Башня Духов

Сколько я себя помню, а помню я себя довольно долго, хоть и не первый десяток столетий уже отмотал, а маразмом пока не страдаю и на склероз не жалуюсь. Так вот, сколько себя помню, а хранителем Башни Духов всегда был щупленький старикашка с противным скрипучим голосом и очень скверным характером. Нет, я не буду утверждать, что всё это время старик был один и тот же. Старикашки менялись с завидной регулярностью, раз примерно в полсотни лет. Но одного худенького, сгорбленного, бесцветно и неизменно многослойно одетого старика всегда сменял другой. У меня даже в своё время была мысль, что нового хранителя выбирают из самых старых живущих на тот момент в мире магов. Ну да, для того чтобы занять эту почётную должность, необходимо наличие магического дара. В общем-то, не обязательно сильный, не обязательно развитый и, так сказать, окультуренный, но дар должен быть. Конечно, при всех прочих равных условиях, по уму, предпочтение должно отдаваться тому, у кого дар посильнее, знаний побольше, опыт в общении с представителями «той стороны» есть, но… Вот, честное слово, лично я был уверен в том, что решающим фактором, по которому из всей массы кандидатов выбирают нового хранителя Башни Духов, является не что иное, как ворчливость и скверность характера. Хотя, с другой стороны, возможно, нормальные маги просто не соглашаются на подобное. Всё-таки, Башня Духов — это вам не курорт, тут, так сказать, своя атмосфера, при том — во всех смыслах. Но мне-то что? Мне без разницы, ибо я величайший из всех, ужаснейший и неустрашимый — в общем, маг Некроса я, притом единственный из живущих, и кое-кто поговаривает, что последний. Да, не везёт нынче нам: не рождаются в нашем мире носители дара магии Некроса. Не то Великий Некрос на нас за что-то осерчал, не то просто мир наш пришёл в такой упадок, что не достоин уже его внимания, но факт остаётся фактом. Ещё три сотни лет назад в мире было двадцать магов Некроса. Теперь остался я один. И все ждут, когда же я скопычусь. Как же! Не дождутся! Но что-то я отвлёкся. Да, сколько я себя помню, хранителем Башни Духов всегда был щупленький старикашка с противным скрипучим голосом и очень скверным характером. И всякий раз приходя сюда, я морально готовился к тому, что на меня будут косо смотреть, недовольно брюзжать и вообще всеми правдами и неправдами будут стараться выставить за дверь, при этом предварительно изрядно потрепав нервы. Думаете, к этому можно привыкнуть? Зря так думаете. Во-первых, хоть я и бываю тут регулярно, но всё же не так уж и часто, а во-вторых, стоит только мне более-менее научиться не обращать внимание на ворчание одного старикашки, как его тут же сменяет другой. И всё приходится начинать сначала, потому как у каждого нового старика свой подход к делу обругивания меня любимого. Надеюсь, вы уже прониклись всей тяжестью моего положения и вам не нужно объяснять, в каком настроении я подходил к Вратам Башни Духов. Ну как вратам… Врат там, конечно, никогда не было, и слава Некросу. Всегда была низенькая дверка, как раз под рост того самого старика-хранителя, и неважно, что всем прочим приходится нагибаться, чтобы в неё войти, а некоторым, особо выдающимся представителям магической диаспоры, не только нагибаться. Я вот до сих пор не понимаю как Ихамозри — этот рослый, широкоплечий серн — вообще мог в эту дверку протиснуться. Он в мой-то дом заходил с трудом, а сюда ему если только ползком да на боку пробираться… Ну да бог с ним, с Ихамом, он был хорошим магом Некроса, но… в один прекрасный момент наш Бог и покровитель забрал его к себе, как и большинство из нас, всего целиком и, что называется, без остатка. Жалко, но ничего не поделаешь. Да. Стою я, значит, перед этой дверкой, смотрю на неё с тоской. Делаю себе самовнушение, что, мол, хранители Башни Духов — это неприкосновенные личности, и терпеть их — это своего рода испытание. И только тот, кто это испытание пройдёт, получит то, за чем пришёл, а если не справится, то и нечего сюда ходить. Постоял, повздыхал, гармонию с миром вроде как обрёл и в дверь со всего маху ногой так пару раз бухнул. Ну