Картина: Ты и Я

Вместе с Джераром мы быстро приводим студию в опрятный вид. Пришлось усердно потрудиться, чтобы добиться прежнего результата, но у нас получилось. Практически все тряпки в студии теперь были совсем непригодны к использованию, поэтому если подобный хаос разразиться снова, следующую уборку придётся отложить до открытия. К сожалению, ни я, ни Джерар не смогли дать объяснение тому, что произошло этой ночью. Так же на вопрос "Как ты здесь оказался?" он ответил мне тем же, чем ответила ему я - интерес к происходящему в студии. Я сомневаюсь в нём до сих пор, но понимаю, что он наверняка испытывает ко мне аналогичные чувства. Если я не избавлюсь от этой неопределённости, мне будет тяжелее наладить с ним дружеские отношения. Однако, не смотря на его наружные качества и приветливый характер, я должна быть внимательна, ведь со времени нашего знакомства даже дня не прошло. Я чувствую, как ему легко общаться со мной, и начинаю считать, что его совсем не волнует то, сколько мы друг друга знаем. Его стиль общения практически совпадает со стилем посещающих студию студентов, будто он специально подслушивал и запоминал их фразы как диктофон, а затем просто цитировал их мне. Порой среди этих предложений проскальзывали и мои слова. Неужели все художники здесь любят так разговаривать? Мы прикрываем окна занавесками, чтобы мимо проходящие люди не смогли углядеть наши силуэты. Сейчас я собираюсь отдохнуть, так как эта ужасная уборка отняла у меня много сил. Добираюсь до деревянной табуретки и с тяжелым вздохом сажусь на нее. Джерар проделывает тоже самое, только сесть ему приходится на пол. - Думаю, мы хорошо постарались. Да, Эрза? - он поднимает голову. Будучи таким приятным в общении, Джерар никогда не смотрит на меня напрямую. Его взгляд всегда блуждает по-близости, вдалеке от моих глаз, как я, наоборот, гляжу прямо на него. Таких людей я всегда считаю задумчивыми и спокойными, но никак не замкнутыми. Мне хочется быть такой. Я слишком серьезна и строга со всеми. Но при нём я словно размокаю как влажная губка. Это его притягательность так сказалась на мне. - Не хочешь воды? У меня достаточно большие бутылки, и если мы будем пить не слишком много, то нам хватит надолго. Я подхожу к расставленным в ряд бутылкам и беру одну. Отпив немного, я предлагаю Джерару, но он отказывается. Может, ему не нравится газированная вода? - Я могу отлить ее отдельно в стакан, чтобы все газы вышли. Тогда ты сможешь пить? Он кивает по сторонам, отрицая сказанное мною. - Нет, спасибо. Сейчас меня просто не мучает жажда. Решив перекусить, я отставляю бутылку обратно. Во время своей трапезы я не раз предлагаю перекусить и Фернандесу тоже, но тот отказывается. После я сажусь возле него. Наши плечи соприкасаются, но Джерар даже не вздрагивает. Складывается чувство, будто я сижу у мраморного памятника, такого холодного и обездвиженного. Пальцы моей правой руки обхватывают левую, и я осознаю, что мое тело ещё леденее, чем его. Только сейчас я замечаю, что студенты забыли выключить кондиционер, и от этого помещение по температуре немного напоминает холодильник. Я встаю и подхожу к настенной панели. Одним нажатием гудение затихает, и теперь в студии становится по-настоящему тихо. Меня это немного тревожит. С кондиционером будто бы выключается и сам Джерар. Он задумчиво опускает голову, поэтому я не могу разглядеть его выражение лица. Я снова сажусь возле него, пытаясь согреться. Через десять минут убеждаюсь, что он спит, и зеваю от его вида. Я расслабляюсь и чувствую, как сон поглощает меня. - Мой опыт рисования очень... Где-то вдалеке я слышу голос, но мне нисколько не интересно, откуда он исходит. Даже самая капелька света не проходит сквозь веки. Уже наступила ночь? Вместе с голосом слышится скрежет твёрдого грифеля по холсту. По звукам кажется, что карандаш с сумасшедшей скоростью водит круги по белому полотну и с силой вдавливается в поверхность холста. Я ощущаю странное давление на себя, словно стены пытаются размазать меня. Казалось, будто кто-то сам своим присутствием заставляет атмосферу потяжелеть. От этого мне становится грустнее. - ...велик. Но я так и не научился ничему новому. Голос дрожал. Тяга отчаяния переносится на меня, а тело трясётся от нахлынувшего холода. Страшно открыть глаза и посмотреть на то, что на самом деле должно быть скрыто от взора людей. Что-то падает, но я остаюсь на месте. Я убеждаю себя, что уже сплю, а все это мне только снится. - Мы видим то, что хотим видеть. И я вижу людей. Я хочу быть с ними. Почему же они... Карандаш прекращает движение. В моих ушах стоит низкочастотный шум, и я чувствую вибрацию, словно оглушённая взрывом или выстрелом. - ...