В следующую Вальпургиеву ночь...

Маленькая худенькая девушка сидела на подоконнике, притянув выступающие коленки к груди. И плакала. Рыжие волосы, которые она уже устала укладывать и выпрямлять, безжизненно спадали по спине. Рваные кончики прижались к копчику. А она сидит и плачет. Даже не всхлипывает, даже не утирает слезы, просто молча плачет. Тонкие хрустальные дорожки ползли и ползли вниз. Сползали по ключицам, замирали в ложбинке груди. Девушка была похожа на крохотное эфемерное создание в шелковой короткой рубашке. Тоненькие, словно спички, ножки, аккуратные ручки, тонкие запястья. Она почти на грани анорексии. Хотя лицо прекрасно( насколько это возможно при страшной худобе); глаза не обрамляют противные синяки и нет мешков. Эти медовые прекрасные глазки так же ласково и радостно сияют. Взгляд здоровый, только вот, словно рентген. К девушке мягкой походкой приближалась короткошерстная черная кошечка, довольно облизывая усики. Хвост красиво извивался, будто плетка, которую заносят перед ударом. Она с гулким урчанием вспрыгнула на подоконник, дотрагиваясь до икры хозяйки холодным мокрым носом. Девушка моргнула, тем самым обронив несколько горячих слезинок, через силу улыбнулась и погладила кошку, которая стала тереться об ее ногу бочком. - Саманта … Моя девочка… Девушка заботливо потрепала кошечку за бархатные ушки и погладила шелковистую спинку. Насколько же грустная ее хозяйка… Саманта даже не могла придумать какую – нибудь забаву для нее. Ее ничего не могло развеселить. Когда наивная кошка принесла на одеяло мирно спящей хозяйки мертвую мышь, то девушка лишь спокойно взяла мертвое тельце и выкинула в окно, не проронив ни слова. Обычно, она боялась таких «подарков» своей кошки, а тут даже глазом не моргнула. Хозяйка больше не пела под гитару, как она обычно это делала по вечерам. У нее ведь такой красивый голос, по крайней мере, Саманте он очень нравился. Все говорили, что у хозяйки красивый голос. Ведь неделей раньше, эта красивая шелковая рубашка прилипала к пышным бедрам, к осиной талии… Декольте рубашки открывало красивую грудь, прекрасную белоснежную кожу. Длиннющие рыжие волосы не спадали безжизненной паклей на спину, а выглядели совершенно здоровыми, блестящими. Она, безусловно, была очень красивой девушкой. А потом был шабаш. Рыжеволосая красавица есть потомственная ведьма. А после этого шабаша… Она вернулась домой не своя, как будто бы ее подменили. В глазах застыл огонек, она была бледна… На следующий день отказалась от еды, а еще через день не слезала с подоконника. Так и сидела на нем днем и ночью, если только отходила покормить кошку, сходить в душ и приготовить себе крепкого кофе. А, в общем – то, сидела на подоконнике и плакала. В чем причина ее слез, преданная кошка не догадывалась… Девушка слезла с подоконника, дабы заварить вновь себе крепкого кофе или… «А не напиться ли мне?...»: Подумала рыжеволосая ведьма. Да, действительно. Она извлекла из верхнего ящика, который был над раковиной бутылочку белого мускатного вина. Достав бокал, она промыла его и со щедростью налила себе терпкого напитка. Опустошила бокал она залпом. Как говорится «до дна». Не привыкшая к алкогольным напиткам, девушка поморщилась от жгучего ощущения в горле. И вновь она заплакала. От своей безысходности, которая с головой накрывала ее. И тут ведьма прислушалась. Царила странная тишина, нарушаемая лишь гулким ветром за окном. Зима… Мягкие белые пушинки опускались на землю, превращаясь в прекрасный, искрящийся в ночном свете ковер. Кажется, только дотронься до этого пушистого «ковра», и стая живых снежинок поднимется в воздух, вновь закружив прекрасный зимний вальс в тишине… Ведьма шмыгнула носом, вытерев слезы тыльной стороной ладони. Тут же раздался звонок в дверь. Кошка, насторожив ушки, рысцой подбежала к двери. - Кто это, Саманта, кто же к нам пришел… Девушка открыла дверь и остолбенела. На пороге стоял Он. Такой же прекрасный в красивом черном пальто, зимних ботинках, весь запорошенный снегом. Снежинки были даже в прекрасных белокурых волосах, как всегда зачесанных назад. Вот причина ее слез… Сам Люцифер. Ведьмы ведь тоже любят… А она даже ничего не может сделать с этим… Просто каждый день сердечко больно колит оттого, что любовь совсем нераздельная… - Впустишь? - Да – да, проходите… Она отошла от двери и пропустила Его в комнату. Он разулся, снял пальто и прошел в зал, сев на диван. - Как твои дела, моя маленькая ведьма? Она вздохнула и села рядом с ним, опустив голову. И что теперь сказать? Что кожу