а что? Хранители — люди старые, само собой глуховатые, если вежливо стучать — не услышат, а коли услышат, сделают вид, что не слышали. Так что лучше уж сразу так бухнуть, чтобы точно услышали. Помню, я как-то предлагал колокольчик повесить. Хороший такой колокольчик, у меня дома такой же висит: если кто звякнет, так в любой части дома слышно, даже если совсем ничего слышать не хочется. Так нет, отказались, сказали, что, во-первых, не глухие, во-вторых, в Башне должно быть тихо и спокойно, а если все кому не лень трезвонить будут, так это ж никакого покоя. Вот и приходится стучать ногой в дверь, да со всего маху. Постучал, стою жду, думаю: «Сейчас минут пять подожду и, если не откроет, буду пяткой долбиться». И в этот момент дверка открывается, и из-за неё появляется… У меня возникло ощущение, что я умер и не заметил как, потому что увиденное мной можно объяснить только одним способом: я попал в Рай. Нет, ну я-то, конечно, знаю, что Рая не существует. Я, в конце концов, старейший из магов Некроса, я едва ли не с каждым ангелом смерти лично знаком, а эти ребята от меня никогда правды не скрывали. Сядем, бывало, с ними у камина, вина откупорим, мясо порежем, пьём, едим, за жизнь беседуем. Я им о своих проблемах, они мне — о своих. На демонов пожалуются, на неприкаянные души, которые никак из этого мира уходить не хотят. Ну и как в такие моменты не поговорить о том, что эти самые души ждёт после того, как их всё-таки отловят и из этого мира заберут. Нет с той стороны ни Рая, ни Ада. Той стороны вообще как таковой нет, поэтому никак и не обойтись богам без серокрылых своих помощников. Ибо некоторые души как осознают, что ничего с той стороны нет, в упор не хотят из мира уходить. Не понимаю я их. Но люди они вообще странные: смерти боятся, за жизнь цепляются; а ведь всё самое страшное, что может с ними случиться, именно тут, в жизни, и случается. Эх… Стою я перед Вратами Башни Духов, а из этих самых Врат на меня смотрят небесно-голубые глазищи молоденькой, лет пятнадцати всего, девчушки. Темные волосы кудряшками светлое личико обрамляют, сама хоть и не велика ростом, но совсем не щупленькая, года через три очень даже ничего себе барышней станет. — Ты кто? — окинув меня растерянным взглядом, спрашивает эта особа. А голос у неё такой мелодичный и не звонкий совсем. Таким бы голосом заклятья читать — заслушаешься. — А ты кто? — вопрошаю я. Нет, ну правда. Оно хоть и известно всем, что Врата Башни Духов никого, кроме хранителя не откроет, но не может же это прелестное дитя быть хранителем. Не может! — Я Ворла, — отвечает девчушка и, не видя на моем лице никакой вразумительной реакции, добавляет: — хранительница Башни. Колени у меня подкосились, мир как-то подозрительно пошатнулся. «Жди меня, Великий Некрос». Повинуясь не высказанному пожеланию сознания, явно потерявшего вменяемость, в моей руке появился Посох Соворга, и я, ухватившись за него обеими руками, повис, борясь со ставшей непреодолимой силой земного притяжения. Она — хранительница. Она! Хранительница! Что сталось с миром? Когда он опрокинулся в глубины хаоса? Почему я этого не заметил? — И давно? — прохрипел я явно не подчиняющимся мне голосом, лелея последнюю надежду на то, что всё это всего лишь плод моего немного уставшего и явно не совсем здорового сегодня сознания. Я знаю, такое бывает, когда просидишь пару месяцев в магической лаборатории, израсходуешь уйму сил, а потом, вместо того чтобы отдохнуть недельку-другую, с вестниками смерти пообщаться, в норму прийти, мчишься на край света, чтобы, вытерпев адскую пытку, получить возможность заглянуть в величайшее хранилище магической мудрости. Сегодня определённо стоило остаться дома. И завтра, наверно, тоже, и послезавтра… — Не очень, — отвечает девчушка, — месяц, наверно, может чуть больше. Я ещё не научилась как следует тут время определять. — Какое время? — хрипом последнего вздоха вырвалось у меня. — Ну как какое? Обыкновенное. Часы, дни, недели… Всё, ноги меня совсем держать перестали — время в Башне Духов?! И я почувствовал, как неспешно оседаю на землю. На колени опустился, за посох