Непобеждённая

      Квартира Тобиаса мне понравилась. Много пространства, не загромождённого мебелью, света и воздуха. Пока, я с интересом оглядывала обстановку, появились Зик и Калеб, а потом ещё две девушки, которых мне представили как Кристину и Кару. Разговор не клеился. Зик пытался говорить один за всех, и ему это почти удалось. Вот только напряжение, повисшее в комнате, его весёлая болтовня разогнать не могла. Девушки не сводили с меня глаз, а парни время от времени, поглядывали на них вопросительно. Я начала нервничать, что происходит, почему все на меня так уставились, как будто чего-то ждут.       — Может, мне кто-нибудь объяснит, что происходит? — спрашиваю, чувствуя, что внутри закипает злость. — Тобиас?       Он выглядит нерешительным:       — Я обещал тебе, что если приедешь в Чикаго, получишь ответы на многие из твоих вопросов. Ты выполнила свою часть — приехала, поэтому и я должен выполнить своё обещание.       — Эээ, Терра, ты помнишь что-нибудь из того, что было до аварии? Где жила, людей, с которыми общалась? — осторожно спросила меня одна из девушек, кажется, Кара.       — Нет, только мелькание каких-то образов, ничего конкретного.       — Ты живёшь с отцом, верно?       — Да.       — Он что-нибудь рассказывал тебе о твоём прошлом?       — Почти ничего. Папа говорит, что прошлое должно остаться в прошлом.       — А ты сама? Неужели тебе не интересно?       — Последний раз, когда я пыталась вспомнить, что мне читала мама, я впала в кому. Как вы понимаете, подобные вещи не подстёгивают любопытство.       — Ты говорила, что у тебя возникают образы?       — Да, но они появляются и исчезают так быстро, что я не успеваю ничего толком понять, любая попытка остановить или хотя бы рассмотреть толком, вызывает жуткое головокружение, до тошноты, а если я упорствую — потерю сознания. Поэтому, папа запретил экспериментировать. Я надеюсь, что со временем память восстановится если не полностью, то хотя бы частично.       — А в нашем городе тебе ничего не показалось знакомым?       — К чему вы клоните?       — К тому, что ты жила в нашем городе и была одной из нас, — решительно ответила, по-видимому, менее терпеливая Кристина. — На самом деле, тебя зовут Беатрис Приор. Ты принадлежала к фракции Отречение. Калеб Приор твой брат. На церемонии Выбора ты избрала Бесстрашие, твой брат — Эрудицию. Вместе с новой фракцией ты выбрала новое имя — Трис. Мы вместе с тобой прошли инициацию и стали Бесстрашными. Пытаясь предотвратить распыление сыворотки, стирающей память, на Чикаго, ты была тяжело ранена, и, как мы считали — погибла. Недавно, Калеб, который занимается сыворотками, узнал о том, что человек, когда-то работавший в этом направлении, но долгое время бывший вне зоны доступа, вернулся в Нью-Йорк. Он отправился в этот город. Ему удалось не только разыскать Дэниэла Кормена, но и уговорить встретиться с ним. В результате, он нашёл тебя, и мы узнали, что ты жива, но потеряла память — это если кратко изложить твою историю.       Я обвожу всех глазами:       — Это что, шутка? Так меня ещё никто не пытался разыграть. — Но лица всех присутствующих очень серьёзны.       — Беатрис, я твой сводный брат. Нашу мать звали Натали Приор, она погибла, пытаясь спасти тебя. А ты почти погибла, пытаясь спасти всех нас.       — Калеб, Натали занималась наукой?       — Нет.       — Она никак не могла быть моей матерью. Отец говорил, что познакомился с мамой на работе и звали её Элли. Они прожили около двух лет и разошлись. Отец тогда был полностью поглощён наукой. Я осталась жить с мамой. Вы что-то напутали.       — Мы ничего не напутали. Дэниэл Джеймс Кормен, возможно, вообще не твой отец, — жёстко сказал Зик. — Он никогда не был женат, романы случались, но все они быстро сходили на нет. Только с одной женщиной он прожил около года, но она не может быть твоей матерью, потому что они расстались задолго до твоего рождения. Я это знаю точно, — он достал какую-то папку с документами и швырнул её мне. — Посмотри, я распечатал досье твоего отца.       