Другой Джим Мориарти, или История одной любви

Почему все сходит Джеймсу с рук? Элементарно: Ричард Брук.

Мелисса абсолютно во всем верила Джиму. А в те моменты, когда она не понимала что-то, то просто слепо доверяла его профессиональному чутью, которое никогда не подводило. Но все же сейчас особое чувство тревоги не покидало ее. После ухода Мориарти Мелисса долго бесцельно слонялась по комнатам, пытаясь занять себя хоть каким-нибудь делом. Прочитав целую страницу и, осознав, что вообще ничего не поняла, она забросила книгу и яростно занялась уборкой. Но и тут все в буквальном смысле валилось из рук. И после третьей разбитой тарелки Мелисса, разозлившись, решила прогуляться по Лондону. Долгая ходьба, созерцание яркой жизни в витринах магазинов и отделы бижутерии всегда и безотказно на девушку действует успокаивающе. Умотавшись до изнеможения после трех часов прогулки, она буквально рухнула на кровать и забылась тяжелым сном… Следующее утро обрушилось на голову бедной девушки потоком нещадной информации. Конечно, после предупреждения Джима она была готова к чему угодно, но все же в глубине души надеялась на счастливый исход. Сводки утренних новостей разбили и без того хрупкую надежду в мелкие осколки, каждый из которых острой занозой засел в самом сердце. “Самоубийство лжегения” – кричащая статья о Шерлоке, и лишь в самом конце приписка о смерти некоего актера Ричарда Брука. “Он ловко водил за нос полицию не один год”, “Пуля в рот, прыжок с крыши – единственное решение проигравших?”, “Лондон взорвался чудовищной правдой!” – и это далеко не полный список заголовков газетных статей. На первых полосах газет и первой новостью на экране были фотографии с места происшествия и бодрые голоса корреспондентов, сообщавших самые свежие события. Мелисса с выражением немого ужаса просмотрела эти сводки, все еще не веря, не осознавая произошедшее. Выключив раздражающий телевизор, девушка бессмысленно уставилась в потолок. “Нет, этого не может быть. Он не мог так поступить, это был не мой Джим!”… Но газетные фотографии уверенно доказывали обратное. На глаза услужливо попалась строчка “…отчет медиков подтвердил анализ ДНК… пуля была выпущена из того пистолета, который нашли рядом с телом…” Нет, поблажек не будет. Ни капли надежды, нет права на спасение. “Все-таки он… Пуля в рот – и все кончено? Но Джим ведь обещал… А он никогда меня не обманывает!” Ухватившись за телефон, как за последнюю надежду, она набрала номер мужа. “Номер, по которому вы звоните, не существует” – механическим голосом сообщил автоответчик. Номер не существует… Равно, как и его хозяин. Последняя надежда – Себастьян. Но и его телефон не отвечал, посылая гулкие гудки в пустоту. Вот тут и настало время Паники. Наступившее нервное возбуждение с криками и битьем посуды вскоре сменилось полной апатией и равнодушием ко всему. Мелисса сидела на кухне с давно остывшим чаем в руке, к которому она даже не притронулась, и неотрывно смотрела на увядающий букет цветов, словно не видя его. Где-то в коридоре надрывался телефон. Медленно возвращаясь к действительности, Мелисса отыскала его на тумбочке среди других вещей. Звонила подруга. Оставив телефон звонить на том же месте, девушка без сил опустилась на кровать. Сон не шел, делать ничего не хотелось. Единственное желание – вечно лежать в такой тишине, уставившись бессмысленным взором на завитки обоев. Слезы, истерика? Нет, их уже не было. Просто… Просто пропал смысл и желание жить дальше. После пустоты обрести счастье, чтобы вот так скоро потерять его, потерять все, что есть? Наконец, настала ночь. Мелисса не была уверенна, спала ли она. Скорее всего, нет. Потому что в память слишком хорошо врезалась маленькая черная точка на потолке и яркие полосы света от проезжающих машин. Прошло полутора суток после смерти Мориарти, и, словно очнувшись от шока, Мелисса осознала всю глубину своего горя. Каждая вещь в доме напоминала о своем хозяине. Его любимые очки на столике, булавка для галстука, которую он вечно терял, уголок домашнего халата, сваленные стопки бумаг - казалось, все было пропитано его запахом, его присутствием. А сейчас, все эти вещи сейчас ожили и надвигались на девушку, давя на ее психику, оживляя болезненные воспоминания. Не выдержав этого натиска, Мелисса забилась в кресло, тихо, отчаянно и безнадежно зарыдав, впервые за все время. Она не слышала достаточно громкой возни у двери, в безрезультатных попытках открыть замок. Наконец Джеймс, а это был именно он, совладал с непослушной дверью и буквально ввалился в комнату. Представшая его взору картина была поразительна: освещенная первыми лучами солнца, в кресле в невообразимой позе свернулась Мелисса. Тихие всхлипы одиноко нарушали звенящую тишину вокруг. Почувствовав на себе взгляд, а может, все-таки услышав шорох, она подняла голову и уставилась заплаканными глазами на стоящего в дверях Джима. Что это – сон? Больное воображение? Галлюцинация? Но нет, это был определенно живой Джеймс Мориарти. Под глазами у него были большие круги уставшего человека, ноги дрожали от усталости. Он в изнеможении прислонился к косяку и вымученно, но счастливо улыбнулся: - Я жив… Мели, моя Мели… Этого было достаточно, чтобы признать Джима за живого, а не за призрака из воображения. На заплаканном лице девушки появилась сначала робкая, неуверенная, а потом такая же счастливая улыбка. Она вскочила, все еще немного несмело простирая руки навстречу мужу. - Что же… Что это было? - Теперь уже не важно, главное, что сейчас все позади, - Джима все еще подкашивало от усталости и напряжения, но он нашел в себе силы подойти и крепко обнять Мелиссу, гладя ее по голове и плечам. - Прости меня… Больше такого не повторится. Я сдержал свое обещание.