Пока тигры сражались в долине

      В углу гостиной, замотанный в простыню, стоял Эа. Уже одного этого было достаточно для того, чтобы Рин поминутно оглядывалась проверить, не появился ли у неё за спиной очень злой Гильгамеш, чтобы забрать своё сокровище и уничтожить тех, кто имел наглость его спереть.       — Вообще-то, разве он не может просто его дематериализовать? — спросила Рин Эль-Мэллоя, когда они уселись на диван обсудить дальнейшие планы.       — Если Маб повесила на Эа какое-нибудь мешающее этому Волшебство, то нет.       — Значит, повесила, — Рин бросила очередной взгляд на угол с Эа. — Интересно…       — Что тебе интересно?       — Благородный Фантазм может использовать только его владелец. Точнее, правильно использовать, так?       Эль-Мэллой пристально посмотрел на Рин и невинно поинтересовался:       — Ты же не собираешься использовать Эа, чтобы сразиться с Гильгамешем? Он не оценит.       — Можно не против Гильгамеша, — Рин вздохнула. — Всё равно на некоторое время о нём придётся забыть.       Когда Рин проснулась этим днём, Маб она не застала. Эль-Мэллой, судя по всему, тоже. К счастью, Маб оставила на кухонном столе записку, шедевральную в своей прямолинейности:       Гильгамеш напугал меня до кондратия. И хотя кондратий – это правильно, повторения этого опыта я не жажду. Мне нужно отдохнуть, оправиться и собраться с силами. Придумайте другое занятие. Если понадоблюсь – только свистните.

Целую

      — И что это, кстати, за «кондратий» такой? — пробормотала Рин.       — Имя такое, насколько мне известно. Не знаю, что она имела в виду, — Эль-Мэллой пожал плечами. — Вероятно, что Гильгамеш напугал её очень сильно.       — По-моему, он вообще ничего сделать не успел.       — Этого мы не знаем, — возразил Эль-Мэллой. — Тосака, что бы ты желала сделать теперь?       — В смысле?       — В том, что теперь у нас свободное плавание. Нет таких событий, которые нам надо сохранить. Наоборот, нам надо предотвратить убийство Кейнеса и его жены и гибель Александра. И твоего отца.       — Можно узнать, как он погиб? Александр, то есть.       Эль-Мэллой задумчиво посмотрел на Рин. На его лице промелькнуло выражение, которое Рин истолковала как нежелание говорить о столь болезненной теме. И всё же он ответил:       — Это случилось в ночь с 23 на 24 ноября. Вечером, возможно, Котоминэ Кирэй выпустил сигнальные ракеты, означавшие начало финальной схватки за Грааль. Я отдал Александру три общеукрепляющих приказа – всё равно я не мог поставлять ему энергию – после чего мы отправились в Синто. На мосту нас встретил Гильгамеш, — Эль-Мэллой замолк, глядя в пустоту. Когда Рин подумала, что больше он ничего не скажет, он продолжил. — Александр призвал Гетайров, но один выстрел Энума Элиш разрушил Зеркало Души. Колесо Гордия накануне уничтожила Сэйбер, поэтому Александр остался без Фантазмов, — Эль-Мэллой грустно усмехнулся. — Сама понимаешь, чем всё кончилось.       — Значит, когда Маб говорила, что без Эа Гильгамеш не сможет убить Александра…       Эль-Мэллой покачал головой:       — «Не сможет» – это громко сказано, но да, их шансы уравниваются. Если мы сможем предотвратить уничтожение Колеса Гордия, то всё станет ещё лучше.       Кстати об этом. Колесо Гордия Сэйбер могла уничтожить только в схватке с Александром, но тогда оставалось непонятным, почему она его не добила (или он её не задавил массой с помощью Гетайров).       Это следовало прояснить.       — Вы сказали, его уничтожила Сэйбер. Но почему? И почему, если она сделала это, этим всё закончилось?       — Потому что она гналась за кем-то, кто под личиной Александра похитил сосуд Грааля.       — Это мог быть только Кирэй, верно?       — Может, за похищением стоял он, но как, по-твоему, он бы это провернул?       Рин задумалась. Даже при слишком большом для японца росте Кирэй был существенно ниже Александра, да и несравним по общим габаритам. К этому добавить разные атрибуты типа плаща и колесницы… но не Гильгамеш же этим занимался?       — Я думаю, это был Берсеркер, — внезапно заявил Эль-Мэллой.       — Берсеркер?! Вы хотите сказать, Кария-оджисан…       — Я не знаю, до какой степени добровольно участвовал в этом Мато Кария, но, согласись, больше некому, — Эль-Мэллой принялся загибать пальцы. — Берсеркер – самый загадочный Слуга Четвёртой Войны. Его статусы зашифрованы. Его способности неизвестны. К тому моменту Кастер, Лансер и Ассасин уже были мертвы. Это сделала не Сэйбер – очевидно. Это сделал не Александр – также очевидно. Это мог сделать Гильгамеш – не отрицаю. Но мог и Берсеркер. В обоих случаях мы не знаем, каким образом они это сделали.       — И всё же Гильгамеш слишком горд, чтобы прикидываться кем-то ещё.       — Именно.       — Значит, нам надо разобраться с Берсеркером, — подытожила Рин. — Маб просила себе другое занятие – она его получит.       Эль-Мэллой усмехнулся и заметил:       — К тому же лично я не располагаю информацией, когда именно умер Мато Кария. Мне известно лишь, что его никто с окончания Войны не видел и его тело никогда не было найдено.       — Потому что по окончании Войны его съели червяки. В подвале особняка Мато. На глазах у Сакуры.       Эль-Мэллой с виноватым видом отвёл взгляд.       — Вы не волнуйтесь! Сакура говорила, что она тогда была в таком состоянии, что даже не обратила на это никакого внимания! — поспешила успокоить его Рин.       — Тосака, тебе не кажется, что это скорее показатель, сколь ужасным было её состояние, чем предлог не беспокоиться?       Вообще-то, Эль-Мэллой был прав. Если смотреть с такой точки зрения, Сакуру нужно было бросаться спасать в первую очередь. Но правда была в том, что Рин было страшно.       Это было жутко, больно и тяжело говорить с Сакурой тогда, в пещере под храмом, когда Сакура была доведена до предела, когда она уже не могла больше держать в себе все свои горе, горечь, гнев и отчаяние. Но больше всего Рин страшило то, что та девочка, которую они непременно вынесут из особняка Мато и спасут из когтей Мато Зокена, будет молчать. Лишь молчать и смотреть, смотреть и молчать, и этот взгляд и это молчание скажут больше тысячи слов. Больше всего на свете Рин боялась взглянуть в эти пустые глаза, в которых нет больше ни надежды, ни страха. Только бесконечное отчаяние, заполнившее собой всю душу. Только пустота, съевшая сердце.       — Профессор, — робко начала Рин. — Если я попрошу вас помочь мне спасти Сакуру. Прямо сейчас. Немедленно начать готовиться к её спасению и сегодня же вечером напасть на Мато. Что вы скажете?       Эль-Мэллой задумчиво посмотрел на Рин и хитро улыбнулся:       — Я скажу, что примерно на это я и рассчитывал.       — Вы согласны?! — обрадовалась Рин.       — В целом да, однако есть одно обстоятельство, которое помешает нам напасть на Мато сегодня.       — Какое?       — Сегодня убьют Кейнеса Эль-Мэллоя Арчибальда. Если мы ничего не сделаем.       — Тогда чего мы здесь сидим?! — Рин вскочила на ноги.       — А что, предлагаешь весь день там караулить? — поинтересовался Эль-Мэллой. — Всё произойдёт ближе к ночи. А завтра нападём на Мато.       — Предположим, — Рин уселась назад на диван. — И как мы собираемся предотвращать убийство Кейнеса? Если я правильно понимаю, нам придётся сразиться с Эмией Кирицугу и Сэйбер. И, возможно, той женщиной из замка.       — Ты правильно понимаешь, — Эль-Мэллой откинулся на спинку дивана. — Кейнес и его невеста были расстреляны. Рядом найден контракт, по которому Эмия Кирицугу обязывал себя не причинять вреда Кейнесу при условии, что тот Командным Заклинанием прикажет Лансеру себя убить.       — Активированный?       — Активированный.       — Но почему тогда… не Сэйбер же его расстреляла!       — Может быть, та женщина? Ей ничто не мешало это сделать.       — Но вы не собираетесь сейчас устранять Сэйбер. И боитесь вступать в противостояние с Эмией Кирицугу. Что мы вообще можем сделать в таком случае? — Рин скрестила руки на груди.       — Если предположить, что эта женщина где-то спряталась, чтобы открыть огонь из укрытия, то мы могли бы её выследить и помешать ей.       — Да, это хорошо, а потом что делать? К тому же, если я правильно поняла, та женщина – тренированный боец. Не вы же с ней сражаться собираетесь?       Эль-Мэллой надулся и отвернулся. Наверно, в самом деле, стыдно быть здоровым хорошо сложенным мужиком, не умеющим постоять за себя в бою от слова «совсем».       — В идеале я бы хотел сделать так, чтобы Кейнес полностью потерял волю к сражению и отказался от дальнейшего участия в Войне, — пробурчал Эль-Мэллой. — Самоубийство Слуги по его приказу, мне кажется, достаточный удар.       — Хорошо, а со всей ситуацией что делать? Положим, Эмия Кирицугу не сможет нанести вред Кейнесу – а вот нас разделать ему ничто не помешает! Предположим, женщину мы сможем оглушить, если сумеем подкрасться незаметно. А дальше что?       — А дальше надо делать ноги до того, как кто-нибудь что-нибудь заподозрит.       Рин мрачно посмотрела на Эль-Мэллоя. Эль-Мэллой мрачно посмотрел на Рин. Рин тяжело вздохнула.       Вечернее предприятие требовало серьёзной проработки, и заниматься этой проработкой надо было прямо сейчас.       За окном уже стемнело, когда через открытую для вентиляции щель в окне на кухне невероятным образом протиснулась Маб. Она была очень возбуждена и взволнована, отчего пыхтела, точно паровоз.       — Милорд, Майя-сан поймала Солу-сан! — с ходу прокричала на всю квартиру Маб.       — Кто? — переспросила Рин, пролезая в кухню под локтем Эль-Мэллоя.       — Майя-сан, — Маб свалилась с подоконника и завозилась на полу, запутавшись в длинном красном шарфе.       — Кто такая «Майя-сан»?       — Предполагаю, что та женщина из команды Айнцберн, верно? — догадался Эль-Мэллой.       — Именно, — кивнула Маб. — Надо спешить, а то они прибудут на место раньше нас.       — Откуда ты знаешь её имя? — спросила Рин.       — Это секрет.       Ах да, конечно.       — А шарф зачем? — Рин ухмыльнулась. — Внезапно на календарь взглянула?       — Нет, вовсе нет, — Маб потёрла загривок. — Шею потянула, а компресс холодный.       — Что ты с ней сделала, если после того, как Кастер пытался тебя задушить, тебе компресс не понадобился?!       — А, это…, — Маб замялась. — Ну, это своего рода… символ… наверно?       — Символ чего? И почему ты опять меня спрашиваешь?       — Эээ… ну… не важно.       Во взгляде Маб явственно читалась надежда, что Рин неким неведомым образом удовлетворится таким ответом и отстанет. А что оставалось?       — Не важно, так не важно, — рассудил Эль-Мэллой. — Пошли уже.       — Снова велосипед? — обречённо поинтересовалась Рин.       — У тебя есть другие предложения?       — Такси?       — Привлечёт внимание.       Эль-Мэллой был прав, и возражать Рин не стала. Она, в сущности, ни на что и не надеялась.       Маб тем временем уверенно прошмыгнула в гостиную и вынырнула оттуда уже прилаживая поудобнее Эа, который с помощью простыни она закрепила у себя на спине. К счастью, ей хватило ума проследить за тем, чтобы меч был полностью завёрнут в простыню, однако вопрос, зачем он вообще ей сейчас понадобился, оставался открытым.       — Ты же не собираешься сражаться с Сэйбер? — на всякий случай уточнила Рин.       — Не вижу в этом ничего страшного, но пока нет, — ответила Маб.       — Тогда зачем тебе Эа? — спросил Эль-Мэллой.       — Ну не оставлять же его тут! А вдруг домушник залезет?       И поспорить не с чем.       Пока Эль-Мэллой запирал входную дверь, Маб нетерпеливо прыгала на месте, подняв велосипед над головой, рискуя при каждом прыжке разбить велосипедом светильник на лестничной клетке, и Рин предложила ей начать спускаться. Возражений не последовало.       — Но как ты узнала, что Солу-сан похитили? — спросила Рин у Маб.       — Это произошло случайно, — Маб прыгала со ступеньки на ступеньку обеими ногами, как иногда делают маленькие дети. — Я рыбачила напротив коллектора. Потом пришли Сола-сан и Диа-чан. Диа-чан пошёл дальше в коллектор, а Сола-сан осталась его ждать. Тут-то выскочила Майя-сан, отрубила Соле-сан руку и забрала с собой.       — А ты просто сидела и смотрела?       — Я болела за Солу-сан.       Да, наверно, Соле это очень помогло.       — А «Диа-чан» – это Лансер?       — Верно.       — Позволь глупый вопрос.       Маб придала лицу самое невинное выражение, на которое была способна. Рин замялась. Вопрос действительно был глупый, но Рин всё же было интересно, тем более ничего такого, что могло бы заставить Маб отказаться отвечать, в вопросе не было.       — Почему «Сола-сан» и «Майя-сан», но «Диа-чан» и «Гил-чан»? Это такая специфическая дискриминация по половому признаку?       Маб круглыми глазами посмотрела на Рин, а потом крепко задумалась, наморщив лоб и страдальчески возведя глаза к потолку:       — Наверно, это так и выглядит, да? Не знаю… просто язык не поворачивается сказать «Сола-чан». Не знаю, почему, — Маб нахмурилась. — Хотя сказала же только что…       — Не смотри на меня так озадаченно, — попросила Рин. — Вопрос-то я задала.       — Я никогда раньше над этим не задумывалась. Почему кого-то на «-чан», кого-то на «-сан», кого-то сокращаю, кого-то нет. Есть человек, которого я называю на «-сама», но тут я знаю, что это потому, что я очень его уважаю.       — Ну надо же, — удивилась Рин. — Существует кто-то, кого ты уважаешь до такой степени?       — Если бы ты с ним познакомилась лично, ты бы тоже его так зауважала.       — Опять какой-нибудь маньяк, не так ли?       — Помнится, таких называли хитокири*.       — Хитокири? Это что-то из Бакумацу**? Кстати, хитокири же были убийцами.       — Ну, строго говоря, его никто так не называл, но по сути он был хитокири. Я так думаю.       Рин придержала дверь, чтобы Маб смогла вынести велосипед на улицу.       — Откуда ты знаешь стольких людей? Ещё и из разных и далёких эпох.       — Это действительно долгая история, — Маб поставила велосипед на проезжую часть и повернулась к Рин. — Поэтому я расскажу её как-нибудь потом. Если вкратце, то я очень люблю приключения. А приключения я люблю, потому что часто встречаю в них разных интересных людей.       Следовательно, вся эта затея с перемещением во времени – «приключение», в котором Маб опять хочет встретить «интересных людей».       «Приключение»?       Внезапно Рин озарило. Озарение пришло так внезапно, что она чуть не вскрикнула. Озарение кошмарное, и в то же время подозрительно правдоподобное.       Маб нафиг Грааль не сдался. И Акаша тоже. Она здесь ради приключения и новых встреч. Только и всего.       Рин не знала, что делать со своим озарением. Оно распирало её, рвалось наружу, но было очевидно, что выпускать его рано. Это озарение, отвечая на часть вопросов, ставило целый ряд новых, требовавших ответа. И в то же время Рин понимала, что, быть может, ответы на эти вопросы в сложившихся обстоятельствах вообще ничего не значили. Они в целом могли дать представление о Маб, но никак не влияли на её возможные действия в условиях Четвёртой Войны.       Рин очень надеялась, что её догадка неверна. Что она упустила что-то важное.       Что нет на свете существа, способного пуститься в такую авантюру только лишь развлечения ради.       И всё же Рин рискнула задать единственный вопрос:       — Маб, ты же создание Акаши, так?       Маб сначала удивилась, а потом довольно улыбнулась и просто ответила, не отвечая:       — Если ты задала этот вопрос, то уже и так знаешь ответ на него.       