Для тебя

      Это было позднее лето, но ночи оставались на удивление теплыми, будто хранящими в себе остатки той жары, которая преследовала ныне спящий мирным сном Питер, который видел сны уходящего лета. Все же небо было светлым, как всегда бывало по ночам. Белые ночи не сдавали своих позиций. И где-то в глубине холодных крыш, скрытая кирпичными усталыми стенами домов, надрывно плакала скрипка. Это был действительно плач, уходящий в небо, это был крик, рвущий облака, это была боль пущенная через музыку…       Света стояла на балконе своей квартиры и с невероятным немного надломанным упорством вела со своей скрипкой беседу на разрыв.       Она стояла уверенно, не поднимая глаза, и надрывными, сбивчивыми движениями гуляла смычком по измученным струнам. Скрипка пела, отзываясь на порывы души Светы, помогая выразить то, что словами теперь не сказать, скрипка плакала в небо, в уходящее лето, пытаясь добраться до сердца той, что сейчас далеко. Это была не мелодия, не продуманная отрепетированная партия, это пыла песня инструмента, диалог его со скрипачкой, это был момент единения, полного и безоговорочного понимания между музыкантом и инструментом.       Легкий ветер трепал волосы, гулял по плечам, щекоча шею, но Света самозабвенно играла, не чувствуя вокруг себя ничего кроме музыки, любви и боли. Резкие обломанные движения сменялись плавными, звуки спадали в низы, и после, таким же надрывным плачем, который слышали все, кто хоть чуть чуть разбирается в том, что такое душа, поднимались наверх, пытаясь все же взлететь и добраться до неба, но утопали в спокойных водах Невы, безвременно хороня себя в питерских каналах… Эта песня затрагивала все вокруг себя, она выливалась из скрипачки рекой, извилистой горной речкой, стремительными потоками в небо, но в сердце скрипачки таилась слабая угасающая надежда, что когда-нибудь, эта музыка найдет своего адресата…       Последние, надломленные высокие звуки скрипки пронеслись в воздухе и растаяли в ночной тишине. Света опустила руки, опираясь спиной о холодную бетонную стену балкона и подняла усталый, но счастливый взгляд в небо. Мимолетная тень нежной улыбки скользнула по лицу. Откинув голову назад, скрипачка закрыла глаза: — Тебе, Динка. Тебе и для тебя… Глубокий вдох. Света открыла глаза, неуверенно оттолкнулась от стены, и медленными шагами ушла с балкона, оставляя после себя некую незавершенность композиции, созданной только что, и легкий осадок вдохновения, которое растаяло в стенах домов. …А где-то в Москве, в ночной тишине, топящей в себе все вокруг, Диана улыбнулась во сне…