Вернуться назад

***

      «Андрей Кисляк» — это все, что я запомнила из сказанной им фразы. Мое сердце забилось в два раза быстрее. Я подняла на него свои глаза, он явно не понимал, что происходит, да я и сама толком не осознавала всей реальности происходящего. Передо мной стоял тот, о ком я думала двенадцать месяцев в году, двадцать четыре часа в сутки. Мне жутко захотелось почувствовать его тепло, как тогда, шесть лет назад. Хм, а он изменился, стал более жёстче, грубее. — Кислый… — одними губами проговорила я. Больше не могу так жить, не могу уже любить его, господи, почему же я такая дура? Вечно влюбляюсь в каких-то придурков, и все одного типажа.       Он напрягся. Неужели узнал? Неужели вспомнил? Мои губы растянулись в полуулыбке. А его лицо не выражало ничего.       А ведь я ещё когда к нему в машину села, поняла, что знакома с этим человеком. Странное ощущение, столько лет не видеть человека, а встретив — почувствовать.       После нескольких минут тишины я протянула к его лицу свою руку и тихонько, будто боясь его спугнуть, прикоснулась к его щеке. — Кислый… — эхом повторила ранее сказанную фразу я. — Ты что, спятила? — он вскрикнул и отдернул мою руку.       Что происходит? Не понимаю. Почему он так груб со мной? Я думаю о нем все эти долгие, мучительные шесть лет. А сейчас его слова, как ножом по сердцу. Больно. Невыносимо. Меня начинает слегка потрясывать, я пячусь назад, мотая головой. Я не верю в происходящее. Слёзы, снова они. Когда я думала, что выплакала всё свое внутреннее море, я глубоко ошибалась. По приезду в Подольск море вновь захлестнуло меня. — Какого хрена ты приперлась? Ты вновь хочешь сломать меня, мою жизнь? — его состояние было не лучше, чем у меня, он закрыл глаза руками, тихонько всхлипнул, затем взъерошил волосы и вновь заглянул мне в глаза, а я в его. Я наблюдаю картину, которую, наверное, никто никогда не видел. Кисляк еле сдерживает слезы, его щеки покрылись красными пятнами, а глаза были опухшими. — Андрей, что с тобой произошло? Ты стал бесчувственной пустышкой. — моя истерика не прекращалась. — Ты даже за шесть лет не вспомнил обо мне. А кто клялся мне в любви? Кто говорил, что будет ждать меня? А? — голос уже сел, я говорила почти шёпотом. — Да как ты можешь говорить обо мне? Ты ничего не знаешь. Ни-че-го. Понимаешь? Ты не знаешь моих чувств. Если бы я продолжал общение с тобой, то было бы ещё больнее. Когда ты уехала, ты сломала меня. — он перевел дыхание и продолжил: — А сейчас ты приезжаешь и снова вмешиваешься в мою жизнь. Я только привык жить, дышать, существовать без тебя. Самойлова, что ты за человек? — слезы пеленой застилали глаза, я не понимала уже, что происходит, отчего он так обозлился на меня. — Что я за человек? Да я дерьмо, а не человек. Я бесчувственный кусок мяса. Ты это хотел услышать? Ты это услышал. — я развернулась и собралась было уже уйти подальше от Кисляка, но напоследок посмотрела ему в глаза, — Только не захлебнись своей гордостью, Кислый.       Я не должна была сегодня идти сюда. Я должна была предположить, что он будет верен нашей мечте и поступит сюда же. Господи, отчего же так больно?       Я простояла так еще минут десять в серьезных раздумьях, а очнулась лишь от громкого хлопка дверью автомобиля. Я обернулась. Это был он. Моя мечта. Мой Кисляк.