(Не)великий

- «..будем рады принять вас», - читал Владимир ровный почерк старшей великой княжны. Он приехал всего два дня назад – снова простудился и отправился в Крым, лечиться, и вот уже о его приезде узнали в Ливадии. Дальше он читать не стал, бросая записку на стол. – Мне пора, допоздна задерживаться не буду. - Стой, - велела Ольга Валерьяновна. – Сядь и допей чай. Передай ее мне, пожалуйста. Надеюсь, там ничего личного? - Вовсе нет. А что там может быть? - Все, что угодно, - отозвалась княгиня, рассматривая маленький листочек. - Надеюсь, императрица не будет против твоего приезда. - Ну с чего бы, - пожал плечами Володя, залпом опустошая чашку и вскакивая из-за стола. – Можешь приказать Петру… Он не договорил, снова усаживаясь на стул под пристальным взглядом матери. - Мама, но она же меня провожала тогда на фронт. Она была очень мила и благословила меня. - Возможно. Но все же меня беспокоят твои взаимоотношения с великой княжной. - Почему? – удивился Владимир. – Я пишу стихи, она любит поэзию… - Володя, надеюсь, ты знаешь, что Дмитрий относится к Ольге Николаевне не совсем как к родственнице. - Мама! - Я не желаю, чтобы вы делили с ним девушку, которая, к тому же, царевна. Дмитрий старше, они выросли вместе, уступи ему. У тебя пройдет, это все несерьезно. - Мамочка, ну что ты такое говоришь, - вздохнул Владимир. – Я и не думал об Ольге Николаевне в таком ключе, это совершенно нелепо. Она хочет видеть меня исключительно как друга. - Друга, - повторила Ольга Валерьяновна и тоже вздохнула. – Что ж, это хорошо. Для вас обоих такое общение полезно. - Я могу ехать? - Можешь. Варя, - подозвала она горничную. – Прикажи Пете, пусть коня Владимиру Павловичу седлает. - Спасибо, - улыбнулся Володя и, обойдя стол, поцеловал мать в щеку. – Я поеду. - Девочки будут недовольны. Обещал сходить с ними к морю. - Ох, завтра обязательно. Клянусь честью. - Не клянись, - отмахнулась княгиня. – Ладно, сама с ними пройдусь. Все, езжай, нехорошо заставлять себя ждать. До Ливадийского дворца Владимир долетел как на крыльях. Оставив лошадь на попечение конюха, он быстро зашагал по дорожке к зданию, и, быстро взбежав по лестнице, остановился. На открытой террасе он заметил Анастасию, сидящую на бортике перил и беспечно болтающую ногами, и.. Марию. Склонившись над столом, она что-то писала или рисовала, не видя ничего вокруг. Тяжело вздохнувшая Анастасия зевнула и, повернув голову, заметила его. - Владимир, - выговорила она удивленно. – Машка, там Владимир! - Какой? – задумчиво поинтересовалась княжна, все еще внимательно рассматривая свою работу. - Палей! Да что ты, в самом деле, обернись же! Она распрямилась, и ему стало видно темный затылок. Наконец она повернулась и тепло улыбнулась ему. - Владимир, здравствуйте! – завопила младшая княжна, замахав руками, словно мельница, и едва не свалившись. – Идите к нам! Он подошел и, остановившись перед ними, поцеловал руку Анастасии, хотя по всем правилам ее приветствовать следовало после старшей сестры. - Рада, что вы заглянули к нам, - проворила Мария, опуская руку. – Я и не знала, что вы здесь. - Это Ольга пригласила, - вмешалась Анастасия. – Я видела, как она записку писала. - Так вот почему она сегодня такая радостная. - Книжками обложилась вся, что-то перечитывает, закладочки оставляет, - продолжила младшая княжна и спрыгнула с бортика. – Позову ее. Она унеслась, а Мария вновь склонилась над бумагой. Теперь уже Владимиру было видно, что это рисунок – на листе распускался акварелью прекрасный голубой цветок. - Вы прирожденный художник, Мария Николаевна, - заметил князь, подходя чуть ближе. - Ах, это, - Мария вздохнула и чуть склонила голову, рассматривая свое творение. – Нет, это мазня. Талант тети Ольги мне совсем не передался. - Ольга Александровна, конечно, непревзойденный мастер, но и у вас прекрасно получается. - Вы просто меня утешаете. А знаете, - она бросила кисточку