держусь, чтобы уж совсем лицом в грязь не бухнуться. «Мир поглотил первозданный хаос!» — Эй, вы чего? — испугано встрепенулась девчушка. — Вам плохо? Ко мне подскочила, в глаза мне заглядывает. — Нет, — отвечаю я, понимая, что на лице моём появляется улыбка счастливейшего из идиотов. — Мне хорошо. Владыка Некрос воцарился в мире. Сбылась мечта, которую я себе и позволить-то не смел. А она на меня как на больного смотрит, явно не понимая, о чем я говорю. — Вы, это, вы тут не сидите, — затараторила она, и меня на ноги поднять пытается. — Тут земля нехорошая, проклятая, что ли. Я толком ещё не разобралась — некогда было. Но сидеть на ней, видимо, не стоит. Вставайте, пойдёмте. У меня чаёк как раз заварился. Мысли мои, словно туманная дымка по земле, расплываются, благодать не мирская вокруг так и плещется. Словно сомнамбула я с ног поднялся, за хранительницей в Башню зашёл, по тёмному, несуществующему коридору прошёлся до небольшой каморки, за старый деревянный стол на грубо отёсанную табуретку сел, на посох навалился. Всем своим существом чувствую, как силы Некроса вокруг меня вьются. Хорошо! Девчушка по каморке как ошалелая носится: не прибрано у неё тут, не сказать, что уж сильно всё в беспорядке, но всё равно не прибрано. Кружку, вон, найти не может, не знает, как чайник на столик пристроить и куда со стола всё лишнее убрать. А она ничего, миленькая. Суетливая немного, но это, наверно, с непривычки. Вот, заметила, что сорочка не убранная валяется и панталончики тут же. Про чай забыла, одежду свою схватила, убрать попыталась. Только куда ж тут убирать-то? Комнатушка маленькая, у одной стены стоит кровать, рядом — тумба, у другой стены — очаг, стол и табурет, кстати сказать, всего один. С другой стороны очага — небольшой стеллаж, на который составлено всё, от посуды до каких-то книг. Ни шкафа, ни чулана нет — одежду убрать некуда. Её вроде и не много (всего-то пара платьишек, да ещё кое-что), а всё равно убрать некуда. И потому она, на кровать всё бросив, покрывалом сверху накрыла. Повернулась, подол платья поправила, на меня, ошалевшего, глянула и снова засуетилась… И вот сижу я, посох свой обнявши (потому как никогда, ни при каких обстоятельствах я Соворга из рук не выпущу), в ладонях кружку держу. А в кружке травяной отвар, душистый-душистый. Я такой когда-то у ведьмочки Мениари пил, очень она любила такие вот отвары. Говорила, что они благоприятно на нервную систему и женское сердце влияют. Не знаю, как насчёт женского сердца, а вот на нервную систему они действительно хорошо влияют: всякие дурные мысли из головы улетучиваются, тени из углов пропадают, мрак в приятный фиолетовый оттенок окрашивается. — Вы как? — снова заглядывает мне в глаза девчушка. — Вам получше? — Да, спасибо, — отвечаю я. — Как, говоришь, тебя зовут? — Ворла, а вы кто? — Сами, дитя, — улыбаюсь я ей, — зови меня Сами. — Я вам не дитя! — насупилась она, выпрямилась, снова подол своей юбки одёрнула. — Я уже взрослая. — И сколько же тебе лет, взрослая? — снисходительно улыбаюсь я ей. Она отвернулась, носик свой горделиво вздёрнув. — На вторую весеннюю луну шестнадцать будет. «Какая прелесть. Через полгода шестнадцать». — Ведьмочка? — осторожно так поинтересовался я. — Ага, — тяжело вздохнула девчушка и как-то сразу сникла. По сторонам заозиралась, явно разыскивая, куда бы присесть. Только присесть-то некуда. Смилостивился я. Как же над такой милашкой и не смилостивиться? Рядом с девчушкой появился ещё один табурет. Ну да, вид у него своеобразный: ножки из костей, да и сидушка кожей обтянута. Но какая разница на чем сидеть? Главное, чтоб удобно. Она и села. — Не вышло из меня ведьмы. Бабушка и так, и эдак пыталась, даже к оракулу ходила, а всё одно на другое не попадает. Сила у меня какая-то неправильная. Вот, вроде и ведовская, а как чего живого коснусь, так оно в прах рассыпается, — пожаловалась она мне. А я чем дальше, тем больше от неё млею. Вы только представьте — чёрная ведьма. Да я такую всего один раз в жизни видел. И было это Некрос знает сколько веков назад, я тогда ещё в учениках был… Да, весёлые были