не хотят видеть меня? Сердце бешено колотится. Хочется схватиться за голову и громко замычать, чтобы заглушить шум; хочется выйти наружу и со всей силы хлопнуть дверью, чтобы выйти из этого давящего на меня купола. Открывается лишь рот, и я кричу, но крика всё равно не слышно. Всё затихает. Мои пальцы пытаются прикоснуться к закрытым глазам, но ощущают лишь лёд. Я приоткрываю рот и медленно поднимаю голову. На выдохе остается ощущение мяты и льда на губах. Кто-то нежно опускает мои руки и невесомо прислоняет губы к моему лбу, и чужое дыхание огнём охватывает меня. Ледяная вода, покрывавшая всё тело, медленно стекает по моим векам, скулам, подбородку, плавно течет по шее, катится по ключицам. Эхом отзывается капля, упавшая с кончика носа. Можно мне помочь тебе? - Эрза!! Ты меня слышишь?! Проснись, пожалуйста! Слёзы на моих щеках охлаждают кожу. Местами дорожки уже высохли, я чувствую это. Я поднимаю голову и встречаюсь взглядом с моим новообретенным другом. Он тут же отводит глаза. Я пытаюсь что-то сказать, но лицо онемело. Плечи прижигает тепло мужских рук. Я защипываю руками щёки и начинаю мять их в разные стороны, произнося гласные по порядку, чтобы хоть как-то размять лицо и язык. - А-а-а-и-и-и-у-у-у-э-э-э-о-о-о... Джерар снова обращает на меня внимание и некоторое время просто недоумевает. Затем раздается смешок, и он, с легкой улыбкой на лице, встаёт с колен, а я прекращаю свое занятие, следя за его плавными движениями. Я смущаюсь, представляя то, как я выглядела сейчас со стороны. - Я волновался за тебя. Когда я рисовал, ты внезапно схватилась за голову и начала кричать. Когда я попытался тебя разбудить, ты внезапно начала плакать, и мне стало не по себе. Тебе снился кошмар? Такими темпами я начну бояться тебя. Он снова улыбается и смотрит на меня. Что-то глубоко внутри моего тела вспыхивает огоньком, и я ощущаю такой же жар, что окутывал меня до этого. Мне бы снова превратиться в лёд, чтобы не чувствовать эти пылающие импульсы. От них хочется плакать. - Прости. Да, думаю, мне снился кошмар. Это место начинает меня пугать. Наступает молчание. - Эм, Джерар... - Что? - Не мог бы ты сесть рядом? Из-за темноты я не могу разглядеть, какое лицо сейчас у него. Он стоит около десяти секунд, ничего не делая, похожий на манекен из фильмов ужасов. Но, смотря на него, мне вовсе не становится страшно. Очень грустно. Прийдя в себя, он садится рядом со мной. Сейчас, в отличие от прошлого раза, я наконец могу почувствовать жар его плеч. Он, несмотря на свою теплоту, прислоняется ко мне только сильнее. Как и в прошлый раз, я прикасаюсь одной рукой к другой. Мне кажется, что я ощупываю мертвеца - настолько мое тело было ледяным. Он пытается согреть меня? - Ты, наверное, очень популярен среди студентов с такой-то внешностью... Он ухмыляется и смотрит на мои сомкнутые в замок руки. - Не верно. Люди меня особо не жалуют. - Не ври. С тобой слишком легко общаться. Даже сейчас мне кажется, что мы с тобой знакомы не день, а уже больше года. Такое бывает только с самыми запоминающимися и приятными людьми, вот что я думаю. - Значит, ты считаешь себя одним из самых запоминающихся и приятных собеседников? - Э? Джерар смеётся, видимо, от моего непонимания. В такие моменты, когда я с ним разговариваю, мне становится легче. Того холода я уже не чувствую. Меня напоили горячим чаем и накрыли одеялом, воображаю себе я. Настолько мне сейчас хорошо. На самом деле, как бы мне не казалось, я действительно не знаю Джерара. Он не спрашивает меня, а я - его. Сейчас я считаю, что это и не нужно. А в следующий момент мне уже хочется его расспростить. На каком он курсе? Сколько занимается рисованием? Это его хобби с детства? Сколько ему лет вообще? Откуда эта татуировка у его глаза? Какое у него было детство? У него была девушка? А может, парень? - Эй, ты чего? - Джерар заинтересованно смотрит на меня, пытаясь что-то разглядеть. Но, взглянув на его глаза, я понимаю, что он смотрит где-то в сторону моего лба и чёлки. А когда я не вижу, он смотрит на мои глаза? - Я снова задумалась. Наверное, мне стоит делать это поменьше. Он вернулся в прежнее положение. - Я никогда не разбирался в типажах людей и их странностях. Но твои качества мне нравятся, - по его тону я поняла, что он улыбается. - Твоя дружелюбность мне тоже нравится. Если честно, я ни разу не встречала подобных людей. Все только притворяются, что желают познакомиться - я чувствую это. Есть, конечно, действительно искренние люди. Они понимают меня. Но почему я не понимаю их? Разговаривая с тобой, границы общения