и встала. – Давайте сбежим? - Куда? - Куда-нибудь. Подальше ото всех. - А как же Ольга Николаевна… - выдохнул Владимир, впрочем, уже совершенно не думая ни о ком. Ее пальцы уже плотно обхватили его руку. – Хорошо, пойдемте. - Бежим! – шепнула Мария, заслышав голоса сестер в коридоре дворца, и припустила бегом. Ей, судя по всему, было нелегко - непривычно длинная юбка путалась в ногах, и княжне пришлось чуть придержать подол. Наверное, Владимиру уже не полагалось так бегать, ведь он уже справил свои девятнадцатые именины, но сейчас ничего не имело смысла – ни возраст, ни офицерский чин, ни княжеский титул. Он был готов бежать хоть на край света за ней – и только внезапно задушивший кашель заставил его остановиться. - Плохо себя чувствуете? - заботливо осведомилась Мария. – Можем вернуться... - Нет-нет, уверяю вас, сейчас все будет в порядке. Он не мог позволить такому пустяку разрушить его счастье. Да если бы у него сейчас вдруг открылась чахотка, он все равно не подал бы вида и не пожаловался - для нее он всегда должен быть самым лучшим, не беспокойным и не тревожным. - Вы верхом? – спросила княжна. - Да. - Давайте прокатимся. - Я боюсь, Его Императорское Величество навсегда откажет мне в приеме. - Ерунда, если накажут, то только меня, - она вновь потянула его за собой, заходя в конюшню. – Василий! Василий, а вы где? - Здесь, Ваше Высочество, - отозвался конюх, выглядывая из-за стойла. - Всегда здесь. - Мы хотим лошадей взять. Под седло. - И Государь разрешил? - Конечно, - не моргнув глазом, соврала Мария. - И мама тоже. И коня Владимира Павловича тоже выведите. - Ее Величество будет волноваться, - напомнил Владимир, когда конюх отошел. - И наверняка рассердится. - Ах, называйте мама тетя Аликс. Или Александра Федоровна, если хочется, но никак не Ее Величество. Мы же в семейном кругу, зачем так официально. - Я в гостях. - У племянниц, - заметила княжна и поморщилась. – Нет, звучит ужасно. У кузена. - Как скажете, Мария Николаевна. Вернулся Василий, выводя вороного коня Владимира и гнедого Марии. Передав вожжи, он помог взобраться в седло княжне, Володя, разумеется, справился сам. - И все же вы нас не видели, Василий, - попросила она, перебирая упряжь. – Нас здесь не было. - Влетит, Ваше Высочество. - Нет, конечно, скажи, что украли лошадей. Мы вернемся и во всем сознаемся. Она тронула каблуками коня и послала его неспешным шагом. - Как скажу, говорите, - продолжила княжна прерванный разговор. - Скажу называть меня Марией. - И мне придется вас ослушаться. - Неужто это так сложно? Вы же не называете сестер по имени-отчеству? - Нет. - А Дмитрия? А старшую сестру вы Марией Павловной зовете? - Нет, - улыбнулся Владимир. – Не зову. - Как вам не стыдно! – воскликнула Мария. - Ведь я ее намного моложе! - Но она… - Великая княжна. И я тоже. - Моя сестра, - закончил Владимир. Обижать ее не хотелось, но выполнить ее просьбу он не мог – неизвестно, отнеслись бы ее родители к этому с пониманием. Возможно, после сегодняшней проказы ему и вовсе будет запрещено появляться в обществе княжон, и он горячо молился - « пусть они простят, пусть не разлучают. Пусть отчитывают сколь угодно долго, разжалуют, на фронт пошлют, но не запрещают видеться».- Вы же называете сестру Татьяной Николаевной. - Неужели вы поверили? - засмеялась Мария. – Ведь я же шутила. Татьяна очень важная, и мы иногда называем ее по имени-отчеству, чтобы намекнуть, что она чересчур задирает нос. Мы самая обычная семья, Владимир, мы ссоримся, миримся, берем друг у друга вещи без спроса, делимся секретами, порой скрываем что-то. - Про вещи я уже понял. - Хм, да. - Она покраснела и, держа поводья одной рукой, пригладила прическу. Владимир заметил, что убраны волосы были как у Ольги Николаевны – Татьяна причесывалась иначе. Что ж, они и похожи были больше, чем остальные сестры или брат. – Но это уже мои заколки, не подумайте. - И не думал, Мария