Добро пожаловать на борт!

- Кэт, Кэтти! Смотри – там, за облаком! Оно светится, Кэт! Взъерошенный мальчик лет семи, только что оживлённо рассказывавший старшей сестре нечто неописуемо интересное, вдруг оборвал себя на полуслове и прилип к окну, разглядывая хмурое, иссиня-чёрное грозовое небо. За окном лил нескончаемый дождь, хлестал серебряной плетью по поросшим мхом и папоротником крышам, тяжёлой водяной массой пригибал к влажной, почти жидкой земле лоснящиеся лопухи, стучал в окна холодной пятерней. Он не был здесь гостем – скорее полноправным хозяином. Тем временем мальчик до предела скосил глаза в сторону сестры и, увидев, что она совсем не слушает его, требовательно дёрнул Кэт за рукав: - Кэт, смотри же! Ты всё пропустишь! Девочка перевела взгляд туда, куда так отчаянно тыкал братишка. Внимание мальчонки привлекла одна из туч, край которой казался неуместно светлым среди разрывавшейся громом синевы. Ребёнок был вне себя от восторга. - Видишь, видишь? Там же солнце! - Том, опять ты за свое? Помнишь, что сказала тетя Мэй – мы никогда его не увидим. - Ну и что! – в звонком голосе Тома послышалась обида. – Мало ли что сказала тетя Мэй! Оно же там! - Том! – Голос Кэт обрел строгие мамины нотки, и она упёрла руки в бока, явно копируя её жест. Этот разговор повторялся уже не в первый раз и порядком успел ей надоесть. – Нет там никакого солнца! Не было и нет! - Неправда! Папа сам видел его! - И ты в это веришь? Она вдруг осеклась и замолчала. Ни Кэт, ни тем более Том никогда не видели своего отца, улетевшего работать куда-то на Марс и оставившего семью на этой крошечной планетке. Даже старая фотокарточка с молодым еще широкоплечим мужчиной теперь хранилась где-то у матери в потайном месте – чтобы не добралась въедливая вездесущая сырость. Дожди шли здесь всегда, двадцать восемь часов местных суток и семь дней в неделю. Облака не оголяли небо и на миг, и даже дети не верили в Солнце, никогда не показывавшееся из-за туч. Был лишь миф о тепле и свете, но он давно изжил себя в их серых мечтах. А вот Том верил и в далёкую звезду, и в возвращение отца, покинувшего мать ещё до его рождения, с малюткой-дочерью на руках. И всегда становился объектом всеобщих насмешек. - Кэт… как ты думаешь, какой на вкус солнечный свет? - Том!!! Мальчик потупился, теребя пуговицу на толстовке. Полыхнувшая за окном молния осветила его расстроенное, но такое упрямое лицо. - Вредина ты. Вот стану большим, как папа, и полечу к Солнцу. Всю галактику облечу. И тебя возьму. Я тебе докажу, что солнце есть! Девочка только хмыкнула. Разговор был окончен. *** - Том, ты? – Из соседней комнаты в коридор вышла бледная женщина средних лет, уже час напряженно ждавшая сына домой. Она не ошиблась – на пороге в грозовом полумраке вычерчивался знакомый силуэт. Томас слегка замешкался в дверях, пустив в комнаты влажный промозглый дух, зашел и как-то рассеянно принялся стягивать с ног сапоги, изредка отбрасывая с лица пару намокших прядей. Говорить он почему-то не спешил, не то подбирая слова, не то не расслышав вопроса. - Как экзамены, сынок? Том наконец взглянул на мать. За две недели подготовки к экзаменам радостный пятнадцатилетний парень превратился в ходячий труп, и мать вновь ужаснулась худобе сына и его изможденному виду. Сколько раз ему говорили, что такая нагрузка Тому не по плечу – но нет, упрямый мальчик и слушать ничего не хотел. Однако сейчас, несмотря на жуткую усталость, его глаза источали настоящий свет. - Поступил, - улыбнулся он. Я буду космонавтом, мама. *** - Кэт, здравствуй. – Голос брата в телефонной трубке шипел и прерывался, и девушке пришлось как можно сильнее прижать ее к уху. Теперь этот голос был куда крепче, чем у покинувшего родной дом восемь лет назад прыщавого подростка с амбициями. – Как вы там? - Я-то ничего, а вот мама не очень. Всё-таки сырость в ее возрасте… - Кэт, я встретил отца. Сердце девушки ёкнуло. - Что? - Папа, Кэтти. Он жив и скоро вернётся к нам. - Мне не пять лет. Я не верю в сказки, Том. - Неужели? А когда ты вообще в них верила? Кэтти отчаянно покраснела. Повисла неловкая пауза. - Какой он? – наконец выдавила девушка не своим голосом. В трубке усмехнулись: - Точно такой, как мама рассказывала. Высокий. Строгий. И брови совсем как у меня. – Том вдруг заторопился, слова беспорядочно запрыгали. – Я вернусь и сразу же заберу вас с этой чёртовой планетки. Даже в нашей Солнечной системе есть столько прекрасных мест, о которых мы даже и думать не смели. Как только мне дадут разрешение управлять своим шаттлом... Помнишь, я обещал показать тебе солнце? - Конечно, помню - Так вот, ты его увидишь. До скорого. *** Сегодня Кэтти исполнилось двадцать четыре. Статная взрослая женщина, она с трепетом идущей на первое свидание девчонки стояла у рассечённого водяными струями окна и всё ждала главных в ее жизни гостей. Брата, которого боялась не узнать, и отца, в существование которого все еще почти не верила. Она почему-то знала, чувствовала своим удивительным женским чутьём, что больше никогда не увидит эту планету дождя и даже себе не могла объяснить решимость, охватившую ее при этой мысли. Мать была тут же, желтоватыми от рано пришедшей старости руками проверяла чемоданы, собранные ещё с вечера, и каждые пять минут замирала – не послышатся ли за дверью родные голоса и хлюпанье грязи на дорожке. Вдруг её лицо осветилось молодой улыбкой: - Кэт! Кэтти! Ах, Боже мой! Дверь распахнулась, и на пороге возникли они. Кэт бросилась к брату, порывисто обняла и уткнулась лицом в его мокрый форменный бушлат. Том беспорядочно улыбался, глядя то на мать, тихо плачущую от счастья на руках отца - гордого прямого старика, так безошибочно схожего с ним самим, то на похорошевшую за годы разлуки сестру. Глаза у Тома остались совсем такие же – тёплые, по-мальчишески задорные глаза. - Как от тебя странно пахнет…. – невпопад сказала Кэт, снова обнимая юношу. - Это запах Солнца. - Правда?.. А… какой солнечный свет на вкус? - Увидишь, сестрёнка. – Он засмеялся. – Добро пожаловать на борт!