Далёкая Эквестрия

      Все довольно быстро сбежались к Забербулу заниматься боевой подготовкой. Я наблюдала за ними в стороне, на само занятие меня не пустили — у меня нет кьютимарки, значит, я не взрослая. Да, у нас взрослый возраст начинается именно с получения метки. А появляется она гораздо позже, чем у этих дурацких пони. Да и живут они меньше, даром, что продвинутые. Точнее, продвинутые они по своим словам, мы-то знаем уровень их жизни. Да у этих лошадок даже полосок нет!       Размышляя, я совсем перестала смотреть за тренировкой, да и вообще забыла, где нахожусь. Поэтому я вздрогнула, когда с моря вдруг раздался громкий гудок.       Я вскрикнула от неожиданности, но, почувствовав на себе взгляды всего племени, успокоилась и взяла себя в копыта. Не положено мне практически не пустом месте орать так, что с моря слышно. Кстати, эта поговорка в данном случае может употребляться и в прямом смысле — ведь совершенно не желательно, чтобы пони услышали мой крик с корабля.       И снова я погрузилась в раздумья. На этот раз — по поводу того, что нашим двум примерно поколениям, живущим в племени сейчас, возможно, единственным за много сотен лет предстоит увидеть пони. И, наверное, они окажутся совсем не такими, как рассказывают старые сказки. Вот мы увидим пони, потом расскажем о них своим детям. Те не будут точно знать о внешности пони и в их понимании эти существа окажутся немного другими. А в сознании их, скажем, внуков, пони будут уже совсем непохожи на себя. Да... Так, потихоньку, поколение за поколением, настоящий внешний вид пони забудется, и когда пони снова появятся в нашей стране, их внешний вид будет неожиданностью для зебр...       — Зери, — вдруг послышался детский голосок, — а почему пони разноцветные? И почему у них нету полосок?       Я повернулась и увидела Зи-зи.       — Не знаю, но я слышала когда-то одну легенду об этом. Вот слушай: когда-то давным-давно не было разделения на пони и зебр...

Легенда о том, откуда зебры и пони взялись.

      Когда-то давным-давно не было разделения на пони и зебр. Все были одинаковы — и пони, и зебры чисто-белые, с серой гривой, даже кьютимарки (у кого были, тогда не у каждого пони была кьютимарка) — маленькие, простые, без узорчика — листик, скажем, серенький, или маленький однотонный серый цветочек. Так что пони с зебрами не различались ничем, назывались все копытниками.       Но однажды появилось в окрестностях тех мест, где копытники жили, огромное чудище. Оно требовало, чтобы каждый месяц ему на съедение отдавали десятерых копытников. Делать нечего, стали жребий каждый месяц кидать — кому выпадет, тот и идёт к чудищу.       Но была копытница по имени Зебранитта и она протестовала против власти чудища. И вот, когда в очередной раз стали жертв выбирать, Зебранитта собрала себе команду из девяти храбрых копытников, которые вместе с самой Зеброй вызвались пойти к чудищу на съедение, чтобы попробовать убить его.       И вот пришли они все к чудищу. Стали с ним биться, долго сражались, всё никак победить не могли. Тогда один копытник, которого звали Поништар, впрыгнул чудищу прямо в пасть и ударил его изнутри. Чудище ослабело, но сильно заметалось, так что копытники отступили. Все, кроме Зебранитты. Она храбро накинулась на чудище и убила его, но была к концу битвы вся в шрамах. А Поништар оказался весь в радужной слюне чудища.       Когда вернулись победители, радость была огромной. Все поздравляли отважных копытников, не побоявшихся пойти на бой с чудищем. Но потом всё немного поулеглось и обратили копытникии внимание на шрамы у Зебранитты и слюну на Поништаре. Но только как их доктор не пытался избавить от этого — всё впустую. Так и остались они такими.       И потом у детей Зебранитты тоже были полоски, а потомки Поништара стали раскрашены в яркие цвета. И первых называть стали зебрами, а вторых — пони. Да так вышло, что зебры с пони не поладили, всё спорили, чей предок больше для убийства чудовища совершил. Так и враждуют по сей день. А копытников обычных не осталось больше, а если и есть где-то, то далеко очень и не знает про них никто.       Зи-зи восхищённо слушала меня, хотя я и не лучший рассказчик. После же окончания легенды она улыбнулась, поблагодарила меня и задумалась. Кто знает, может она строила план по заключению мира между пони и зебрами? Она обычно доверчиво относится к легендам.