Николаевна. Вам к лицу. Она улыбнулась, перебирая вожжи. Лошадь переступала ногами спокойно, не желая переходить на рысь, но иногда с интересом косясь на коня Владимира. - А Ольга вас очень ждала, - заметила Мария, прервав молчание. – За завтраком все время говорила, что наконец-то ее кто-то понимает. Знаете, когда вы прислали ей сборник, она никому не давала покоя – все ходила, читала стихи. Она их наверняка уже все наизусть знает. - Надеюсь, что когда мы вернемся, я извинюсь, и она извинит мне побег, - отозвался Владимир. - Посвятите ей стихотворение, она вас мигом простит. Хотя, вероятно, это не пригодится - сердиться она будет лишь на меня. - Вот этого я не хочу, не ссорьтесь из-за меня. - Пустяки, мы часто ссоримся и миримся. Знаете, ей отчего-то очень полюбилось читать ваши стихи именно мне, причем ужасно навязчиво. Меня тогда назвали жестокосердной и не ценящей прекрасное. - Вам не понравилось. - Нет, отчего же. – Мария закусила губу. – Они хороши, но Ольга была слишком настойчива. У меня было неважное настроение, я хотела побыть в покое, а она… - Мария Николаевна, я не тщеславен. Люди имеют право не любить мои стихи. - Я их не не люблю. Они замечательные, может немного философские для меня, но очень хорошие. - А какие вы любите? - Ну не знаю, что-то попроще. Вот очень люблю Лермонтова «Колыбельную». Знаете? Князь покачал головой, уже отмечая для себя по возвращению обязательно найти томик Лермонтова и выучить это стихотворение. - «Спи, младенец мой прекрасный» - продекламировала Мария начало. – Очень красиво написано на мой взгляд. И ваши тоже. Можете что-нибудь прочитать по памяти? - Вам же они не по вкусу. - Нет, сегодня у меня прекрасное настроение и очень хочется послушать ваши стихи. К тому же вы автор и объясните мне тайный смысл, если я что-то не пойму. Ну же. - Хорошо, - кивнул Владимир и начал. – Не зажигай огня. Останься. Помолчим. Зачем нам говорить, когда в вечерней сказке ты грезою полна, а я мечтой томим. Останься. Помолчим и сбросим жизни маски. Молчанье – ключ златой к тому, что в нас жило, и чем мы до сих пор еще чудесно живы. Не зря шептали мы – оно от нас ушло, о, помолчим: слова так беспощадно лживы. Они – соблазн живой, они томят меня, а молча дум твоих яснее переливы. Останься. Помолчим. Не зажигай огня. Он замолчал, смотря на нее. Княжна тоже молчала, без улыбки смотря куда-то вперед. - Этого не было в сборнике, - прошептала она, наконец. - Да. - Почему вы его не напечатали? - Не знаю. Просто не внес в корректуру. - Пообещайте, что напечатаете его, - попросила Мария. – Нельзя чтобы оно осталось «в столе». Ему нужно увидеть свет. - Если вы велите, Мария Николаевна. - Я вас прошу. Она конечно же не знала – стихотворение было посвящено ей. Тогда в пятнадцатом, вернувшись из дворца, Владимир написал его, доверяя бумаге то, что с ним случилось – ее и свою мечту однажды быть равной ей. Стать великим князем или скатиться до простого солдата – не важно, пусть он потерял бы все, но мог надеяться на простую взаимность. Сейчас он не мог даже подумать, чтобы признаться ей во всем. - Прочитайте его Ольге, когда мы вернемся. Она будет в восторге. - Прочту. А вам, Мария Николаевна, оно понравилось? Княжна обернулась, сверкнув лукавыми огоньками глаз, и ее губы тронула улыбка. - Понравилось. Ужасно понравилось. Если бы Ольга читала мне это, я бы вряд ли поссорилась с ней. - Я рад. – Владимир свесился из седла, срывая из травы ромашку и протягивая ей. Мария приняла и, поднеся цветок к лицу, с хитринкой улыбнулась. - Хочу состязаться. Устроим скачки. - Ваше желание закон, Ваше Императорское Высочество, - бросил князь, желая увидеть тот самый осуждающий взгляд. Она смотрела так, что называть ее Высочеством хотелось все больше и больше. - До того дерева! Догоняйте! – воскликнула Мария, несильно стегнув лошадь, и понеслась вперед. Владимир бросился нагонять ее - сил его коня хватило бы с лихвой, чтобы опередить ее, но он не стал. - Вы мне поддались! – обиженно проговорила княжна, придерживая лошадь, когда первой пересекла воображаемую линию. – Признавайтесь, это так? - Поручик не может быть впереди полковника, - напомнил Володя, заставляя коня повернуться. - Это неписаный закон. - Так нечестно! Я..