Боливийский ангел

*** С самого начала этой охоты все шло наперекосяк. В принципе, как еще могло идти у Винчестеров? Это был их обычный стиль. С одной лишь разницей, что было все еще хуже. Следы казались слабыми, жертвы были разными, свидетели расходились во мнениях, отчеты полиции вообще твердили противоположное. Воздух был невыносимо душным и влажным, радио в Импале орало что-то невыносимо громкое из репертуара волосатого рока, Дин был невыносимо раздражающим со своими бесконечными тупыми шуточками про Боливию. Про то, как кто-то подмерзает на Аляске, а они работают в Боливии. Потом "угадай, Сэм, сколько в Боливии Макдональдсов". Потом про Боливийских особенных тараканов в мотеле, потом про Боливийский редкостный кофе. И, о господи, когда же, наконец, он заткнется. Неужели в таком возрасте это все еще смешно? Сидеть в тухлом, слабозаметном на карте городишке под названием Боливия, что в Северной Каролине, и ржать как конь над названием. У Сэма еще с вечера начала раскалываться голова. Просто жуткая мигрень одолела. Дин же, напротив, был бодр и чересчур энергичен. Крайне невыносим. Сэм уже подумывал было о том, что будет более эффективным от головной боли: выпить пару таблеток или связать Дина и заткнуть ему рот, а лучше засунуть в багажник. После утомительного длинного дня наступал утомительный вечер. Дин маялся от скуки и совсем дурной работы, Сэм маялся от Дина и мигрени. Когда Дин, перед тем как отправиться спать в мотель, предложил отведать Боливийских бургеров в том самом одиноком Макдональдсе, то был отправлен очень далеко и надолго, а точнее прямиком за боливийскими бургерами в одиночное плавание. А Сэм отправился в их душный номер с барахлящим кондиционером, чтобы упасть на кровать лицом в прохладную подушку и выключить свою голову, пока она не взорвалась. Спустя душ и полчаса бессмысленного лежания в постели - ну не шел сон, как назло - прибыла кавалерия в виде Дина с большим шуршащим и пахнущим дешевым фастфудом пакетом еды. В довесок к громкому прибытию, заботливый Дин предложил точно по списку каждый продукт из его пакета: все бургеры, картошку, всякие наггетсы и даже салат. Вот ведь, однако. Сэм слушал настойчивого брата из-под подушки, оттуда же отнекивался, попутно борясь с желанием пойти помолиться сантехническим богам от тошнотворных запахов еды. Головная боль дошла уже до степени, когда единственным желанием было проблеваться и потерять сознание. Насчет проблеваться он в итоге передумал, но вот встать и на глазах у брата выудить из сумки баночку с таблетками и проглотить пару штук, запивая колой прямо из большого Динова стакана, ему назло, конечно же, он смог. Потом он пожалел об этом, потому что сверхзаботливый и обеспокоенный Дин не унимался теперь с расспросами о его здоровье. - Господи, Дин, дай мне просто поспать! - рявкнул Сэм, запуская свою подушку в брата. Тот укрылся за дверью ванной и, пожав плечами, в итоге там же и закрылся. В душе зашумела вода, а Сэм стащил подушку с кровати Дина. Его валялась слишком далеко. С этого момента началась ночная пытка. За окном стрекотали мерзкие насекомые, в предсмертном хрипе исходил кондиционер, в душе что-то мычал Дин. Потом Дин мычал уже в номере, шлепая босыми ногами по линолеумному полу, шурша остатками еды, хлюпая остатками воды сквозь трубочку, за что получил уже своей подушкой, и так как стоял спиной, как раз плашмя по затылку. Обиженный Дин в итоге оставил еду в покое, выключил свет и плюхнулся в свою кровать, предварительно вернув Сэму подушку метким выстрелом в спину. Сэм зарылся в возвращенное орудие предположительного братоубийства и со всей своей силой воли попытался заснуть. Спустя еще полчаса умер кондиционер. Хрипло закашлялся и издох с булькающими звуками, оставив пленников номера в безвоздушной газовой камере с запахом пережаренной картошки. Через десять минут не выдержал Дин и открыл окно. С улицы