Часть 1
5 сентября 2014 г. в 00:06
Лисицын сидел в буфете, нервно дергая ложкой в кружке с кофе. Сцена допроса Вероники, матери изнасилованной Лизы, стояла у него перед глазами как стоп-кадр, безмолвный упрек, привет из тяжелого прошлого. Костя и сам не знал, что эта женщина всколыхнет в нем столько воспоминаний. Вероника была спокойна, говорила медленно, тихо, смотрела прямо – в глаза заглядывала. А он старался не ерзать на стуле, не вертеться как уж на сковородке, отводил свой взгляд в сторону, то и дело дергая уголком рта, потому что нужно было говорить – спрашивать, объяснять, узнавать – вести допрос. Он майор полиции, он на работе – не место и не время для сантиментов. Но слова выталкивались с трудом, пальцы машинально потирали то висок, то подбородок…
- …дело в том, что Лиза очень любила Гошу…
Словно нарочно. Люди другие – имена те же. У него в ушах звенели крик и плач другой Лизы. Которая любила другого Гошу.
- Лиза, куда ты собралась? – его голос звучит строго – он пытается придать важности своей интонации и внешнему виду вообще. Родители уехали – он остался за старшего: присматривать за сестрами. Но если с мелкой Светкой проблем не было вообще, то подросток Елизавета задавала жару ежедневно – с ней следовало держать ухо востро.
- Гулять иду, - крутится перед зеркалом длинноволосая девица, поправляя макияж и оценивая свою прическу.
- Какое «гулять» после десяти вечера? – хмурит лоб он. – Мама не разрешает тебе гулять так поздно.
- Так ее же нет! – беззаботно щебечет Лиза, наматывая на шею любимый оранжевый шарф.
- Есть я! Мама не разрешала, и я не разрешу, - он старается говорить важно, солидно – пять лет не такая большая разница, чтобы сестра считала его авторитетом, особенно в эти трудные годы переходного возраста.
- Да ладно тебе, Костик, - сегодня девушка на редкость дружелюбна, - меня Гоша позвал. Соберется компания, потусим часочек во дворе да разойдемся. Что плохого в прогулке на ночь? – она картинно взмахивает накрашенными ресницами, пытаясь повлиять на брата.
- В прогулке – ничего, а вот Гоша твой мне совсем не нравится, - не сдается он. Его эти ясные голубые глаза не проведут.
- Главное, что он нравится мне, - Елизавета упряма как стадо ослов. И в кого такая? Все в семье покладистые, рассудительные, сговорчивые. Эта ж вечно на рожон лезет да поперек дороги прет.
- Ты никуда не пойдешь, - безапелляционно заявляет он. – Раздевайся.
- Вот еще! – фыркает сестра. – Не указывай мне! Это моя жизнь!
- Я сказал, ты остаешься дома! – вот, пожалуйста: две минуты и – форменный скандал гарантирован.
Света из спальни зовет почитать ей сказку на ночь, но он не решается оставить Лизу одну. Заметив его контролирующий взгляд, сестра демонстративно швыряет сумку на тумбу и плюхается рядом на пуфик.
- Доволен?! – рычит она, глаза мечут молнии.
- Это для твоего же блага, - вздыхает он и уходит укладывать самую младшую. А когда возвращается, Елизаветы уже нет. Ни на пуфике, ни в коридоре, ни в квартире вообще – сбежала.
- Костя… - мысли Лисицына прервала вошедшая Соколова, волосы взъерошенные, в глазах непонимание. – А ты что здесь делаешь? – она уселась напротив, смерив многозначительным взглядом сначала его, потом кружку.
- Кофе пью, - буркнул в ответ мужчина и зачем-то добавил: - Не видишь, что ли?
Она молчит. Так удивительно молчит. Обычно попробуй брось ей провокационную реплику – сразу подхватывает, как собака брошенную палку, и отвечает так, что думаешь – лучше б держал рот на замке.