я думала, мы соревнуемся! - Мария Николаевна, я заранее признаю, что вы лучше меня. Ведь не может быть иначе. - Вы несносны! – выпалила она и попыталась хлыстнуть его по руке свернутыми поводьями, но не достала. – Я больше ни за что не заговорю с вами! Толкнув каблуками лошадь, княжна пустила ее вскачь, и Владимиру пришлось побеспокоить своего коня, чтобы догнать ее. Впрочем, сильному рысаку это было нетрудно, и, опередив всадницу, он замер, позволяя хозяину перехватить узду ахалтекинки. - Мария Николаевна, ну не сердитесь же на меня. Так часто у меня получается вас обижать, а я ведь вовсе не хочу этого. - Я просто не ожидала, что вы такой, Владимир, - обиженно ответила Мария, придерживая пританцовывающую на месте лошадь. – Я искренне рассчитывала, что уж для вас то точно не будет иметь значение то, что я дочь царя. - Как для меня может это не иметь значение? - Вы сын великого князя. Вы мой дядя, как ни ужасно это звучит. - ее голос дрогнул. – Почему вы не хотите меня полюбить? - Я вас уже люблю, - выпалил князь. – Я больше всего на свете дорожу вашим добрым отношением ко мне. - И при этом не написали ни одного письма с фронта. Я измучила папа вопросами о вас, Ольга едва ли не каждый завтрак начинала с вас. А вы бы могли хоть пару строчек нам написать. - Простите, Бога ради, я и подумать не мог, что вам есть до этого дело. - Есть! Мне до многого есть дело, и уж точно до тех людей, что я считаю друзьями. Она замолчала, рассматривая гриву лошади и бесцельно накручивая повод себе на палец. Подаренную Владимиром ромашку она все еще держала в руке и все примеряла к воротнику блузы. - Позволите? - попросил он, забирая цветок и заправляя его ей в волосы над ухом. – Давайте подружимся вновь, Мария Николаевна. Клянусь, я больше не буду недооценивать вас. - А Марией звать будете? - Не буду. - До чего же вы упрямы, Владимир, - вздохнула княжна. – Чем больше вас узнаю, тем больше замечаю сходства с Дмитрием. Неужели это романовская черта? - Вы еще никогда не пытались спорить с моей мамой и сестрами. - А вы, очевидно, мало знакомы с Игорем Константиновичем. Что ж, Владимир Павлович, - улыбнулась Мария. - Даю вам возможность исправиться. - Снова вскачь? - Вы ужасно догадливы. Едем домой. Ему не пришлось мучить своего коня, заставляя обгонять ее – рысак и сам предпочитал быстрый бег. Доскакав до императорских конюшен, Владимир спешился на землю и подошел, чтобы помочь спуститься только подъехавшей княжне. - Я прощен? - спросил он, подавая ей руку и становясь на одно колено. Порозовевшая то ли от скачки, то ли от удовольствия, Мария улыбнулась в ответ, с готовностью принимая его помощь. - Хорошо, на этот раз. Но вы будете обязаны остаться с нами на чай. Со стороны послышался громкий показной кашель, и, опустив княжну на землю, Володя обернулся, обнаруживая неподалеку князя Игоря и еще одного незнакомого офицера. - Мари, вас обыскались, - заговорил Игорь, улыбаясь. – Куда же вы пропали? - Катались с Владимиром Павловичем, - перенимая его тон, ответила Мария. – Хотели совершить прогулку, и, во что бы то не стало, вернуться к чаю. - А Николай Дмитриевич сегодня к чаю не будет? - Не будет,- небрежно отозвалась княжна и шагнула по тропинке. – Идемте, Владимир. Она удалилась, Володе же пришлось задержаться, чтобы позаботиться о лошадях. - Владимир Павлович, не ждать ли нам дуэли? - поинтересовался офицер. - С чего бы вдруг? - уточнил князь, передавая поводья конюху. - За сердце Марии Николаевны. Вы сносно стреляете? Или выберете шпаги, как в старину. Игорь, вы не знаете, как Николай Дмитриевич относится к холодному оружию? - Думаю, неплохо, он же из морских. - А кто это - Николай Дмитриевич? – боясь попасть впросак, спросил Владимир. - Деменков, интерес великой княжны. - Игорь таинственно пожал плечами.