Неудавшийся побег

      У меня был выбор. Я, конечно, могла остаться здесь, могла проторчать в этом мотеле несколько дней — и даже месяцев, — дожидаясь, пока Лисса восстановит мое доброе имя. При условии, что Лисса сможет восстановить мое доброе имя и я не отравлюсь едой из «Закусочной». Самый безопасный вариант. И самый скучный — с моей точки зрения.       Второй вариант сводился к тому, чтобы вырваться из лап Дмитрия; это было и небезопасно, и нелегко. Проблема была и в том, что в сражении с Дмитрием я не хотела убивать его или причинять ему какой-либо вред.       Или я могла просто отбросить всякую осторожность и не сдерживать себя. Черт, этот парень сражался со стригоями и с половиной королевских стражей. Он может выдержать, даже если я выложусь полностью. В Академии Святого Владимира нам вместе приходилось участвовать в нескольких серьезных стычках. Хватит ли у меня умения, чтобы сбежать? Что ж, пора выяснить это.       Я ударила его коленом в живот, чего он явно не ожидал. На мгновение его глаза расширились от удивления — и отчасти от боли, — и я воспользовалась этим, чтобы вырваться. Я даже отодвинула засов, но, прежде чем успела коснуться дверной ручки, Дмитрий снова схватил меня, очень крепко, бросил грудью на постель и навалился всей своей тяжестью, одновременно «пришпилив» мои конечности, чтобы я не могла снова ударить его. Это всегда было моей самой большой проблемой в сражении: противники — обычно мужчины — более тяжелые и более сильные. В таких ситуациях мне помогала скорость, но в той позиции, в какой я оказалась, оставалось лишь изворачиваться. Тем не менее я боролась изо всех сил, и удерживать меня ему было нелегко. — Прекрати! — шепнул он мне в ухо, почти касаясь его губами. — Будь благоразумна, в виде исключения. Тебе не справиться со мной.       Его прижатое ко мне тело было теплым и сильным, и я мысленно выбранила себя: «Перестань! Сосредоточься на том, как вырваться, а не на ощущениях». — Не я одна неблагоразумна, — проворчала я, пытаясь повернуться лицом к нему. — Ты сам угодил в ловушку благородного обещания, не имеющего никакого смысла. И я знаю — тебе не больше моего нравится бездельничать. Помоги мне. Помоги найти убийцу и сделать хоть что-то полезное.       Я перестала вырываться, притворившись, что отвлечена нашим спором. — Мне не нравится бездельничать, но мне также не нравится необдуманно бросаться в безнадежные предприятия! — Безнадежные предприятия — наша специальность, — заметила я.       Тем временем я пыталась оценить, насколько крепко он держит меня. Все-таки он не расслабился, но я надеялась, что разговор отвлечет его. Дмитрий слишком опытен, чтобы утратить над собой контроль.       Однако я понимала, что он устал. И может быть — ну вдруг, — он будет чуть менее внимателен, поскольку это я, а не стригой. Не тут-то было.       Я резко вскинулась, пытаясь выбраться из-под него, но сумела лишь перевернуться, прежде чем он снова прижал меня, теперь уже спиной, к постели. Так близко к нему… его лицо, губы… тепло его кожи… Да, похоже, я добилась лишь того, что оказалась в еще более невыгодном положении. Близость наших тел явно не производила на него никакого впечатления. На его лице застыло типичное выражение стальной решимости, и хотя это было глупо, хотя я понимала, что не должна чувствовать к нему того, чего он ко мне не чувствовал… Я ничего не могла с этим поделать. — Один день, — сказал он. — Ты не в состоянии подождать даже один день? — Может, и в состоянии, если мы переберемся в отель посимпатичнее. С телевизором. — Сейчас не время для шуток, Роза. — Тогда позволь мне делать хоть что-то. — Я… не могу.       Ему явно больно было говорить это, и я кое-что поняла. Я так злилась на него за то, что он заставляет меня рассиживаться без дела и играть в безопасность, а ведь и ему самому это не нравилось. Как могла я забыть, насколько мы похожи? Мы оба жаждали действия, оба хотели приносить пользу, помогать тем, о ком заботимся. Лишь его собственное решение во всем поддерживать Лиссу вынуждало его выполнять эту работу няньки.       Я внимательно разглядывала его — исполненные решимости карие глаза, темно-каштановые волосы, завязанные в хвост; несколько прядей выскользнули из-под резинки и свисали по сторонам лица, слегка касаясь моего. Можно, конечно, попытаться вырваться снова, но в удачу плохо верилось. Он был слишком одержим идеей оберегать меня от всех опасностей. И вряд ли есть смысл высказывать ему мое подозрение о том, что он и сам хотел бы вернуться ко двору. Он готов к тому, что я буду спорить в своем обычном духе. В конце концов, это же Дмитрий. И его ничем не удивишь.       Почти.Идея пришла мне в голову как озарение, и я даже не стала анализировать ее. Я просто действовала. Тело мое он «пришпилил» к постели, но я могла приподнять голову и шею в достаточной степени, чтобы… поцеловать его.       