Некромант

Ты говоришь я демон? Так и есть! Со мною не видать тебе удачи. Навеки мое дело - зло и месть Для демона не может быть иначе!

      Алое солнце заходило за облака, утопало в городе. Лучи нагло лезли в каждое окно, освещая людей, покрытых язвами и опухолями, трупы, обтянутые в черные саваны, докторов, в «клювастых» масках. Этот город медленно умирал. Старушка Смерть переходила из дома в дом столь свободно, словно была родственницей каждого из больных. Бережно закутывала в ткань, брала за руку умершего и уводила к закату, чтобы слепящее солнце дало забвение душе. Врачеватели чумы наивно полагали, что могут с ней бороться, но бесплодны их усилия. Создавая иллюзию лечения, они садились в угол комнаты и опускали руки.       Голод, брат Смерти, бегал по опустошенным полям, нагонял холодный ветер и топтал посевы. Он, словно маленький ребенок, резвился на голых просторах, уничтожая все вокруг. Сухая, обветренная земля даже не пыталась бороться. Ветер проникал в каждую трещинку, заставляя ее содрогаться. Земля знала, что обречена и лишь подставляла свое лицо солнцу в надежде хоть капельку согреться.       В отдалении, на склоне холма, сидел виновник этого праздника ужаса – некромант. Мужчина лет тридцати теребил на шее ржавый амулет и любовался чумным городом. Красные глаза торжествующе блестели. Вид угасающей жизни в кровавом море света зачаровывал его, манил. Город тонул в своем же безмолвии, крючился в судорогах и уже готов был испустить дух. Поглощенный этим зрелищем, чернокнижник не сразу заметил подходящего к нему монаха. То есть, привидение монаха. Пытаясь создать очередную «армию зла», некроманта угораздило первым поднять послушника, мальчика лет семнадцати в виде милого призрака. Все могло бы закончиться возвращением в могилу, но позлопыхав, монашек решил остаться с чернокнижником и пытаться его «наставить на путь истинный». Но успехов, увы, пока не наблюдалось. - Ну и не стыдно тебе? Господь все видит. И тебе кары не избежать. – С укором прошелестел призрак. - Ни капли. Это моя работа – губить все и всех. И моя месть. – С ухмылкой ответил его «друг». - Тебе не жалко этих людей? – Вдруг некромант резко обернулся. - А им не было жалко меня, когда вилы протыкали мое тело, когда факелы жгли мою кожу? Когда они сдали меня инквизиторам? Мне казалось, что мучения продлятся целую вечность. Плети, цепи, камни. Мне казалось, что сердце перестало биться. Ни капли крови не было в моем теле. Но они все продолжали меня хлестать, бить, резать, читая при этом проповедь про милосердие Божье. А после всего этого меня кинули на ледяной пол темницы. Я стал лихорадить, бредить и только она, - колдун показал на восходящую серебристую луну, - оставалась со мной до конца. До смерти. Где было их милосердие? - Нельзя держать в сердце месть. Если они не были к тебе добры, не будь таким же по отношению к другим, иначе… - Хватит!       Мужчина встал. Лютый ветер вонзил в него свои когти. Но колдун уже давно был мертв. Он ничего не чувствовал, он ничего не ощущал. В нем жил демон, питающий его ненависть и злость, заставляющий проклинать белый свет. Но сколько бы заклинаний не было произнесено или сколько бы не было унесено Смертью душ, в душе некроманта все было так же темно, а демон злорадно обнажал свои клыки. Во снах все те же инквизиторы читали проповеди, и крестьяне так же избивали его лопатами, мотыгами, другим сельским инвентарем. Луна вновь напоминает нестерпимую боль своим равнодушным ровным светом. Жизни нет. Покоя нет. Смысла нет. Для чего он родился? Чтобы вечно бороться с самим собой? Или чтобы убивать людей? Ответов тоже нет. Что же остается? - Ты, зловещая луна, в мои муки влюблена. Отобрав души покой, что ты делаешь со мной? Может ты мне дашь ответ, почему весь белый свет обозлился на меня, для чего родился я? Молчишь? Я знаю ответ. Возмездие!