- Не знаю, может, уже прошлый интерес. - Кажется, вы глупости говорите, Игорь Константинович. – также в ответ пожал плечами Володя. – Честь имею. Развернувшись, он пошел ко дворцу и, поднявшись по лестнице на террасу, снова остановился, как и утром. На стуле, на котором утром сидела Мария, сейчас расположилась Ольга. Рядом на столе примостилась внушительная стопка книг и тетрадей, а сама княжна склонила голову над другим томиком. - Ольга Николаевна, - позвал Владимир, подойдя к ней. – Извините мне мой побег. Она оторвалась от чтения, поднимая на него грустные глаза. - Владимир, а я думала, вы уже дома… - Как я мог уехать, не повидавшись с вами? Я и так виноват. - Ну что вы, глупости какие. Это же Мария вас утащила, я все понимаю. - И все же простите меня. - он взглянул на стол и коснулся простой ученической тетради. - Это ваша? - Да, я хотела… - Ольга густо порозовела и прикусила губу. – Почитать вам кое-что. - С удовольствием послушаю. Можно я испорчу вам один листочек? - Ну конечно, берите сколько нужно. - Позаимствую у Марии Николаевны карандаш, - проговорил Владимир и присел за стол. Строчки стихотворения о сестрах милосердия, посвятивших свою жизнь помощи больным ложились на белый лист, и в нем собирались многие образы: мама, бегающая по комитетам со своими благотворительными заботами, Мариша, со всем пылом бросившаяся в пучину войны, сестра императрицы Елизавета Федоровна, хоть и всем своим сердцем презирающая отца за женитьбу после смерти первой жены, но бесконечно много делающая для раненых солдат, защищавших Отечество, и, конечно же, сама царица с великими княжнами. Владимиру с трудом удавалось понять, как хрупкие и нежные царевны переносят все трудности медицинской службы, и искренне преклонялся пред ними за это. Закончив стихотворение, он коротко, несколькими штрихами, набросал на полях изображение медсестры в белом платке и постарался придать ей черты Ольги Николаевны, но из под грифеля упорно выходили огромные темные глаза Марии и ее улыбчивое круглое лицо. Чуть затемнив фон, князь положил тетрадь на колени ее хозяйки. - Владимир… - выдохнула княжна, рассматривая рисунок и стихи. - Я даже что сказать не знаю, это так волшебно. - Отложив книгу, она обняла его едва не удушающее. – Спасибо - спасибо, Володя, мне никогда никто не дарил стихи. - Рад, что вам они пришлись по душе. - По душе? Да они прекрасны! Я должна показать их мама и папа! Татьяна! - крикнула она, неожиданно громко и, резво вскочив со стула, понеслась к входу, едва не сталкиваясь с Марией. – Машка, мне стихи подарили! Посмотри какие стихи! Алексей, почитай только! – звучал ее восторженный голос уже в окружении эха дворца. - Анюте телеграфирую! Изе! - Что произошло? – удивленно спросила Мария, все еще оглядываясь на двери, в которых скрылась ее сестра. - Почему Ольга себя так ведет? Она помешалась? - Кажется, ей понравился мой подарок, - пожал Владимир плечами. – Я не ожидал. - Вы подарили ей стихотворение? Правда? Я говорила не совсем серьезно. - Так получилось, и оно пришло мне в голову. Нужно было записать, пока не улетело. - Не понять мне вас, поэтов, - улыбнулась Мария. Появившийся рядом с ней мальчик был темноволос, бледен и ни в каких представлениях не нуждался. - Ваше Императорское Высочество, - склонил князь голову, приветствуя цесаревича. С интересом рассматривая его, он ответил кивком. - Добрый день. Мне кажется, я вас знаю. - Алексей, это младший сын дяди Павла Владимир, - напомнила Мария. – Вы не виделись на фронте? - Да, скорее всего, - согласился цесаревич и улыбнулся. - Я рад познакомиться. Вы стихи про меня написали. - И про него тоже? – удивилась княжна. – Но про папа с мама же не писали? - Как же не писал, Мари, - заговорил