Умри!

      - Я прошу тебя, уйди! – Тарья прокричала это так громко, что, казалось, ее слышит весь дом, - убирайся вон, никогда больше не приходи ко мне, не звони, не пиши… умри! – последнее слово она выплюнула ему в лицо.       Он стоял перед ней на коленях и выглядел при этом крайне глупо. Его серые глаза были неподвижны, они смотрели на него со странным выражением тоски, но не той, обычной, которую она еще смутно помнила, но какой-то новой, более глубокой…взрослой?       - Умри, - повторила она уже более спокойно, в ее голосе была сталь, в ее гордо выпрямленной спине был стержень, который не могло сломать ничто, даже он, такой знакомый и родной.       - Умри? – спросил он, в его голосе сквозило непонимание.       «Ты должен ненавидеть меня, - пролетело у нее в голове, - а вместо этого ты смотришь на меня так рассеяно… черт возьми, что с тобой случилось?!»       В какой-то миг ей захотелось ударить его ногой, в живот или лицо – неважно, нужно было причинить ему боль, чтобы увидеть в этих глазах то старое выражение, ту ненависть, злобу, смешанную с обидой и горечью… ту страсть. Он не отводил взгляд, лишь на секунду моргнул, когда она едва заметно подалась вперед, но тут же остановила себя.       - Умри? – снова спросил он, - это твой ответ?       Тарья хотела бы увидеть на его губах насмешку, но не смогла, не помогло даже богатое воображение. Что же с ним все-таки произошло?       - Умри… - повторила она и присела перед ним на корточки.        Он протянул руку, дрожащие, бледные, как снег, тонкие пальцы дотронулись до ее щеки, на которой играл гневный румянец, зеленые глаза были широко распахнуты, но в них не было той теплоты, которую он так надеялся увидеть. Зачем он пришел сюда? На что надеялся? Что она поймет, что простит, вернется, снова будет той… родной? Умри…        Тарья поднялась и снова гордо выпрямилась, ей нравилось смотреть на него сверху-вниз, нравилось чувствовать свою власть над ним, таким тихим, жалким и маленьким, даже беспомощным. В самом деле, на что он рассчитывал, когда приходил сюда?       - Значит, умри? – он, наконец, совладал с собой, и в один миг будто стал другим человеком. Тот мужчина, что стоял на коленях исчез, на его место появился другой, не менее гордый и упрямый, чем она сама. Похоже, он и вправду послушался ее приказа и умер.       - Да, умри! – она вскинула голову и посмотрела на него в последний раз, перед тем, как он, сжимая кулаки и стиснув зубы, вышел из ее дома. ***       - Туомас, ну что? – Эво перекладывал какие-то бумаги и ему особо не хотелось сейчас с кем-то разговаривать, - что там, ты где был то?       - Да так, прости, что пришлось сорваться так неожиданно, это по семейным делам.       - Даааа… - Эво махнул рукой, - ничего, понимаю, семья самое главное.       - Ну да, - улыбнулся Туомас, вспоминая ласковый взгляд Йоханны, которая всего пять минут назад звонила ему и говорила, что ждет на ужин как можно скорее, - я тогда пойду, я тебе нужен?       - Да, иди, сейчас только закончу со всеми этими бумагами и тоже поеду… Ох, нехорошая у нас традиция сложилась, если вокалистки так часто меняться будут, тебе придется повысить мне заработную плату, все эти бумаги….       - Я выпишу тебе премию в награду за моральные страдания, - рассмеялся Туомас и направился к двери.       - Стой! – неожиданно вскрикнул Эво и всплеснул руками, - чуть не забыл!       - Да? – Туомас удивленно на него уставился, - премию прямо сейчас выписать?       - Нет! Я о другом. Что с вокалисткой то делать будем, ты думал?       - Да тут и думать нечего, - Туомас закатил глаза, - берем Флор, она, вроде, только "за".       - Уверен? Быстро ты…       - Уверен, конечно! Все, я пошел, - Туомас вышел из кабинета и подошел к двери, перед глазами уже разыгрывалась картина тихого семейного ужина.       - А, ты не думал спросить Тарью? – выпалил Эво настолько неестественным для него голосом, что Туомас даже вздрогнул. «Умри…»       - Ты еще скажи, чтобы я к ней в гости наведался и на колени встал! Не смеши меня, Эво! Все, я ушел! ***       - Тарья, Тарья, твою мать, просыпайся!       Тарья открыла глаза и сонно уставилась на взъерошенного Марсело, изо всех сил тормошащего ее.       - Что? – испуганно прошептала она, - что случилось...милый?       - Что-что… – буркнул он, протерев красные от усталости глаза, - не слышишь, ребенок орет, сейчас всех соседей перебудит!       Тарья только сейчас услышала, что из соседней комнаты раздается воистину душераздирающий вопль. Как она могла спокойно спать под такую «музыку»?       - Да, Боже…сейчас, - она вскочила с кровати, второпях накинула халат на плечи и стремглав бросилась в детскую, чувствуя на себе раздраженный взгляд мужа.       Маленький комочек, завидев маму, тут же успокоился и блаженно улыбнулся, широко распахнув огромные серые глаза.       - Иди ко мне... – Тарья взяла его на руки и начала укачивать, хотя в этом не было никакой надобности: малыш и не думал кричать или плакать, он засунул большой палец в рот и пускал слюни, разглядывая что-то за ее спиной.       Тарья потянулась, чтобы достать из кроватки погремушку, но внезапно ее взгляд привлек небольшой конверт, лежавший на детском столике около кроватки. Она нахмурилась, пытаясь вспомнить, от кого он мог быть, но так и не смогла найти подходящего ответа.       - Посмотрим, кто тут пишет нам письма… – обратилась она к ребенку, тот согласно заморгал.       Тарья протянула руку, взяла конверт и второпях развернула его. Из белой обертки на колени упала небольшая открытка с изображением ангела. Она раскрылась сама собой, обнажая содержимое.       «Поздравляю с рождением ребенка. Т.» ***       - Ну, ты скоро там, он же уже не плачет... - Марсело нехотя поднялся с кровати и зашел в детскую, - Тарья?       Она сидела к нему спиной, ее плечи тряслись.       - Да хватит его убаюкивать уже…       Марсело хотел подойти поближе, но внезапно остановился. В тишине холодной осенней ночи он отчетливо услышал, как его жена, прижимая ребенка к своей груди шептала: «Умри, умри…»       - Ты в своем уме? – ошарашенно произнес он тихим, хрипловатым голосом.       - Я сейчас… - Тарья повернулась, на ее щеках блестели слезы, - ложись.       Марсело смерил ее недоверчивым взглядом, но все-таки послушался и вернулся в спальню. Правду говорят, роды странно действуют на женщин. Умри… что за бред? Единственным, кому Марсело в своей жизни желал смерти, был Холопайнен, но сейчас это не имело никакого значения. И что за конверт там валялся? Может, родители прислали?       - К черту этих ненормальных финнов… завтра спрошу, - он положил голову на подушку и тут же уснул сном счастливого человека, у которого в жизни все складывалось крайне удачно.