Когда ее нет

Она ехала в метро, в наушниках играла депрессивная музыка, но она все равно слышала успокаивающий шум поезда... Было в этом что-то магическое, что-то уединенное. И плевать, что вокруг было куча уставших и раздраженных людей. Она все равно была в своем мире, словно в огромном мыльном пузыре, отделяющим ее ото всех, от ненависти, злобы, черствости и корысти, от всего мира... И никто не мог прорваться через этот пузырь. Лишь она одна могла поместиться в нем, и она никого туда не пускала. Никогда. Она думала о жизни, о своем месте в этом мире. А было ли оно вообще? Она запуталась, потерялась в этой жизни. Все казалось таким чужим и неправильным. Или это просто она была другой... Одни люди выходили, другие заходили, а она все сидела. Доезжала до конечной станции, пересаживалась в другой поезд и вновь проезжала всю ветку. И так, ветка за веткой, она объезжала все станции, пока глаза не начинали слипаться. Или пока переходы не начнут закрываться. Тогда она выходила на любой станции и просто гуляла. Ходила по ночным улицам спящего города. В наушниках сменялись песни, а она шла, не останавливаясь, анализируя все, что не давало ей покоя, все, что так терзало ее душу. И от этого становилось легче. Правда. Бывало, что музыка переставала играть, а она этого не замечала. Ведь все равно ее мысли и переживания были намного громче музыки. И она так и шла за руку с тишиной и умиротворением. И никогда она не задумывалась, что будет, если она совсем отстранится от всего мира, что будет, если она застрянет в своем огромном пузыре. И это незнание или нежелание знать разорвало ее пузырь в дребезги, уничтожило все ее мысли и чувства, да и ее саму. Уничтожило в виде обычного мерседеса, мчавшегося прямо на нее. Ни звуки автомобиля, ни крики водителя не могли предотвратить неизбежного. Вот так был человек, и в одно мгновение его не стало. И почти никто этого и не заметит. Просто теперь, когда ты зайдешь в метро, ты не увидишь девушку с наушниками в ушах, погрузившуюся в свои мысли. Ты не встретишь ее ночью на набережной, на перекрестках, на потерянных улочках... Ты просто займешь то пустое место в вагоне, не задумываясь о том, кто там сидел и жив ли этот человек вообще. Никто не будет помнить ее, никто не будет скорбеть. А ведь она была личностью, она была человеком. Не хуже вашего ее потрепала жизнь, она не хуже вашего знала, что такое боль. Но всем все равно. Тем более теперь. Когда ее нет. И это пугает.