Алексей. – Там еще было «блистая чудной красотой, вся в белом плакала царица»…. Мне Ольга читала. Владимир Павлович, я не перепутал слова? - Нет, Ваше Императорское Высочество, все верно. - А я тоже хочу стихи, - пожаловалась Мария. – Вы же мне посвятите хоть что-то, хоть четыре строчки. - Мария Николаевна, то, что я написал Ольге Николаевне, и вам посвящается тоже. Стихотворение же о сестрах милосердия. - Я не сестра конечно… ну ладно, - смягчившись, улыбнулась княжна. - Я предупредила, что за чаем нас будет больше обычного, и мама была рада слышать, что вы у нас в гостях. - Мария Николаевна.. – попытался протестовать Владимир, но она шикнула на него. - Ничего не слышу! Без чая не отпустим. Настроена она была решительно – перечить ей не было решительно никакой возможности и смысла. - Поднимусь к папа, - проворил цесаревич и, развернувшись, убежал во дворец. - А мы пойдем гулять, - решила Мария, с готовностью подхватывая князя под руку. – Я надеюсь, что Ольга не разнесет Ливадию до основания. Она как-то уж слишком счастлива. - Не могу сказать, что я расстроен этим обстоятельством. - Конечно, вам это льстит, - шутливо нахмурилась княжна, плохо сдерживая улыбку. – А, впрочем, пусть радуется. Сейчас не так много поводов для этого – мы завтра собираемся посетить местный госпиталь. -Раненые будут счастливы видеть вас, - ответил Владимир. – Ваше присутствие настраивает на выздоровление. - Да? Наверное. Но видно не все сейчас так думают. От великих княжон невозможно было скрыть очевидное, а именно неспокойные настроения на улицах. На фронте это пока проявлялось меньшим образом, но мама, порой, приносила Владимиру неприятные вести - некоторые находящиеся на излечении солдаты не стеснялись напоминать им о немецком происхождении матери. Императрицу можно было обвинить во многом – в чрезмерном влиянии на мужа, в покровительстве определенным людям, приближенным к ней, в «любви» к Распутину, но в предательстве и работе на врага… «Вот уж дудки», - как выразилась Ольга Валерьяновна, возмущено рассказывая о грязных слухах. – «Нашли единственную немку, будто других не было». Впрочем, «другие» были - сестра императрицы Елизавета Федоровна тоже не избежала проблем и голословных обвинений, хотя уже много лет возглавляла православную сестринскую обитель, которую сама и основала, и баснословные деньги тратила на помощь лазаретам и госпиталям, один из которых расположила в собственном доме. - Всегда есть недовольные, - пожал плечами Владимир, стараясь, чтобы это выглядело безразлично. На самом деле было страшно. – Не думайте об этом. - Все так говорят. Мама велит заниматься делами и не думать о плохом. - Ее Императорское Величество правы. - Владимир, неужели вы тоже думаете, что великая княжна должна думать только о том, как понравиться будущему мужу, которого выберут родители? - Хм, право я не знаю. Думаю нет, и брак все же должен заключаться…по обоюдному согласию. - По любви, - выпалила Мария. – И больше никак. Мама и папа никто не принуждал, тетя Ксения тоже вышла замуж за дядю Сандро по своему желанию. И все довольны, они прекрасно живут, а М…- она запнулась. – Потому что поженились по любви. - Вы правы, Мария вышла замуж за шведского принца не по привязанности, - продолжил Володя ее недосказанную фразу. – Даже отец был против. Но вам, вероятно, это не грозит. - К Ольге сватался Кароль, румынский принц, - зашептала Мария доверительно. – Но она заявила, что из России уезжать не хочет. И угадайте, что он сделал тогда? Ну же? - Попытался настаивать? – предположил Владимир. - Нет, совсем нет. - Что ж, не знаю. Мог в отместку сделать предложение кому-нибудь еще. - Именно! – воскликнула княжна. – Он – не знаю почему - минуя Татьяну, посватался ко мне! Под ногами будто рухнула земля, и воздух стал тяжелым. Кароль, наследник румынского трона! О его похождениях ходили слухи по всей Европе, он даже не пытался их скрывать. Его