Непобеждённая

Тобиас

      Мы встретились у входа в парк.       — Я сильно опоздала? — с тревогой спросила она.       — Нет, ты пришла вовремя, я сам только что подошёл. — Совсем ни к чему ей знать, что я торчу здесь с самого утра. Протягиваю ладонь, и в моей руке её ладошка. Мы молчим и не спеша бредём по аллеям парка. Говорить абсолютно не хочется. К чему слова? В душе царит мир и покой. Если бы я сейчас умер, то умер бы счастливым.       Она улыбается. Её взгляд время от времени скользит по мне. Я отвожу глаза, боюсь испугать мою Бесстрашную полыхающей в них страстью. Руки подрагивают от желания запустить их в её пушистые волосы, обхватить лицо руками, почувствовать под пальцами нежность кожи. Безумно хочется прижаться к её губам, ощутить тёплое дыхание, вдохнуть его, чтобы каждая клеточка моего тела наполнилась им. Как давно, слишком давно её не было рядом. Первый раз после того, как увидел её, лежащей на столе в морге, — первый раз, я чувствую себя живым и цельным. С тех пор, как она ушла из моей жизни, во мне царил смертельный холод. Я ходил, говорил, ел, оставаясь внутри мёртвым. Господи, как приятно снова быть живым. Никогда больше не смогу, не буду жить без неё.       — Значит, тебя зовут Теа? — прерываю я молчание.       — Вообще-то, Терра, но для друзей — Теа.       — Любопытно. Ты мне представилась, как Теа, отсюда я делаю вывод, что ты отнесла меня к друзьям, — я с удовольствием наблюдаю, как по лицу девушки разливается нежный румянец.       — А ты, правда, из Чикаго? — спрашивает она, явно желая отвести разговор в сторону.       — Правда.

Терра

      Я торопилась в парк. Мне всё время казалось, что я жутко опаздываю, поэтому, с быстрого шага постепенно перешла на бег, а потом, просто помчалась сломя голову. Если он не придёт, если не придёт — я, наверно, умру от горя. Ничего в этой жизни мне ещё так не хотелось, как вновь увидеть Тобиаса Итона. Хотя…. может и хотелось, просто я забыла об этом. Неважно, сейчас мне необходимо увидеть его. Я буквально лечу.       Подбегаю к входу, и всё внутри обрывается — Тобиаса нет. Где же мне теперь его искать? В полном отчаянии вхожу в парк и вдруг вижу его. Он стоит, скрестив руки на груди, в глубине аллеи недалеко от входа и смотрит на деревья. Я остановилась, не только чтобы отдышаться, но и чтобы совладать с желанием броситься ему на шею. Он будто почувствовал моё присутствие, оборачивается, и по его лицу скользит лёгкая улыбка.       Тобиас…Тобиас… как знакомо ощущение этого имени внутри меня. У меня начинается покалывание в руках от желания подойти и провести кончиками пальцев по его губам, ощутить тёплое дыхание и, наконец, понять, что это не сон. Он протягивает мне руку и снова, это невероятное ощущение цельности от прикосновения к его руке. Я вижу, как темнеют его глаза и из синих, становятся почти чёрными. У меня кружится голова.       Чтобы как-то отвлечься, я начинаю расспрашивать его о Чикаго.       — Калеб рассказывал немного о твоём городе, но у нас было мало времени, а мне очень интересно, — я вопросительно смотрю на него. На его лице опять эта сводящая меня с ума улыбка. Она рождается в глазах, потом скользит ниже, смягчая черты, обозначает на щеках ямочки и делает губы просто невероятно чувственными. Он чуть наклоняет голову, ловя мой взгляд:       — Что ты хочешь узнать о моём городе?       — Всё, — шепчу я, чувствуя, что тону в синем омуте. Уголок его рта слегка дёргается.       — Чикаго долгое время был закрытым городом, городом-экспериментом. Его жители делились на фракции в зависимости от способностей, склонностей и умений. В 16 лет юноши и девушки должны были сделать выбор, и определиться с какой фракцией они хотят связать свою жизнь.       — А если выбор был ошибочным?       — Тогда кандидат автоматически попадал в Афракционеры.       — То есть человека вне фракции?       — Да, человека вне фракции.       — И какова была его дальнейшая судьба?       Тобиас помолчал, потом продолжил:       — Трудно сказать. Но ничего хорошего его, определённо, не ждало. Афракционеры стояли на самой низшей социальной ступени, не имея никаких прав. Они должны были выполнять самую чёрную и тяжёлую работу в городе, от которой отказались все фракции.       — Но это не справедливо!       — А в Нью-Йорке разве таких нет?       — Не знаю, у меня возникает в памяти слова Ли: «Ваш отец прав, когда не позволяет вам гулять по ночам». Я ещё плохо знаю город.       — Ты не местная?       — Нет, я приехала из Африки, но если честно, я и там немного видела. Мы долго жили на какой-то закрытой базе.       — Ты родилась там?       — Нет, — мне становится внезапно стыдно и больно. — Я не знаю, где родилась… не помню своего прошлого… я ничего не могу рассказать о себе, — на глаза наворачиваются слёзы и медленно катятся по щекам. Тобиас осторожно берёт моё лицо в ладони и кончиками пальцев стирает мокрые дорожки.       — Ну, что ты, не надо. Всё хорошо. Ты вспомнишь когда-нибудь, обязательно вспомнишь. — Я смотрю на него и верю. — Расскажи о твоём отце.       — Его зовут Дэниэл Кормен. Он учёный. Только не спрашивай в какой области — не отвечу.       — Не отвечу, потому что не знаю, или просто не отвечу? — лукаво улыбается он.       Я не могу удержаться от смеха. Мы смотрим друг на друга и хохочем. Тобиас подхватывает меня на руки и начинает кружить. Мы продолжаем хохотать, как сумасшедшие. На нас начинают оглядываться. Он останавливается и осторожно опускает меня на землю. Голова слегка кружится, и он притягивает меня к себе. Никогда не чувствовала себя такой счастливой. Если бы меня спросили, какое моё самое сокровенное желание, я бы ответила — остаться в этой позе на всю оставшуюся жизнь. Тобиас проводит рукой по моим волосам. Смешно, но мне хочется мурлыкать от удовольствия, как тому котёнку, что мы недавно приютили.       — Устала?       Я перепугалась. Сейчас он скажет, что ему пора — проводит и исчезнет навсегда.       — Нет, но присесть не помешало бы, — я тяну его к ближайшей скамейке.       — Ты мне толком не ответила про отца.       — Прости, папа — это папа, он самый лучший. После аварии он вытаскивал меня с того света около года. Один из его коллег сказал мне по секрету, что никто не верил, что ему удастся, все уговаривали его отказаться, но он упорно боролся. Так что я фактически дважды обязана ему жизнью.       Тобиас внимательно слушает.       — А мама? Ты ничего о ней не рассказываешь.       — Я её не помню. Знаю только, что до аварии жила с ней, а потом она погибла, а я сумела выжить. Отец не любит вспоминать об этом. Пожалуйста, давай сменим тему.       Я вижу, что Тобиас о чём-то глубоко задумался. Слегка прикасаюсь к нему, и он тут же поворачивается ко мне с улыбкой.       — Конечно. Побродим ещё?       Я поспешно киваю.

