Дух Лермонтова

Духота, пыльные парты, уличный шум за окном и нудные речи учителей. Примерно так выглядит каждый май в нашей, да и не только в нашей школе. К концу подходил предпоследний, пятый урок. Этим уроком в среду являлась физика. Следующий урок – русский язык. Кто – то хотел сбежать с него, так как наш учитель, Лариса Викторовна, ушла на целых две недели на курсы. Меня, если честно, тоже подталкивали к этому низкому поступку. - Ну, давай. Давай сбежим с этого нудного урока – говорил мой одноклассник Вася. Ему вторил и Женя: Да, опять будем сидеть просто так. Я ничего им не ответил и они, потеряв надежду убедить меня, скрылись из виду. Нас на последний урок осталось немного. Всего – то 8 человек. Мы лениво тащились к кабинету русского и литературы. Один припозднившийся ученик вышел оттуда. Мы спросили у него: Ну что? Кто там? Он странно поглядел на нашу скромную компанию и ответил: Если скажу, не поверите. И ушел. Мы стояли, ожидая худшего. Время тянулось очень медленно, и я уже начал сожалеть о том, что не прогулял урок. Наконец, звонок, не предвещавший нам ничего хорошего, хрипло прозвенел. Наша сирая группка вошла в обитель русского языка. Мужчина, стоял у окна и глядел вдаль. Я пытался узнать его. Мы сели за парты, но учитель так и не развернулся. Лишь через пару минут он развернулся, чем нас удивил. Нашим учителем на замене оказался некто иной, как М.Ю.Лермонтов. В классе тихо зашептались, кто-то громко выкрикнул: «Как?», а моя соседка сказала, что виновата во всем она, потому что на прошлой неделе пыталась вызвать дух великого писателя. Я удивленно раскрыл глаза, но тут наш учитель произнес свои первые слова: - Да, друзья, все верно – тут он выдержал испытующую паузу – я лишь дух того, кого вы знаете по этим книжонкам – он сделал уничижительное ударение на последнем слове. Он снова умолк, но не надолго. « Ведь на самом деле вы мало что знаете обо мне» - Лермонтов произнес это жалобно, почти плача – « Но пора развеять все то, что вы так боялись узнать» Над классом повисла гнетущая тишина, даже во время самых страшных контрольных мы издавали больше шума. Я решился разрушить ее, хотя было нелегко сделать это. - Михаил Юрьевич – сказал я – а как вам наше время? Нравится? Михаил Юрьевич сел в кресло и откинулся на нем, приятно сощурив свои глаза. « Знаешь, да, но ничего на самом деле не поменялось» - таков был вердикт духа. Весь класс удивленно глядел на него. Ничего не поменялось! Недоумевали мы, как так такое можно сказать! За эти годы, за эти двести лет, произошло столько разного…Сотни войн, тысячи битв, миллионы изобретений и миллиарды родившихся людей, я был в корне не согласен и хотел было возразить, но Лермонтов меня опередил: «Нет, я признаю, вы сделали много. И хорошего, и плохого, причем второго гораздо больше – он вздохнул – но нравы! Нравы не поменялись, ни капли. И мы, писатели, постоянно вменяем вам то, что мы все смешны в своих пороках. И что? – он повторил это еще два раза - А вот именно, ничего» Лермонтов, до этого ходивший взад вперед перед доской, снова вернулся в кресло и гордо, но с интересом разглядывал класс. Тем временем еще кто-то набрался смелости и сказал не менее интересный вопрос: - Михаил Юрьевич, вот нам на лето задавали читать ваше произведение – « Герой нашего времени» и знаете, я не увидел там героя нашего времени, а только кого-то сомнительного человека. Неужели в вашем понимании это и есть тот самый герой? - Знаешь, на самом деле – тут Лермонтов немного напрягся – это своего рода сарказм. Можно сказать, что это отрицательный герой, но он не так прост, ведь именно с помощью его мы понимаем, что истинных героев, почти не осталось. Все мы, увы, грешны. – он печально закончил свое размышление и буквально через пять секунд был задан новый, трепещущий вопрос. - А почему вы так повздорили с Мартыновым, а? Чем он вам не угодил? – спросила моя соседка несколько лукаво. - Потому что он не был моим другом, а еще потому, что во мне жило два человека, один добрый и милый, для немногих друзей и совсем другой, заносчивый и задорный для прочих. Видимо, мое второе обличие не понравилось ему. – поэт и писатель замолчал и грустно глядел в одну точку, как оказалось, на его бюст, стоявший на полке в шкафу – Если хотите, я могу рассказать как это все произошло, не сама дуэль, а ее предыстория. Мы , разумеется, заявили, что это имеет для нас интерес. И Лермонтов начал свой небольшой рассказ, экскурс в прошлое. « Летом 1841 года, когда я был вновь на Кавказе, в Пятигорске, туда прибыл и мой старый одноклассник и я, по своему обыкновению, придумал ему прозвище – Montagrad au grand poignard. Оно значило горец с большим с кинжалом, так как Мартынов ходил в черкесском костюме и с большим кинжалом. Это замечание, сказанное при дамах, вызвало возмущение у этого горца и он вызвал меня на дуэль, хотя я, честно говоря,вовсе не хотел того. Вот так мое злословие и любовь к остротам привели меня к смерти – дух грустно улыбнулся и продолжал глядеть на наш класс с интересом и добродушием. После этого много вопросов прозвучало к нему, почти о каждом его произведении, а каждом факте биографии, на все вопросы он отвечал обстоятельно и широко, но время, упрямая вещь напомнила о себе. Никто не хотел прощаться с ним и уходить, но постепенно все разошлись, а я, подойдя по прощаться сказал: - А все-таки вы пессимист, и знаете, как бы вы это не скрывали, это видно в ваших трудах и словах. - Да, ты прав, мой друг. Но мне пора, быть может, я к вам еще приду, поговорю. Мы обнялись с духом Лермонтова и расстались, как оказалось, навсегда.