отцу приходилось терпеть поведение наследника – младшего сына Николая он отчего-то в качестве приемника не рассматривал. И такой человек станет мужем Марии… - И что вы ответили ему? – спросил Владимир тихо. - Я? Меня не спрашивали. - А Его Императорское Высочество? - Посмеялся и сказал, что я еще маленькая. – Мария скривила рот. - Я для всего маленькая. - Вы хотели выйти замуж? - выдохнул князь, не веря своим ушам. – За Кароля? - Нет, просто такое отношение меня огорчает. Ведь Марии Павловне тоже было семнадцать, как и мне сейчас. - Не завидуйте Марииной свободе. Она ей дорого обошлась. - Да, конечно. Но все же, ей никто не мог запретить стать сестрой милосердия. Она самостоятельный человек, ей… - княжна посмотрела на своего спутника. – У вас хорошие отношения с сестрой? - Прекрасные. Мы замечательно общаемся, она подолгу гостит у нас, когда приезжает в отпуск. Впрочем, я не прав - она не в гостях, а дома. - Это хорошо. – Отпустив его руку, Мария прошла вдоль аллеи. – Хоть бы кончилась война. - Кончится непременно, - улыбнулся Владимир. – И мы одержим в ней победу. А когда в ее честь дадут бал, я попрошу у Его Императорского Величества позволения пригласить вас на вальс. - Меня? – переспросила княжна ошеломленно, вперив на него взгляд своих синих глаз. – Танцевать? - Да. Не откажетесь станцевать с гусаром? Ее губы тронула улыбка и, сорвав веточку, она вернулась к нему. - А вы будете в парадном мундире? - Доломан, ментик – обязательно. Усы только не обещаю. - Жаль, что вы не из моих драгун. - Я и сам жалею. Они стояли вдвоем близко-близко, глядя друг на друга и не говоря больше ни слова. Сказать ему хотелось и очень много, но было нельзя, а сдерживать слова было все сложнее. И вдруг из окна дворца донеслось пронзительное фортепьянное глиссандо и чьи-то пальцы быстро заиграли. Вальс. У нее вырвался смешок, и он тоже не смог остаться серьезным. - Ольга, - констатировала Мария. – В добром расположении духа. Это из-за вас. - Возможно. - Володя одернул гимнастерку и склонил голову. – Ваше Императорское Высочество, позвольте ангажировать вас на танец. - Владимир… - охнула княжна, осматриваясь по сторонам. – Мы же на улице! - Никто не увидит. - Это так забавно, - хихикнула Мария и, взявшись за подол юбки, присела в неглубоком реверансе. – Я ведь не была на настоящем балу ни разу. - У вас все впереди, Мария Николаевна, - пообещал Владимир и, взяв ее за руку, другой приобнял ее за талию. – Скоро вы будете блистать на светских раутах. - Даст Бог, и я не упаду запутавшись в юбке. - Не упадете. Я вам не позволю. Невидимая Ольга заиграла переход, и Владимир повел, кружа Марию. Казалось, он действительно видит все как наяву - себя, в красном с золотом гусарском мундире государева полка, ее, в белом бальном платье с алой орденской лентой, и все кругом шепчутся… Музыка звучала совсем недолго, но ему чудилось, что прошла вечность, прежде чем ему снова пришлось отпустить ее. - Вы недурной танцор, Ваше Сиятельство, - похвалила его княжна, улыбаясь. – Я даже не споткнулась, и это удивительно. - Вы замечательно танцуете, Ваше Императорское Высочество. Лучше и пожелать сложно. - Нет, это просто вы партнер замечательный. Мы с вами очень смешная пара, Владимир, - заметила Мария. – Обижаемся друг на друга и тут же начинаем называть по титулам. Это ужасно удобно – сразу понятно, что что-то не так. - Да, интересно. – согласился Володя. – Идемте? Нас верно снова потеряли. - Конечно, только, Владимир, - она остановила его. – Давайте это останется нашим секретом. Я не стесняюсь и не боюсь ничего, просто…ну должна же быть у нас тайна, которую мы от всех хранить будем. - Никто никогда об этом не узнает, - пообещал князь. - Клянусь всем, что имею. - Могли бы и не клясться, я вам все равно верю. – Мария потянула его за собой ко дворцу. – Пойдемте, уже скоро на стол подадут. А Ольга не успела еще вывалить на вас все свои новости.