повеяло жаром раскаленного на солнце асфальта. Громче застрекотали сверчки, и в довесок истерично заныла чья-то сигнализация в машине. Сэм не выдержал и закрыл окно. Воздух словно опять откачали. Голова не переставала болеть, восстав против фармацевтического диктаторского режима и устроив революцию на пару с голодным желудком. Сэм стянул с себя футболку, лег на бурчащий живот и продолжил потеть, делая вид, что спит. Полуголый от жары Дин начал ворочаться на кровати не в силах заснуть. Оказывается, его кровать скрипела. Очень сильно скрипела. Когда Сэм досчитал до двадцати семи переворотов на братской кровати, он уже с трудом мог побороть в себе желание встать и придушить того подушкой, чтобы он наконец-то лежал смирно и не дергался. Но Дин сам подскочил и ушел в ванную, долго там возился, журчал водой и чем-то шуршал. Затем выполз оттуда, держась за живот и тихо проклиная боливийские бургеры, шлепнулся на кровать и продолжил ворочаться. Сэм пытался считать от ста к одному. Потом от тысячи к одному. Потом считал свой пульс, стучащий в висках, сбился на 452. Потом перевернулся на спину и испробовал несколько техник дыхания. На что Дин перестал ворочаться, скрипнул кроватью, привстал и спросил: - Ты чего там пыхтишь? Сэм застонал и отвернулся к нему спиной и уставился в окно. Голова гудит, сна ни в одном глазу. Долго-долго смотрел в просвет между занавесками на темное небо. Не выдержал и опять открыл окно, задержался там подольше, вдыхая начинающий охлаждаться ночной воздух. Сзади тихо шуршал простынями Дин. Сэм резко обернулся, лишь для того чтобы обнаружить лежащего неподвижного брата к нему спиной. Но шлепок головы о подушку за секунду до этого выдавал, что тот тоже не спит и следит за ним. Сверхзаботливый назойливый Дин. Сэм вернулся в кровать и свернулся в позу зародыша, мечтая о спасительном забытьи. Когда его глаза вдруг чудесным образом сомкнулись и он начал медленно отплывать в сон, скрипнула соседняя кровать, прошлепали босые ноги, щелкнула дверь в ванную, прошумел слив в унитазе, прошумел кран, прошлепали ноги, скрипнула кровать. Сэм вжался в подушку. Через почти бесконечность глаза стали снова слипаться и уже почти закрылись, как ритуал за его спиной повторился: кровать, ноги, дверь, вода, вода, ноги, проклятья, кровать. Сэм застонал. Еще спустя одну бесконечность: кровать, ноги, грохот, проклятья, дверь, возня, вода, вода, ноги, проклятье и протяжный скрип. Сэм начал вспоминать, есть ли приемы безболезненного лишения человека сознания, а потом не мог решить, кого лишать: себя или Дина. Пока решал, кажется, задремал, но тут опять: стон, кровать, ноги, дверь, шум, кашель, вода, ноги и Дин шепотом: - Сэээм, у нас есть что-нибудь от живота? - Есть! - Сэм вскочил на постели. - Цианистый калий! - ураганом слетел с кровати, вытащил из мини-холодильника бутылку холодной воды и, выковыряв из той же баночки еще две таблетки от головной боли, проглотил, запив полной бутылкой. Громко шваркнул ее в мусорное ведро и так же громко завалился обратно в кровать с максимально возможным скрипом. Его кровать теперь тоже скрипела. Дин, остолбенело стоявший в темноте и наблюдавший всю эту картину, тяжело повалился на свою постель лицом вниз и подсунул обе руки под живот. Почти неслышно пробормотал в подушку: - Мне, пожалуйста, две эти твои цианистые... или три... - Меньше надо фастфуда жрать... - послышалось из соседней подушки. Оставшаяся ночь слилась в жутком хороводе кошмаров и какофонии звуков. Скрипы, вздохи, сверчки, сигнализации, шорохи. Ад и не собирался заканчиваться, пока Сэм не затерялся в тревожном и немом забытьи где-то близко к рассвету. Утро было более чем хмурое. Когда Сэм разлепил сухие тяжелые веки, Дин сидел уже полностью одетый за столом и что-то читал в его ноутбуке, нахмурив брови. Спать хотелось невыносимо, но в туалет еще невыносимее. Сэм встал и обреченно пошел в