- Ты же пьешь без сахара обычно, - как-то неловко вставила Юля, поежившись, чем вызвала его раздражение. Вот что она здесь забыла? Зачем пришла?
- А ты прям знаешь, какой я люблю, - выплеснул Костя свои эмоции. Ее глаза удивленно округлились, и она снова замолчала. Зря сказал. Нагрубил – зачем? Но она молчит.
- Костя… - после небольшой паузы вновь начала девушка разговор. – Я допрос Вероники слышала… - снова пауза. – Что ты имел в виду, когда сказал, что понимаешь ее лучше, чем ей кажется? – Соколова смущенно улыбнулась, пытаясь спрятать нервозность.
- То и имел в виду – что понимаю, - опять огрызнулся мужчина, и Юля, схватив ртом воздух, снова стихла. Какая ты сегодня странная, капитан Соколова! То за пояс ее не заткнешь, а то вон грубости его терпит – не отвечает, не уходит. Чего тебе надо-то?
- Просто ты так это сказал… - она попыталась подобрать слова. – А она мать дочери… ну, женщина все же…
- И что? Если я мужчина, я не могу понять мать дочери? – рявкнул он, не сдержавшись. Соколова тут же спрыгнула со стула и, не говоря ни слова, направилась к выходу. Черт! – Юля!
Девушка обернулась в дверях.
- Ты здесь ни при чем, - через силу выдавил Лисицын и отодвинул замученную кружку в сторону. Посмотрев на настороженную Соколову задумчивым взглядом, мужчина вздохнул и закатал рукав. – Помнишь, ты спрашивала про эти шрамы?
Юля неуверенно кивнула, возвращаясь на свое место, ее глаза уставились на белые полосы на руке Лисицына.
- Сестру я не уберег, - он тоже взглянул на свою руку. – Она связалась с дурной компанией. Сбежала из дома гулять, пока я был занят, - Костя замолчал, потом вздохнул и продолжил уже тише: - Плюнул я – не пошел за ней. Только когда крики услышал – выскочил.
- И… - Юля не осмелилась задать вопрос, переведя взгляд со шрамов на мужчину.
- Отбил, - брякнул тот, дернув рукой, словно говорил о чем-то постыдном. – Домой пришли – ее трясет, с меня кровь рекой. Хорошо, Светка спала… младшая самая, - зачем-то пояснил он. Лисицын говорил, делая паузы, словно экономил слова. – Вся одежда порвана у нее, грязная… в крови. Сначала думал, что не успел… Но она клялась, что прибежал вовремя, - он вздохнул. – Кровь остановили. Руку забинтовали чуть ли не по плечо. Сестру в ванную загнал, пустырником отпоил… Родителям решили не говорить… Ну, истинную причину…
- А Вероника… - осторожно напомнила Соколова, и он впервые за время разговора посмотрел ей в глаза.
- Я долго потом думал, что если бы меня не исполосовали тогда так – трое их было – я бы, наверное, тоже уложил этих ублюдков потом… по одному. Как Вероника! – он словно ожил. – Тоже Лиза, тоже Гоша! – вскипел Костя.
- Тише-тише, - тут же всполошилась Юля. – Ведь все же хорошо закончилось, нет?
- Хорошо… Да если б я сразу пошел ее искать – ничего бы и не началось! – резко взмахнул он рукой. – И если бы она дома осталась – тоже! Но нет же! Куда там! Она ж умная, она ж взрослая, она ж все знает! Слова ей не скажи – переговорит любого! – выплескивал он свой гнев на напарницу.
- Да не кричи ты! – возмутилась наконец та. – Все же прошло.
- Прошло… - зло повторил он и в сердцах бросил: - Да ты такая же! Вечно вперед батьки в пекло лезешь! Капитан она, видите ли, опытный оперативник, эксперт! – передразнил он ее интонацию. – Прошло… Да только начинается! - Лисицын махнул рукой и, резко встав, вышел из буфета быстрым шагом.