в районе груди жжет так, что ее разодрать хочется… И что влюбилась… И так трепетно любит, что готова жизнь отдать просто за то, чтобы находиться с Ним рядом.. Что отказалась от еды из – за тоски… Что плачет сутками, не переставая… - Все хорошо, господин… Он сморщился и брезгливо махнул рукой, мол, не нравится Ему такое обращение. - Просто Люцифер. Итак, ты удивлена? Почему я пришел вот так? Захотелось. Прогуливался по городу, а тут знакомый сгусток энергии. Знаешь, иногда хочется посмотреть на эти испорченные души в городе… Интересная ты, Аннушка… Такое мягкое обращение к молодой ведьме, приятно грело ей слух. Девушка лишь покраснела и еще сильнее опустила голову, так, что рыжие волосы загородили ее лицо с двух сторон. - Ты так мало ела, только выпила два кубка вина и съела одно куриное крылышко, не встав из – за «стола»… А вот твои подруги, я смотрю, порядочно захмелели, бесстыдно поднимая подолы рубашек перед Белиаром… Ладно. Это же демон похоти, как – никак… Девушка еще пуще покраснела, ей было крайне стыдно за поведение своих подруг… Тут даже не извинишься. Шабаш как – никак. Делай, что хочешь!... Анна начала нервно теребить сережку. - Ты сильно изменилась. Почему? - Я не знаю. Просто так… получилось… Ну, а что ей оставалось ответить?... Сатана усмехнулся и, взяв девушку за запястья, подвел к большому зеркалу шкафа – купе. Вынув из кармана брюк бархатную коробочку, Сатана достал оттуда невероятной красоты заколку и приколол ей прядь огненных волос ведьмы. - Зачем? Она снова захотела разреветься. Он сейчас настолько умело проводил по струнам ее души, так умело давил на больные места… - А может, ты мне понравилась… Почему не осталась на свальное соитие? Девушка поперхнулась, щеки налились румянцем, который, впрочем, не сходил, лишь усиливался. Хороший вопрос… Она умирала со стыда, смотря на то, как гуляют на шабаше все остальные… Стало верным решением для нее, просто уйти… - Мне стало стыдно… - Во что ты превратилась, Аннушка… Ну, ты посмотри на себя… Какая ты была при первой нашей встрече… С красивыми щечками, веселыми глазами, чудными огненными волосами, с красивой фигурой… А сейчас кожа, да кости… Умираешь от влюбленности, я ведь вижу… Она вновь расплакалась, да так сильно, что ее всю трясло… От боли, от обиды, он мучает ее… Этот чертов шабаш! Сейчас само ненависть разъедает ее изнутри… Все гложет этот неопознанный огонь чувств, спутавшихся в клубок… - А что мне делать? Ведьмочка повернулась к Люциферу и уставилась своими большими медовыми глазами на Него. - Ну, даже не знаю… - Он улыбнулся, сверкнув острыми клыками, - приворожи меня. Ты же умеешь… - Так, Вам же плохо будет… Она знала, что на Него ничего не действует. Все эти магические обряды для Него, повелителя Ада, Князя мира, как горох об стенку. Даже царапинки не оставят Только издевается… - Обними меня, - он раскрыл руки в пригласительном жесте, - я люблю всех своих ведьм, поверь. И ни одну не оставлю без внимания. Анна доверчиво прижалась к нему. - Но ведь Вы любить не умеете… - Конечно, нет. У меня нет чувств. - Я знаю… - А зачем спрашиваешь? - Я… нет… Она передернула худыми плечиками. - Вот, что, мое маленькое эфемерное создание, я расскажу обо всем тебе позже. Он поднял ее лицо за подбородок и всмотрелся в глаза. Там плескался тот же огонек надежды и страха, что и тогда, на шабаше. Тут же Он дотронулся своими тонкими губами ее маленьких пухлых губ с привкусом крепкого бразильского кофе. Что Его в нем привлекло? Ведьма, как ведьма. Вот только… Биополе у нее интересное. Душа интересная. Душа для Сатаны – это… Он видит ее куполом, окружавшим человека. Обычно, это большой серый купол с маленькими, а бывает и большими черными впадинами. И всегда от этих куполов за версту несет чем – то противным… Чревоугодием, везде витает еще аромат похоти и наживы… А она другая. Чистый купол, прозрачный, как тончайшее стекло. И пахнет от него всегда… Утренней росой, лесом. Ее мысли чисты, хоть она и ведьма. Редко таких встретишь. Оторвавшись от ее мягких теплых губ, Он просто растворился в воздухе, оставив девушку наедине с мыслями. Она ринулась в коридор и схватила Его пальто, прижав к носу. Запах сирени, он здесь остался… Анна болезненно сморщилась и снова заплакала. Опять эти неясные чувства гложут ее, так плохо… Она легла на холодный паркет и уставилась в потолок.

«Мое маленькое эфемерное создание»… Заколка приятно обожгла висок. Она знает, Он придет… И ночь опять заберет всю боль. И снова будет царствовать разврат. В следующую Вальпургиеву ночь…