ванную. Раздражало все: яркий свет над раковиной, громкое журчание воды, паста, размазавшаяся по тюбику не без помощи Дина, какие-то салфетки под ногами и мокрый возле душевой кабинки пол. Когда Сэм решил умыться и полез в шкафчик за зеркалом за щеткой, там обнаружился полнейший бардак. Когда он, закончив, вышел из ванной, он споткнулся о Диновы ботинки. Когда он решил сесть за стол, там не оказалось места из-за сваленных на стол оберток от еды. - Ну ты и свинтус... - пробурчал Сэм. - М? - Дин поднял на него большие невинные глаза из-за ноутбука, где прятался как в окопе. - Не важно, - отмахнулся Сэм. - Пошли завтракать, если я сейчас не получу большую чашку кофе, я точно кого-нибудь убью. Сидя за столиком в забегаловке, что в пяти минутах ходьбы от мотеля, они оба молчали. Измученные и раздраженные от бессонной ночи. Сидели, вцепившись в свои чашки, пили и смотрели в темно-коричневую кофейную глубину. Дин сам себе вдруг усмехнулся и поднял глаза на Сэма: - Ох уже эти жаркие Боливийские ночи, - и расплылся в улыбке, радуясь сам своей шутке. - Знаешь что? - Сэм с трудом подавил желание сказать то, что хотел, вздохнул, собрал мысли и контроль в кулак. - Я думаю, нам надо сегодня разделиться. - Чего? Зачем? - Затем, что у нас по плану опрос семей пострадавших, а они в разных концах города. - И? Когда нас это смущало? - Быстрее получится, если мы поделим пополам адреса и пойдем каждый по своим, не хочу весь день торчать по чужим домам. - Сэм, у нас одна машина на двоих. - Ничего, я сам пешком доберусь, освежусь, прогуляюсь, - Сэм давил раздражение как мог. - Я возьму на себя три северных адреса, они как раз рядом. А ты возьмешь два южных и восточный, тебе на машине это будет проще сделать. - Ну, можно и так, - Дин откровенно недоумевал, - но смысла большого я не вижу... - Короче разделяемся, а то меня уже... - Сэм повысил голос, - уже просто тошнит, - подавился каким-то словом, - от запахов этой еды и твоего боливийского юмора. Я хочу немного освежить голову. Один. Дин отстранился от него и чуток нахмурился, разглядывая брата. - Ну ладно, как скажешь. Не надо только так нервничать, - поднял руки, сдаваясь. - Хорошо, я тогда поеду прямо сейчас, у меня все равно аппетита нет... поем... как-нибудь потом. Дин встал из-за стола, выпил одним глотком остатки кофе и собрался уходить, потом обернулся к Сэму: - Я там слышал по радио, что погода портится, ты уверен, что тебе стоит пешком, гроза вроде намечается? - Уверен! - отрезал Сэм. Дин пожал плечами и удалился. Сэм вернулся к своей чашке кофе, а за окном послышался скрип дверцы Импалы, хлопок и рев двигателя. Когда тот затих, Сэм опустил голову в руки и устало стал массировать виски пальцами, стараясь унять вернувшуюся мигрень. Завтракать он в итоге тоже не стал. Кусок в горло не лез. Сэм вышел из кафешки и отправился пешком по Олд Оушен Хайвей, по сути, центральной улицы этого городишки. В самом конце этой улицы находились необходимые ему дома. Минут через десять прогулки на глаза ему попалась одинокая автобусная остановка. Может, автобусы ходили здесь раз в час, но идти еще полчаса пешком он не нашел в себе сил, сел на лавочку и закрыл глаза. Разбудил его звук подъехавшего автобуса. Расплатившись в дверях за проезд и плюхнувшись на сидение возле двери, он снова чуть не уснул, убаюканный ревом мотора. Вздрогнул, когда автобус дернулся и остановился на нужной ему остановке, потер сухие глаза и вышел. Воздух снаружи был прохладным, солнце скрылось за толстым наплывающим одеялом темных клубящихся облаков. Может, Дин был прав насчет надвигающейся грозы, и Сэм в итоге пожалеет, что отправился в одиночное плавание без брата и его машины. Такой большой удобной, теплой машины с широкими кожаными сидениями... Так, стоп. Хватит мечтать о сне. Между прочим, Дин был одной из причин, по которой он так зверски страдал всю ночь. Сэм вздохнул и отправился работать.