Тобиас

      Она ничего не помнит о своём прошлом — это правда. Я вижу, что девушка не лжёт. Татуировки у неё нет. Вчера в клубе на ней было открытое платье, но я сумел рассмотреть несколько тоненьких ниточек, похожих на шрамы. Не хочу её волновать. Теперь я понимаю Калеба, понимаю, почему, когда он заявился ко мне с известием, что его сестра жива, у него был полубезумный вид. Как бы то ни было, я уверен, эта девушка на самом деле — Трис, уверен на сто процентов. И ещё, я сейчас согласен с Калебом — спешка может всё испортить. Трис доверяет человеку, которого считает отцом. Действовать нужно очень осторожно. Из задумчивости меня выводит лёгкое прикосновение её пальчиков.       Я доберусь до правды, чего бы мне это не стоило. Я сделаю всё, что от меня зависит, чтобы та, которую я люблю больше жизни, вспомнила своё прошлое. Трис готова была пойти на смерть, чтобы быть свободной и дать свободу другим. В моём понимании, её лишили этой свободы. Я откладываю всё на потом, а сейчас есть только она — только мы. Беру девушку за руку, мы опять бредём по дорожкам. Уже прошло много времени, солнце начинает садиться, погружая аллеи парка в сумерки. Не хочу отпускать её. Надо срочно придумать повод задержать Трис.       — Ты голодна? Давай сходим куда-нибудь, — я вижу, как её глаза становятся круглыми от ужаса.       — Боже, я совсем забыла. У меня осталось полчаса до тренировки. Я должна бежать.       — Может, сегодня пропустишь?       Она качает головой и единственное, что меня утешает, что у неё совершенно расстроенный вид.       — Прости, я не могу.       — Тогда, можно, я пойду с тобой? Мне любопытно.       На лице Теа растерянность, и это вызывает во мне подозрение.       — Тобиас, не обижайся, но я не могу пригласить тебя.       — Почему?       — Я дала слово мастеру Ли. Тебя должен привести в зал кто-то другой.       Чем дальше разговор, тем меньше он мне нравится. Кто такой этот Ли? А вдруг она влюблена в него? Моё сердце на секунду перестаёт биться от боли. Трис поднимает лицо, я заглядываю ей в глаза и вижу в них нежность — это немного меня успокаивает.       — Тогда, может, ты позволишь просто подвезти тебя?        Её глаза тут же загораются радостью.       — Да, да, конечно.       И тут я срываюсь. Обхватываю рукой её затылок и притягиваю к себе её лицо. Слегка касаюсь губ, чуть-чуть, всего на одно мгновение и слышу её потрясённый вздох. Мне понадобилась вся моя сила воли, чтобы отпустить её и не прижаться в более крепком поцелуе. Я отступаю и заглядываю ей в глаза, надеясь, что она не рассердилась. Нет, из её глаз льётся чистое, незамутнённое счастье. Мы берёмся за руки и бежим к моей машине.