыла лицо руками. По кругу в голове: «Не отпускай его. Не отпускай его. Не отпускай его. Не отпускай его.» - Кирилл, – тихо-тихо, почти беззвучно. Он обернулся почти у самой двери. Я замотала головой, обняв себя за плечи. - Останься… - Повтори - Два раза повторять не собираюсь, – ощетинилась я. - «Фееричная». Плюс одна позиция в списке. Садись за стол, будем дегустировать.***
Две недели пролетели почти незаметно. Как будто и не отдыхала. Вернувшись в редакцию, первым делом направилась в свой кабинет – мое единственное требование. «Я буду делать все, что скажете, только кабинет не трогайте». В родном гнездышке ничего не изменилось, пыли прибавилось, да сообщений на автоответчике, а так все по-старому. В коридорах между офисами я боялась напороться на Кирилла. Тот ужин в моей квартире был последней нашей встречей. Потому что мы поругались. Он что-то ляпнул о моем одиночестве. Я напомнила, что он сидит в шмотках «моего парня». Черт знает, почему я решила соврать. Толи хотела посмотреть на его реакцию, толи меня просто забавляла эта ситуация, не помню уже. В итоге, он выскочил из-за стола, на ходу стягивая футболку, быстро переоделся в ванной и со словами «Желаю вам гребаного счастья!», удалился, громко хлопнув дверью. Истеричка! А я скучала. Мерзко скучала. Без мучительного ожидания или сладкого предвкушения скорой встречи. Даже во сне скучала. Выворачивалась наизнанку от невозможности увидеть его глаза. Почувствовать запах. Представляла, как касаюсь ладонью его щеки. Я часто слышала фразу: ''В жизни всё просто!''. Просто любить друг друга, просто звонить, когда скучаешь, просто просыпаться с тем, кого любишь. Если всё так просто... Тогда какого чёрта всё так сложно?! Единственная радость – это сегодняшний приезд Егора. Он обещал показать какой-то потрясающий отснятый материал. А потом мы напьемся! Да, определенно!