Я смотрю на папку и отступаю от неё, как будто она может меня обжечь.       — Это, что своеобразный чикагский юмор? Тогда ваша шутка зашла слишком далеко. Вы не имеете права разрушать мой мир, я его и так по кусочкам склеивала! Вы можете говорить что угодно, но я никогда не поверю, что Кормен не мой отец. Я даже готова допустить, что Натали была моей матерью, но только не в это, — у меня жутко кружится голова, тошнота подкатывает к горлу. Кто эти люди? Что я среди них делаю? Отец был прав, когда не хотел пускать меня сюда.       — Трис, тебе плохо? — Тобиас делает движение, чтобы подойти.       — Нет, не подходи, — я отступаю от него.       Калеб обнимает меня за плечи.       — Прости, сестрёнка, но это правда.       Я поднимаю голову и смотрю в его зелёные глаза:       — Калеб, ты же учёный, ты мыслишь, так же, как и мой отец. Как ты мог додуматься до такого?       — Я знаю одно — ты моя сестра. Не знаю точно, как ты попала к Кормену, хотя предположение у меня есть, но мы росли вместе, и я не могу ошибаться. Мы можем сделать анализ ДНК, всё что хочешь. Мне это не нужно, потому что я и так знаю, ты Беатрис Приор, и я очень рад, что ты жива.       — А мне нужны доказательства! Покажите мне документы, фотографии, доказывающие, что я Приор, а не Кормен, — я вижу смущение на лице Калеба.       — Понимаешь, в нашей фракции фотографии были не приняты.       — Есть несколько записей из Бюро, — пробормотал Зик. — Я хранил их, сам не знаю почему, как чувствовал, что рано или поздно они понадобятся, — он достал диск из кармана. Подошёл к компьютеру и установил его. Запись пошла.       Я смотрела на экран, никого и ничего не узнавая.       — Вот, — ткнул пальцем Зик, — посмотри, вот ты идёшь с братом. Запись сделана перед церемонией Выбора. Он щёлкнул и запись остановилась. Я уставилась на изображение. Девушка чем-то напоминала меня. Она была невысокого роста, худенькая, большеглазая, светловолосая — на этом, пожалуй, сходство заканчивалось.       — С чего вы взяли, что это я?! Посмотрите, она совершенно на меня не похожа. Нос, губы, форма лица — всё другое. Да, глаза чем-то схожи и одинаковый цвет волос. — Внутри меня расползается холод. Зик включает другую запись. Волосы девушки коротко острижены. Она идёт рядом с Кристиной. Они обе одеты в чёрную форму Бесстрашия. Я смотрю на неё, у нас схожая манера улыбаться. Волосы, безусловно, очень похожи. Походка её легка и изящна, в каждом движении гибкость и сила. Я вижу над ключицей тату, три птицы.       — Останови, Зик, — резко требую я. — Вот посмотрите, у меня нет татуировок.       — У тебя на месте татуировки шрам, — тихо говорит Тобиас.       Я смотрю на него, и во мне поднимается волна ярости:       — Так вот почему… так вот зачем… салон, вопросы…. — шепчу я, меня просто трясёт.       — Трис, — бормочет он, и я слышу в его голосе боль, — послушай…       — Метя зовут Терра Кормен, и я не хочу больше тебя слушать. Чего ты добиваешься? Что тебе на самом деле от меня нужно? Ты позвал меня в Чикаго, пообещав открыть все тайны окружающие тебя, а вместо этого, выложил кучу лжи. — Лицо Тобиаса становится пепельным, а глаза почти чёрными.       — Я говорю тебе правду, — почти кричит он. — Не моя вина, что она тебе не нравится, и поэтому ты не хочешь её слушать. Ты думаешь, мне было легко это принять? Я похоронил тебя и пытался жить дальше, когда ко мне явился Калеб и рассказал о Терре Кормен. Я не поверил ему, и чуть не свернул ему шею. Но всё-таки бросил все дела и поехал, чтобы убедиться, что он не ошибся. Мы ждали тебя на дискотеке. Когда ты пришла с друзьями, я ещё толком не смог рассмотреть твоего лица, но тут же узнал тебя, потому что это была ты: твоя походка, манера чуть наклонять голову, когда слушаешь собеседника, улыбка, чуть смущённая, но полная невыразимого очарования, а когда увидел твои глаза, все мои сомнения окончательно исчезли. Не важно, как ты выглядела — это была ты, Трис Приор, девушка способная на сочувствие, понимание, и при этом, сильная и бесконечно храбрая, единственная, которая смогла завоевать моё сердце. Когда ты на меня посмотрела, я подумал, что ты узнала меня.       — Не тебя, — почти выплюнула я, — твои чёртовы глаза. Я думала, ты парень моей мечты, оказалось, парень из моего кошмара.       Тобиас стремительно метнулся, и прежде чем я успела среагировать, схватил меня за плечи:       — Вот как? А недавно ты говорила, что любишь меня.       — Как выяснилось, я не знала тебя. Убери руки. Ты хуже, чем Рэй. Он только хотел, чтобы я была его, а ты хочешь, чтобы я отказалась от себя, от самого дорогого в моей жизни, — я изо всех сил отталкиваю его.       — Зик, прекрати это немедленно, — прозвучал повелительный голос Кары. — Вы совсем запутали её. Дайте ей время прийти в себя, подумать. Иначе, всё может печально закончиться.       — Вот именно, Тобиас, отойди от моей сестры. Оставь её в покое.       — Так, заткнулись все, — закричала молчавшая до сих пор Кристина. Она подошла ко мне, заглянула в глаза: — Извини нас, Трис, — попросила она тихо. Кристина взяла мою руку и мягко сжала в своей. — Ты была моей лучшей подругой, я очень хочу, чтобы всё так и осталось. Если бы ты знала, как я счастлива, что ты жива. После всего, что мы прошли вместе, потерять тебя — это было невыносимо.       — Крис, не обижайся, но ты уверена, что я твоя подруга?       — Да, — она слегка погладила меня по волосам. — Я первая чуть шкуру с твоего братца не спустила, когда узнала о его теории, но… Если бы знала, как я счастлива, что ты жива, — говорит она со слезами на глазах.       Она вдруг крепко обнимает меня, и, я не нахожу в себе сил, чтобы оттолкнуть её. Я закрываю глаза, мне хочется исчезнуть отсюда. Это не может быть правдой.       — Послушайте, я не говорю, что вы все обманщики, вы просто ошиблись. Да, признаю, я чем-то похожа на эту девушку, но и всё.       — Тебе снилось колесо обозрения, ты даже видела во сне, что одной ступеньки там не хватает — сама мне об этом говорила, видела поезд…       — Откуда ты…       — Я просто знаю тебя, понял по твоей реакции. Ты видела меня во сне, но тебе легче поверить, что это вещие сны или ещё бог знает что, но не воспоминания. Господи, Трис, будь же логична.       — Я, как раз, логична. Если признаю то, что всё это правда, то я должна отказаться от отца, а этого я не могу. Он первое моё воспоминание. Его руки, голос, глаза, заставляли меня бороться, цепляться за жизнь. А ты теперь хочешь, чтобы я поверила в то, что он… Кто он тогда? Откуда он взялся в моей жизни? Для чего я ему? У него от меня только проблемы, но он никогда… — мои глаза наполняются слезами.       Тобиас тянется ко мне, хочет обнять, но я уворачиваюсь. Вместо этого, я неожиданно для себя утыкаюсь Калебу в плечо.       Он осторожно меня обнимает:       — Пойдём домой? — я киваю.       — Я провожу, — тихо говорит Тобиас       — Не стоит. Крис, ты с нами? — Калеб вопросительно смотрит на девушку. Её щёки розовеют:       — А это удобно?       — Удобно, мы люди взрослые. Тобиас, спасибо за гостеприимство, Зик, Кара, до встречи.       Я брожу по дому Приоров. Серые стены, маленькие окошки, почти под потолком, никаких украшений, растений, всё очень строго и аскетично. Нет даже зеркала.       — А где зеркало? В доме, что вообще нет зеркал? — спрашиваю я. За спиной слышу смешок Кристины. — Ты чего? Что смешного я сказала?       — Ничего, не сердись. В Отречении были сложные отношения к зеркалам. Я всё фантазировала, как бы ты повела себя в моей теперешней квартире, где зеркала повсюду.       — Вот, Трис, это дневник нашей матери. Почитай, может, там ты найдёшь нужные тебе ответы или воспоминания.       