Когда наши губы встретились, я осознала сразу несколько вещей. Первое — что даже его можно застать врасплох. Такой поворот событий заставил Дмитрия напряженно замереть. Второе — я почувствовала, что целуется он ничуть не хуже, чем прежде. В последний раз мы целовались, когда он был стригоем. Это ощущалось сверхъестественно сексуально, но все равно несравнимо с пылом и энергией, присущей живому существу. Его губы были в точности такие, как мне помнилось со времен Академии, — мягкие и настойчивые одновременно. Что-то вроде электрического тока пробило тело, когда он ответил на мой поцелуй; удивительно бодрящее ощущение.       И это было третье, что я поняла, — он ответил на мой поцелуй. Может быть, просто может быть, Дмитрий был не так решительно настроен, как заявлял. Что, если в глубине души, под всем этим чувством вины и уверенностью, что любовь больше для него недоступна, он желал меня? Да, без сомнения он желал меня.       Наш поцелуй стал набирать обороты, становясь все жарче, а мои мысли о побеге стали отходить на второй план, я стала отдаваться ощущениям. Мой мозг говорил "Роза, ты хотела убежать! Роза, остановись!". Но тело не слушалось уже его, оно только плотнее прижималось к телу Дмитрия, выгибаясь навстречу ему. Дмитрий на мгновение прекратил поцелуй и посмотрел мне в глаза, но горячее тело его все так же было плотно прижато ко мне. Его карие глаза смотрели прямо мне в глаза, в них я видела животную, необузданую страсть, и это в глазах человека, который всегда держит под контролем себя и ситуации, но похоже сейчас Дмитрий вышел из-под собственного контроля. Я чуть-чуть самодовольно улыбнулась той мысли, что мне удалось разбудить то, что глушил в себе Дмитрий. И я снова поцеловала бывшего наставника, не давая ему обуздать свои эмоции.       А Дмитрий об этом видимо и не думал, он отпустил мои запястья и одну свою руку запустил в мои волосы, а второй сжал мое бедро и закинул мою ногу ему на спину, плотнее прижимаясь своими бедрами к моим, от чего внизу живота завязался узел и я тихо простонала. Его руки уже ласкали мое тело под рубашкой, по немногу расстегивая ее снизу вверх, обжигая кожу горячими прикосновениямии, по которым я так истосковалась. Мягкие и настойчивые губы Дмитрия уже скользили по моей шее вниз к плечам и дальше к груди, которая уже не была прикрыта рубашкой, все что ее прикрывало это лишь тоненький кружевной бюстгальтер. Дампир начал покрывать через прозрачную ткань мою грудь поцелуями, что неимоверно возбуждало меня, еще туже затягивая узел внизу моего живота, а рукой Дмитрий властно сжимал мою другую грудь, что заставляло меня стонать в эти моменты. Свободной рукой Дмитрий избавил меня от мешающей нам части моего нижнего белья и страстно снова продолжил покрывать мою грудь поцелуями, а иногда и покусывая, от чего я выгибалась и стонала, желая поскорее перейти от прелюдии к основной части.       Заметив, что Дмитрий до сих пор одет, я избавил его от футболки и воспользовавшись моментом, изменила нашу позу, оказываясь теперь сверху Дмитрия. Я начала прокладывать дорожку из поцелуев по его кубикам преса вверх, по его накаченной груди, от чего он тяжело дышал и шептал" Роза". Я прижалась грудью к его разгоряченному телу и потянулась к его уху, его руки блуждали по моей спине иногда спускаясь на ягодицы и сжимая их. Я же укусила легонько за мочку уха и спросила: -Ты же любишь вестерны? - прошептала я, продолжая целовать его мочку уха, в ответ мне был кивок, тогда я продолжила, - А как ты относишься к "наездницам"?       С этими словами я выпрямилась и села на нем, немного подвигав своими бедрами и уперлась руками в его грудь и глядя прямо в горящие желанием глаза Дмитрия. На этот вопрос Дмитрий рассмеялся, схватил меня и снова перевернул, я снова была прижата им к кровати. Он приблизил губы к моему уху и прошептал, лаская мою шею своим горячим дыханием: - Положительно, но не сегодня.       После этих слов он снова стал покрывать мое тело поцелуями, спускаясь все ниже и ниже к джинсам. Его ловкие пальцы быстро справились с застежкой моих джинсов, не переставая покрывать мой живот поцелуями, резким движением он стащил джинсы вместе с трусиками с меня. Так же быстро он расправился самостоятельно и со своей оставшейся одеждой. Он удобнее расположился между моих ног и наклонился к моему уху, прижимая мое тело сильнее к постели: -Я скучал! Безумно скучал!- сводящим с ума голосом, шептал мне в ухо Дмитрий.       Мое тело уже горело от желания, я тяжело дышала, мы полностью обнаженные плотно прижаты к друг другу, его шепот около моего уха, его руки сжимающие снова мои запястья, все это просто выносило мозг и хотелось только одного слиться воедино с его телом. И это произошло, он вошел и я застонала от наслаждения. Мы стали одним целым и двигались в одном ритме, я чувствовала, что я уже совсем рядом с блаженством, еще чуть-чуть.       И тут я услышала, что дверь открывается. Мы с Дмитрием просто замерли не в силах пошевелиться от шока. -Ребят, я тут решила еды заказать, что вы бу.. - конец фразы Сидни повис в воздухе. Я не в силах была посмотреть на Сидни, представляя какая картина предстала перед ней. Она молчала, черт, она что нас еще и рассматривает? В этот момент будто прочитав мои мысли, я услышала испуганный и смущенный голос, - Извините.       После этих слов дверь захлопнулась, а я поняла, что еще долго не смогу смотреть в глаза Сидни и похоже Дмитрий думал о том же.