Соколова замерла на своем стуле. Что-то она не разобралась… «Да ты такая же!» Это как вообще понимать? Она не подросток! Она действительно капитан! И ничего не начинается! Что это он там себе придумал? Девушка соскочила со стула, полная решимости прояснить ситуацию.
Она нашла напарника в кабинете Рогозиной – Костя сортировал бумаги по папкам.
- Я, конечно, понимаю, что для тебя это дело стало личным, - с места в карьер начала Юля, - но не думаю, что сравнение меня с твоей сестрой уместно, - она остановилась как вкопанная перед ним, явно не собираясь уходить. Лисицын вздохнул, бросив папки на стол, и оперся на него кулаками.
- Да что ты понимаешь… капитан, - устало бросил он, глядя на воинственную девушку исподлобья.
- Именно, что понимаю, - гнула свою линию Соколова. – Я уже взрослая, действительно взрослая, с сомнительными личностями не связываюсь и вообще – веду себя прилично, здраво и рассудительно!
- Да ну? – вдруг усмехнулся Костя. – Ну, тогда ладно. А то смотри мне, увижу в дурной компании – посажу под арест, - насмешливо пообещал он. – Домашний.
- Что?! – тут же вспыхнула девушка, но он перебил ее:
- Иди домой, Юль, - фраза прозвучала неожиданно тепло и участливо. – День был сложный. У всех. Я сейчас тут закончу и тоже поеду.
Соколова на секунду замешкалась, словно желая возразить, но потом развернулась и покинула кабинет. И снова молча. Лисицын лишь мотнул головой, хмыкнув что-то себе под нос, и вернулся к документам. Через полчаса, когда майор завершил все дела и уже направился было на выход, из буфета, наперерез ему, выскочила все та же рыжая девушка.
- Если ты считаешь, что отвечаешь за меня, то зря! – торжественно заявила она. – Я достаточно взрослая, к тому же, умею за себя постоять.
Ох, господи! – чуть было не простонал Костя. Вот же упрямая!
- Нда? – на ругань сил уже не было. – Умеешь, значит?
- А то! – горделиво задрала подбородок Соколова.
Тут-то он ее и поймал – завел руки за спину и резко прижал к себе.
- Ну? Постой за себя!
Их лица разделяли какие-то сантиметры. Мужчина заметил, как она сглотнула, глаза забегали, девушка попыталась отвернуться. Лисицын держал крепко – как ни пыталась Юля вырваться, ничего у нее не получалось.
- Не думала, что придется защищаться от вас, товарищ майор, - тихо, но твердо сказала она, оставив тщетные попытки освободиться из его объятий.
- В этом все дело, - серьезно ответил он. – Лиза тоже не думала… Обе Лизы не думали…
- Предлагаешь сравнить тебя с Гошей? С Гошами… - девушка рискнула поднять глаза, и он, наверное, впервые заметил, какие они у нее голубые. Ясные, глубокие – утонуть можно. Так, стоп! Костя разжал руки и небрежно бросил:
- Пошли, отвезу тебя домой… коль вместе идем, - он уже направился к выходу, как услышал ехидное:
- Не больно-то и хотелось. Сама доберусь!
Лисицын обернулся с откровенным недоумением в мыслях, прекрасно читавшимся на его лице. Соколова стояла посреди коридора, уперев руки в боки, глядя на него с вызовом. Вот ведь колючка!
- Это приказ, капитан, - хмыкнул он. – Не обсуждается, - мужчина вновь развернулся и пошел по коридору, абсолютно точно зная, что он сейчас услышит.
- Да как ты смеешь! По какому праву?! Нет, вы это слышали! – гневно бухтела Юля, словно кроме них там был кто-то еще. – Приказ это, видите ли!
Но Костя слышал, как семенили ее каблучки у него за спиной, и лишь прибавлял шагу, улыбаясь себе под нос. Упрямая!