времена, любопытства во мне было немерено. Его и сейчас-то немало, а тогда вообще из всех щелей пёрло неиссякаемым потоком. Учитель мой всё пытался внушить мне, что однажды оно меня непременно погубит. Прав был старик, но разве ж станет молодой оболтус его слушать? Вот из-за этого любопытства я в Туманный Лес и полез. Было там что-то такое, чего даже мой учитель сторонился. Должен сказать, что там много всего было, и кое-что очень даже полезное нашлось. Но вот о чем я всегда буду вспоминать с благоговейным трепетом, так это о той, кто в этом лесу жила. Чёрная ведьма Хйора. Какая была женщина! Ну и что, что старуха, ну и что, что силы Некроса вокруг её жилья бурными озёрами плескались. Да и какая мне разница! Но какая была женщина… Какая сила, какая гордость, а взгляд-то какой! Эх… Черные ведьмы — ведьмы особенные, их сила она, вроде как, изнаночная. Обычные ведьмы свою силу из источников нашего мира черпают. Где ведьма живёт — такая у неё и сила. В лесу живёт — власть над травами имеет, у моря — власть над водами. Кто целительствует, кто заговаривает, кто, наоборот, порчу наводит. Это ведь тоже всё от силы зависит. А вот чёрные ведьмы… Они себя силами с изнаночной стороны мира питают. По своей сути они ближе к нам, к магам Некроса, чем к ведьмам как таковым. У них от этого, конечно, проблем столько, что не позавидуешь. Но, если учесть, что такие ведьмы рождаются одна на пару миллионов и появляются раз в тысячу лет, а то и реже, то миру это ничем не угрожает. Хотя, мир, что уж там душой кривить, их совсем не любит. Нас-то не любят, а их так и вовсе побыстрее со свету сжить пытаются. Хйора, вон, из-за гонений в Туманный Лес забралась, куда даже Некросы не ходят без особой нужды. Я вообще был первым человеком, которого она увидела после того, как там поселилась. А жила она там уже добрых две сотни лет. Зачахла совсем, бедняжка, речь человеческую едва не забыла. Жалко мне её было, до сердечной боли. Я к ней потом при каждом удобном случае мотался. Мы с ней очень хорошо поладили, особенно когда я её с Жонжо познакомил. Жонжо вообще парень хоть куда. Ну и что, что ангел смерти, чёрной ли ведьме о том грустить? Она даже помолодела немного, когда он вокруг неё виться начал. Да. С тех пор не было в нашем мире чёрных ведьм. Я, по крайней мере, о них не слышал. Может, конечно, кое-кто и рождался, да только погибали они раньше, чем сила их расцветала. От злобы людской или от недосмотра старших — это уже не важно. Важно то, что не было их больше. И тут на тебе, такой сюрприз. Мир определённо поглотил первородный хаос, а Владыка Некрос взошёл на престол Божественной Власти. — А зачем вы сюда пришли-то? — вырвал меня из плена приятных воспоминаний настороженный голос. — А кто ж его знает, зачем я сюда пришёл, — вздыхаю я, — тебя увидеть, наверно, захотел, вот и пришёл. Она как-то сразу смутилась, взгляд потупила, юбку теребить начала. — Не шутите так. — А я и не шучу, — с улыбкой отвечаю ей. — Я, наверно, за чем-то важным сюда шёл. Да вот только как тебя увидел, так сразу понял, что ничего в мире уже не важно. Совсем-совсем ничего… Остатки чая из кружки выпил, на стол её поставил. За посох свой руками ухватился, щекой к нему прижался, глаза в блаженной неге закрыл. Делайте со мной, что хотите! — Странный вы какой-то, — настороженный голос молодой ведьмочки тягучим нектаром по пустоте разливается. — Старый оракул, когда меня увидел, так же сказал, мол, раз я здесь, то ничего в этом мире уже не важно. Только это звучало так, словно мир вот-вот в прах обратится и гибель его неминуема. А вы говорите об этом с таким трепетом, словно всё зло из мира ушло, и остались в нём только свет и добро, и чтобы теперь не случилось, всё это будет во благо. — Молодая ты ещё, глупенькая, — улыбаюсь я. — Нет в мире добра и зла, света и тьмы. Есть люди, которые делят всё на чёрное и белое. А делят они потому как глупые и трусливые. Но это даже к лучшему. Если бы все знали, что мир един во всех ликах своих, это ж сколько проблем бы было. А так можно людей и припугнуть и поощрить. Люди, они, вообще не сильно плохие, просто к ним подход