Снова сыграем спектакль, но этот уже не для зрителей.
Возвращаться и уходить, уходить и возвращаться... Она тоже любила играть. Играть чувствами, словами, даже интонациями. То была каменно спокойной, то срывалась, становясь неистовой. Просила его исчезнуть, но потом появлялась сама. Могла окутывать нежностью, могла метать молнии и разрушать одним словом все, что пыталась выстроить. От нее могло веять холодом, как от пропитанной льдом статуи, или, наоборот, опаляющим, уничтожающим все огнем. Всегда разная и непредсказуемая, она то манила, то отталкивала, то злила, то очаровывала. А он... Он не любил быть зрителем.Вот и все... Допиваешь до дна всю любовь, И под утро исчезну сквозь сон. Ты сыграл красивую роль и не прочь... До конца, ты красиво считаешь до ста. Обнимаешь его, как всегда. Только боль невозможно унять и опять Медленно, медленно дрожь по твоим губам. Медленно, медленно снова ловлю твой взгляд. Ты простишь, я прощу, и снова, как в первый раз, Останемся вместе.
Роль зрителя для отличного актера? Нет, ни за что. Вот только переиграть ее ему почти никогда не удавалось. Все чаще ссоры, все больше алкоголя и тех, непохожих. Которые покорно восхищаются, преклоняются, жалеют, любят - делают то, что ненавидела она. Вот только нужно ли это все? Эти все? Восторженные аплодисменты на сцене жизни - предел мечтаний? Или все-таки где-то нужно было забыть все заученные до оскомины сценарии? Ведь он любил ее. Но играть он любил еще больше.Гаснет свет, твой спектакль прошел. Кто остался, кто просто ушел. Без обид, но сжимая в тиски свою боль. До конца, все красиво считаешь до ста. Так обманчива, так холодна. В эту ночь ты опять не одна, Не одна! Медленно, медленно дрожь по твоим губам. Медленно, медленно снова ловлю твой взгляд. Ты простишь, я прощу, и снова, как в первый раз, Останемся вместе.
Такой знакомый номер, так настойчиво из памяти стираемый. Из памяти телефона, не его. Просто ответь, просто позволь мне спектакль свой прощальный сыграть. Уходя уходить, а вернувшись - остаться. Нет, нам дешевые водевили больше по душе, чтобы выглядеть как можно глупее. -На Шекспира все это не тянет, знаешь. Скорее Мольер. Красиво исчезнуть, хотя бы последнее действие пусть будет изящным. Да нет, вряд ли получится, он же смешной неудачник. Но попытка не пытка, особенно самая последняя, она-то не может оказаться провальной, пусть и дебют. - Это была не репетиция.Последний спектакль окончен. The end. И совсем не happy.