Абсурдно, но факт. До завода ехали в удивительно расслабленной атмосфере. Рин уже совершенно не обращала внимания на то, с какой скоростью мимо проносился мир и как именно Маб умудрялась маневрировать на поворотах. Вместо этого она размышляла над тем, чем обернётся для них сегодняшняя вылазка и, что гораздо существенней, как так сподручней было бы напасть на особняк Мато и всех спасти.       План действий на сегодняшний вечер был прост, как сто иен, и весь сводился к тому, что Эмия Кирицугу совершенно точно ничего подобного не ожидает, потому действовать надо уверенно и быстро, а убегать быстрее, чем группа Айнцберн сообразит, что вообще случилось. Наибольшему риску подвергалась Маб, которой нужно было подобраться к месту действия практически вплотную, чтобы подстраховать в случае чего. Идея оставлять её без присмотра в том положении, при котором она могла учудить всё, что угодно, что в свою очередь могло сказаться на ходе операции, Рин не нравилась, но выбора у неё не было. Если придётся бежать наперегонки с Сэйбер, шансы убежать есть только у Маб. Конечно, при должной осторожности от Сэйбер убегать не придётся, но…       Давайте будем реалистами. Если Рин в голову пришла мысль использовать спёртый у Гильгамеша Эа для сражения с кем-нибудь ещё, значит, идиотизм Маб заразен, следовательно, идиотская идея могла прийти в голову и самой Рин, и Эль-Мэллою. При должной выдержке, однако, беды удастся избежать, но кто знает, какой именно уровень выдержки является должным? С неохотой, но Рин всё же признавала, что вопреки всем своим убеждениям и гордости, она может сорваться из-за мелочи и буянить ещё долго. Эль-Мэллой выказывал некие признаки похожей тенденции.       Значит, скорее всего, убегать придётся.       Рин вздохнула.       Не доезжая до завода, Маб неожиданно свернула с дороги и повела велосипед по самым кочкам через заросли травы.       — Теперь ты куда собралась? — устало поинтересовался Эль-Мэллой.       — Мы же не хотим привлечь внимания, верно?       Отведя велосипед подальше от дороги, Маб остановилась. Повернувшись к Рин и Эль-Мэллою, она сказала:       — Отсюда своим ходом. Вам вон туда, — она указала на руины одного из корпусов, черневших на холме.       — Ты точно уверена, что тебя не заметят? — с беспокойством спросила Рин.       — Знаешь, когда кто-то говорит, что он точно в чём-то уверен, то либо он хочет порисоваться, либо он профан, — Маб уложила велосипед набок, и они с Эль-Мэллоем принялись забрасывать его травой.       — Мне не нравится твой ответ.       — Зато честно, — Маб выпрямилась и поправила Эа.       — Может, оставишь его тут? — предложил Эль-Мэллой. — Прости, конечно, но он тебе будет только мешать.       — Всё своё ношу с собой.       — И велосипед тогда тоже?       Маб надулась. Не найдя ничего ответить, она просто показала Эль-Мэллою язык и вприпрыжку поскакала прочь по полю к руинам завода. Рин хотела было её окликнуть и предупредить, что если она немедленно не предпримет никакие меры по сокрытию своего приближения, её засекут раньше, чем всё начнётся, но потом Рин подумала, что орать посреди пустыря тёмной тихой ночью именно тогда, когда надо остаться незамеченными – плохая идея.       — Может, нам попробовать пойти на контакт с Эмией Кирицугу? — предложила Рин, протягивая Эль-Мэллою руку.       — Сначала надо на него посмотреть, и тогда уже решать, — Эль-Мэллой потянулся. — Прости, конечно, но я с ним вообще не общался, и всё, что у меня осталось – смутные ощущения.       — Кстати, ваша память больше фортелей не выкидывала?       — Нет.       — А вот это уже подозрительно…       — Почему это?! — обиделся Эль-Мэллой.       Рин ничего не ответила.       Эль-Мэллой внезапно забыл нападение Кастера на замок Айнцберн, а потом так же внезапно его вспомнил. Посмеялись, списали на травму от драки с Кастером и забыли. Тем более, что больше ничего подобного не повторялось.       