найти нужно. — Вы так говорите, как будто вы не человек, — недовольно пробубнила она. — Теперь уже нет. Раньше, конечно, был человеком, но чем больше времени проходит, тем меньше мы на людей походим. За это нас и не любят. — А мы — это кто? — насторожено спрашивает она. Я глаза открыл, на неё глянул, улыбнулся от всей души. — Маги Некроса. Если б она не сидела, то непременно на пол шлёпнулась, такой у неё вид был испуганно-растерянный. — Некроса, — внезапно пропавшим голосом просипела она. Пару раз ресницами своими хлопнула и как-то сдавлено выдохнула: — Мэтр Самихоран. — Сами, для тебя просто Сами, красавица. А она всхлипнула, совсем по-девчачьи, из глаз слезы потекли. Всегда удивлялся этой женской особенности: вот только всё нормально было и на тебе — не то, что глаза влагой заплыли, а слезы буквально ручьём текут. Снова всхлипнула и ко мне бросилась. Чуть с табурета меня не скинула, хорошо хоть я у самой стены сидел. — Помогите мне, мэтр. Говорят, вы всё-всё можете. Помогите мне нормальной ведьмой стать, — ревёт она, на моей шее повиснув. — Ну-ну, успокойся, милочка. Ты — нормальная ведьма, куда ж нормальнее-то. Смелости набрался, по волосам её погладил. Всё боялся, что если я её трону, она как видение растает. — Не нормальная я, — не унимается она, — я же всё в прах обращаю. Какое зелье не сварю — только яд получается. — Почему же яд? Совсем даже не яд. Просто применять твои зелья так же, как другие, нельзя, — успокаиваю её. — Ты самая что ни на есть нормальная ведьма, просто ты особенная. Таких как ты уже Некрос знает сколько веков не было. Вот и забыли все, что, да как. Но это уже неважно. Теперь уже совсем ничего не важно. Теперь будет в мире благодать, и Владыка Некрос всё на свои места поставит. А мы ему в этом поможем. Ты да я. Может, мы и маленькие, может, и глупенькие, и вообще почти что немощные, но зато мы знаешь какие способные? Мы, если захотим, всему-всему научиться можем. — Правда? — подняла она на меня свои зарёванные глаза. Не глаза, а озера пламени Некроса, так бы и сгорел в них заживо. — Конечно. Ты только не бойся ничего, это людишки пусть боятся — удел их такой, а нам бояться нечего, нас Владыка никогда не обидит. Он, знаешь, какой добрый? — А бабка говорила, что он страшный, — поёжилась она. — Неправда. Я его, хоть, всего один раз видел, но мне совсем не страшно было. Даже наоборот, я в него чуть не влюбился. — Влюбился? — захлопала она ресницами. Слезы в момент высохли. — А разве Некрос женщина? — Женщина? — удивился я, а потом понял. — Нет, что ты, Владыка не женщина. Хотя и мужчиной его назвать нельзя. Но он такой… невероятный! Слов, чтобы передать моё восхищение владыкой, у меня нет, не было и не будет. Да и как такое передать можно? Она помолчала немного, а потом снова в глаза мне заглянула: — Так значит это не плохо, что я такая неправильная ведьма? — Плохо? О чем ты?! Это же замечательно, что ты такая. Это же просто не передать как замечательно! — и я снова расплылся в улыбке. — И ты будешь меня навещать? Бабка сказала, что здесь я никому вреда не причиню, потому как сюда никто не ходит. — Ну, то что сюда никто не ходит, это бабка твоя приврала. Сюда много кто ходит. А навещать я тебя обязательно буду. Более того, теперь это место будет моим самым любимым во всем мире, за исключением собственного дома, разве что. Так что ты скоро меня отсюда метлой выгонять будешь. — Нет у меня метлы, — надула она губки и отвернулась. — Не беда. Сделаем. А потом ты её об меня сломаешь, и мы новую сделаем. Мы с тобой много чего теперь сделаем. А за силу свою не переживай, я тебя ей пользоваться научу. Так что ты ещё о-го-го какой ведьмой станешь. — Правда? — засияла она счастливой улыбкой. — Конечно, правда. Маги Некроса никогда не врут, такова природа их силы. — Я так рада, что ты пришёл! — и она снова на моей шее повисла. Сколько себя помню, Башня Духов была для меня местом притягательным, но жутко нелюбимым. Но это было в прошлом. А в будущем… В будущем она будет местом, в которое я буду не просто стремиться, а спешить, сломя голову, словно влюблённый мальчишка на свидание.