для меня словно стираются, и это странное чувство одиночества пропадает. Появляется что-то новое, неизвестное ранее мне. Одновременно два чувства: радость и грусть. Этот контраст для меня и есть что-то новое. Когда мне слишком холодно, я хочу прижиматься к теплу, когда мне жарко, я хочу превратиться в лёд. Словно мою золотую середину кто-то украл. Я вспоминаю свой сон. Кто там находился? Чей голос это был? Меня до сих пор пугает реалистичность моего сноведения. Я всё ещё помню те чувства, что я испытывала тогда: этот лёд, что покрывал моё тело, этот звон в ушах, который долго не прекращался... И прикосновение тёплых губ я тоже помню. Сегодня в студии ещё темнее, чем обычно. Я могу разглядеть что-то только на расстоянии вытянутой руки. Но ничего, кроме Джерара, я не ощущаю. Тьма поглощает нас, и от этого кажется, что в студии всё отсутствует. Мне опять становится не по себе. И Джерар чувствует эту тревогу, что внутри меня. Он старается помочь, иногда вставляя случайные реплики, рассекая своим голосом эту давящую тишину. Я вслушиваюсь в его слова. На секунду мне кажется, что всё это я уже слышала. - Мой опыт рисования очень велик. Но я так и не научился ничему новому. Во сне. Я хочу задать ему единственный вопрос, но из губ выскальзывает совсем не то. - Кстати, как ты рисовал, если солнце уже село, а свет включать нам нельзя? - Это мой маленький эксперимент. Я рисую что-либо, видя лишь очертания холста. Я приготовил всё уже заранее. Утром мы сможем узнать, что же у меня получилось. - Это интересно! Я ещё не видела ни одного твоего рисунка. Ты ведь часто заходишь сюда порисовать? Хотя я и не видела его самого нигде до этого. Моя встреча с ним здесь - самая первая. - Иногда. Два раза в неделю, наверное, - отвечает мне он и оглядывается. - У тебя есть фонарик? Я, немного подумав, бью кулачком по ладони и взглядом начинаю искать свой рюкзак. Он оказывается прямо за моей спиной. Наверное, именно туда Джерар мог положить выраненый мною телефон. Я достаю его и обнаруживаю, что заряда остаётся совсем немного. С фонариком продержится неболее часа. Я даю сотовый Джерару. - А зачем он тебе? Он уходит к шкафам, светя фонариком, и открывает его. Я сижу на месте. Хлюп-хлюп. Вскоре Джерар возвращается с огромной стопкой бумаг размера А3. Хлюп-хлюп. - Я точно не знаю, где среди всего этого мои работы, но видел их однажды здесь. Он раскидывает все бумаги по полу. Листы с зарисовками, набросками, чертежами, пейзажами и прочим разлетелись по всему помещению. Мне становится немного неловко от осознование того, что всё это - чьи-то работы. И теперь они раскиданы практически по всей студии. - Не стоит так раскидываться всем. Это же чу... Хлюп-хлюп. Пытаясь пройти к лежащим картинам, я снова ощущаю то неприятное чувство при шаге. Хлюп. В свете мотающегося из стороны в стороны луча от фонарика я разглядываю студию. Мои ноги останавливаюся. Чёрная краска. Много-много чёрной краски размазано по стенам, полу, инструментам, холстам, мольбертам. Некоторые предметы полностью почернели и были видны только если хорошенько приглянуться. Картины, что были сброшены Джераром, впитали краску, и теперь походили на неимеющие смысла сплошные рисунки разодранной кистью, сделанные больными пациентами психиатрической лечебницы. Я смотрю вниз и понимаю, что стою на одном из таких. На прелестном профиле девушки чёрная краска выглядит как припёкшаяся венозная кровь, а мой тёмный след от подошвы заслоняет её глаза, словно траурная вуаль. Я отхожу к Джерару. Хлюпающие звуки уже стали для меня привычными. Я совсем не обращаю на них внимания. - О-откуда всё это? - спрашиваю я и оглядываюсь на Фернандеса. Джерар будто не замечает этой картины - настолько он сосредоточен, если не привык к окружающей его обстановке. Его брюки почернели от краски. - Что происходит? Разве ты не видишь всего этого?! Его взгляд, такой ясный и полный восторга, поднимается на меня. Джерар выглядит так, словно наконец нашел что-то очень важное. Впервые он смотрит мне прямо в глаза. Моя реакция на это была отлична от той, которую я себе представляла до этого. Эмоции практически отсутствовали, и я не могла понять, что именно сейчас испытываю. Но это был точно не страх, грусть или что-то подобное. Сопереживание. Радость. Мне хочется просто обнять его и поздравить, не важно с чем именно. Прислонить губы к нему так же, как тогда в моём сне это сделал кто-то для меня. Только сейчас лёд не будет таять. Мы просто будем счастливы. - Вот, смотри! Руками Джерар оборачивает картину лицом ко мне и подсвечивает её телефонным фонариком. Я вижу чёрного человечка на фоне серых брызг.