Вот именно это отсутствие повторных случаев и беспокоило Рин. Если бы они были, то сомнений в том, что изменение прошлого влияет на будущее в данную конкретную секунду, не осталось бы. Эль-Мэллой забывает то, чего не случилось, и вспоминает то, что произошло. Это просто, понятно и объяснимо. Конечно, отсутствие прецедентов можно было списать на то, что с нападения на замок они ничего особенного ещё не сделали, но…       — Так мы идём уже или как? — Эль-Мэллой взял Рин за руку и потащил к заводу.       Когда они уже достигли входа в корпус, на ведущей к заводу дороге сверкнули фары. Рин остановилась посмотреть, но против света всё равно ничего не увидела, а Эль-Мэллой дёрнул её и поволок вглубь корпуса.       — Я понимаю, что тебе интересно, но нам сейчас главное не разминуться со снайпером.       — Честное слово, если Маб знает даже этаж, то почему ей не сказать точного места? — проворчала Рин.       — Она же сказала, что не знает. Располагая неизвестными нам данными, она предположила, что выстрел будет произведён примерно отсюда, — Эль-Мэллой на ходу вынул из внутреннего кармана пиджака пробирку, зубами выдернул пробку и вылил содержимое пробирки на пол. — Fervor, mei sanguis. Automatoportum quaerere.       Послушный воле Волшебника, Volumen Hydragyrum превратился в еле заметную паутинку, опутавшую коридор.       — А его хватит на весь корпус? — с сомнением спросила Рин.       — Разумеется, нет, — Эль-Мэллой нашёл лестницу и принялся подниматься. — Именно поэтому мне нужно хотя бы приблизительно иметь представление, где искать.       Во внутренний двор завода тихо въехал белый автомобиль. Стоило Сэйбер, внезапно в строгом чёрном костюме, и Айрисфиль фон Айнцберн покинуть машину, как посреди двора возник Лансер. Если бы Рин попыталась прислушаться, она наверняка услышала бы, о чём говорили Слуги, но в данный момент её интересовало не это, не говоря уже о том, что на Лансера она просто боялась смотреть. В принципе, Рин была уверена в своих силах не поддаться чарам этой дурацкой родинки, но гаденький червячок сомнения всё равно глодал её изнутри. Поэтому Рин решила не рисковать.       Так или иначе, разговор завершился схваткой. Сэйбер надела свой доспех и выхватила из воздуха Экскалибур, Лансер перехватил алое и золотое копья, и понеслась. Может, Рин и уделила бы поединку Слуг внимание, которое он, безусловно, заслуживал, однако в этот момент в корпус кто-то вошёл.       Как и предполагал Эль-Мэллой, это была женщина. Возможно, та самая, которую Маб вырубила в замке. Вряд ли Эмия Кирицугу таскал с собой целый гарем. Хотя… если так разбираться, гарем у него уже имелся.       Женщина производила странное, очень неуютное впечатление. Она определённо принадлежала к монголоидной расе и была сравнительно молода… и это всё, что Рин могла сказать о ней, как о женщине. Как о человеке. Чем-то она напоминала Кирэя. Того Кирэя, которого Рин увидела в подвале церкви. Человек-пустышка, лишённый души, чаяний, надежд. Человек-оружие, существующий лишь для того, чтобы убивать. Красивая, но холодная, как лёд. Нет, как клинок. Как остро отточенный клинок, занесённый для удара.       — Нападаем сейчас? — предложила Рин.       — Подожди, — Эль-Мэллой покачал головой. — Нам надо увидеть её позицию. И дождаться, если она должна подать сигнал. Иначе мы можем их спугнуть.       В словах Эль-Мэллоя был резон, поэтому Рин послушно последовала за женщиной. И верно, место, где она в итоге расположилась, находилось в самом углу большого двора, в котором и развернулась схватка Слуг, и было достаточно открыто для того, чтобы увидеть или не увидеть женщину, если знать, что искать. Расчёт был прост: сражение Лансера и Сэйбер должно было приковать к себе всё внимание случайных наблюдателей. В такой ситуации никто не заметит неприметного снайпера, спокойно расположившегося на удобной ему позиции.       