Я читала всю ночь. Не знаю, что Калеб хотел добиться, дав мне этот дневник. Прочитав его, у меня не возникло никаких родственных чувств к этой женщине. Я, по-прежнему, не понимаю, почему они решили, что я Трис Приор. Я знаю одно, что мне надо срочно вернуться домой и поговорить с отцом. Думаю, только он может ответить на вопрос, кто я на самом деле. Приняв это решение, я прошу Калеба утром подвезти меня к Тобиасу. Мне надо с ним спокойно поговорить.       Мы все, естественно, проспали. Кристина ворчала на брата, а он только улыбался. Оставив меня возле дома Тобиаса, он поспешил на работу. Угадайте, на кого я натолкнулась возле самой двери. На Глорию. Она выглядела так, как я запомнила, и даже лучше. Она оглядела меня с ног до головы холодным взглядом.       — Любопытно, что, крошка, ты здесь делаешь?       — Я пришла к Тобиасу.       — Вот как! И что, интересно, тебе нужно от моего жениха?       — Что?! Что ты сказала?       — То, что слышала. Ты — та самая гостья из Нью-Йорка? — губы её презрительно скривились. — Он рассказывал мне о тебе. Бедная малышка. Я помню, мы встречались с тобой, когда ездили отмечать нашу помолвку с Тобиасом. Нам показалось, это так романтично.       У меня жутко разболелась голова. Господи, какая мерзость. Говорил ли он мне хоть слово правды?       — Значит, вы помолвлены?       — Ну да. Эвелин, это мама Тобиаса, меня просто обожает. Она нас благословила. Свадьба очень скоро, — красавица тряхнула головой, позволив шикарным белокурым волосам, рассыпаться по плечам в художественном беспорядке. — Правда, мы немного повздорили с Тобиасом. Он приревновал меня к твоему другу, Рэю, кажется. Но мы помирились. Я приглашаю тебя на свадьбу, если ты ещё будешь в городе. Это будет грандиозное событие. Я вот как раз пришла написать пригласительные. Тобиас ужасно занят. Он только вчера, поздно вечером, определился с приглашёнными. Попросил зайти, всё подписать и, наконец, отправить. Может, поможешь? Ты умеешь писать?       — И даже читать. Извини, у меня мало времени. Я зашла попрощаться, — онемевшими губами еле пробормотала я.       — Ну, пока, я передам Тобиасу, что ты заходила.       Я быстро пошла к выходу. В голове пульсировала только одна мысль: «Беги, Терра, беги быстро». Я примчалась в гостиницу, быстро собрала вещи, написала Калебу небольшую записку. Мне сказочно повезло, в холле стояла группа туристов ждущих транспорт в Джолие́т. На мой вопрос, можно ли мне присоединиться к ним, они ответили согласием. И вот я в автобусе, который уже подъехал к стене, окружающей город. Я до крови закусила губу, потому что мне хочется плакать. Все мои надежды, мечты рухнули, как карточный домик, и некого в этом винить, кроме себя. Автобус резко остановился. Двери открылись, и я увидела, как в салон зашёл Зик. Он что-то шепнул водителю, повернулся, посмотрел на меня в упор и жестом приказал выйти.       Мои слёзы разом высохли. Какого чёрта ему нужно? Выпрыгиваю из автобуса, готовясь вступить с ним в схватку.       — Уезжаешь? — тихим, почти скучающим голосом спрашивает он.       — Да. Я еду домой.       — Бежишь, значит? А как же Тобиас? Парень прошёл через ад, чуть выкарабкался, а ты опять его…       — При чём тут Тобиас? Как выяснилось, ему теперь совсем не до меня.       Зик, казалось, меня не слышит. Он смотрит на меня холодным изучающим взглядом       — Струсила? Тогда, давай беги, беги к своему папочке, значит, ты точно не Трис. Она никогда не боялась плюнуть своему страху прямо в рожу. Она готова была умереть ради того, во что верила, ради тех, кого любила. Если Трис выжила, чтобы стать такой как ты, то лучше бы мы её похоронили, по крайне мере нам остались бы хорошие воспоминания. Давай, катись в свой Нью-Йорк, к своему придурковатому Рэю.       — Не твоё дело, — ору я на него, — куда мне ехать. Катись к чёрту, передай мои искренние поздравления будущим новобрачным, — кричу я, запрыгивая на подножку автобуса.       — Не понял.       — Ты ещё и тугодум к тому же. Я пришлю открытку с поздравлениями Тобиасу и Глории.       Дверь закрылась и последнее, что я увидела прежде чем автобус тронулся, чтобы покинуть пределы города — приоткрытый рот и вытаращенные глаза Зика.