Эль-Мэллой закусил губу. Ночь была прохладной, и всё же Рин увидела, как с его носа сорвалась капля пота. Он напряжённо смотрел на женщину-снайпера, а когда Рин попыталась спросить его, в чём дело, прижал палец к губам. Тогда Рин попыталась сама понять, что же произошло. Пристальное наблюдение показало, что Эль-Мэллой пялился вовсе не на женщину, а на её оружие, конкретно, на дуло её винтовки. Ну или как там называется эта штука. Рин также вгляделась в дуло, и когда наконец поняла, что происходит, еле сдержалась от того, чтобы заорать дурным голосом и убить Эль-Мэллоя о стену.       Этот придурок тонкой струечкой загонял Volumen Hydragyrum в ствол винтовки.       Неудивительно, что он потел, пыхтел и дрожал, как дерево на ветру. Малейшая неосторожность – и женщина заметит, что с её винтовкой происходит кое-что очень интересное.       К счастью, обошлось.       — Вы что творите?! — яростно прошептала Рин.       — А ты что предлагаешь?! — огрызнулся Эль-Мэллой. — Зато теперь она этой винтовкой убьёт кого-нибудь, только если использует её, как дубинку!       Рин хотела что-нибудь возразить, но успела лишь раскрыть рот.       Завод сотряс рёв дикого зверя. Так показалось сначала. Это кричал Лансер. Страшен был его вид. Он стоял на коленях посреди двора, пронзённый собственными копьями, и, плача кровавыми слезами, грозил небесам и проклинал. Проклинал Грааль, проклинал Мастеров, проклинал Слуг. Своей кровью он хотел запятнать Грааль.       Он не знал, что Грааль уже запятнан ненавистью, которую ему и вообразить сложно.       И всё же, хоть Рин совсем не знала этого типа, хоть он был ей неприятен, она не могла избавиться от ощущения вины. Лансер проклинал весь ритуал, а Рин была его частью и как Мастер, и как шестая глава семьи Тосака. И в упрёках Лансера была истина.       Резня, устроенная ради эгоистичных желаний Волшебников. Герои древности, прославившиеся в веках, снискавшие себе восхищение и уважение десятков и сотен поколений, должны сражаться друг с другом, точно безвольные марионетки, чтобы попытаться воплотить желания людей, недостойных целовать землю у них под ногами.       Если смотреть правде в глаза, Война Грааля – один из мерзейших ритуалов, придуманных Волшебниками.       Эль-Мэллой настойчиво потянул Рин в сторону лестницы, увлекая ближе к выходу.       Сейчас придётся бежать.       Лансер исчез. Осталась лишь неприятная неуютная тишина, наполнившая собой руины завода. В этой тишине Эмия Кирицугу отошёл в сторону от Кейнеса Эль-Мэллоя Арчибальда, сидевшего на инвалидном кресле со своей невестой на руках в противоположном от снайперской позиции углу двора, и закурил. Рин показалось, что она услышала, как щёлкнула зажигалка, хотя такого, конечно, не могло быть.       Раздался хлопок – это лопнул ствол винтовки, запечатанный Volumen Hydragyrum. Рин и Эль-Мэллой были уже на первом этаже, откуда был прекрасно виден весь двор. Хлопок эхом отдался от стен, что заставило всех, находившихся во дворе, посмотреть в сторону снайперской позиции. Рин мысленно взмолилась о том, чтобы скрытие присутствия не подвело её.       Правда, она тут же поняла, что молиться надо было о другом.       Во дворе появилось новое действующее лицо – Маб, ибо больше некому. Выскочив словно из ниоткуда совсем рядом с Кейнесом, она пулей подлетела к нему, схватила инвалидное кресло за колёса, подняла высоко над головой и, не сбавляя шага, бросилась дальше, не сбив Эмию Кирицугу с ног только потому, что он вовремя шарахнулся в сторону. Продемонстрировав ошеломительный трюк с запрыгиванием на крышу здания в один прыжок, Маб скрылась с места происшествия.       — Боже всемогущий, чтоб эта идиотка однажды сломала себе шею, но не сейчас! — воскликнул Эль-Мэллой, сгрёб Рин в охапку и рванул прочь по дороге подальше от завода и всего с ним связанного.       Тишина, ночь, звёздное небо над головой, пустынная дорога, тёмные окна спящих домов, непривычно молчаливая Тосака на багажнике велосипеда. Либо устала, либо отходит от пережитого шока. А, может, всё сразу. Эль-Мэллой просто крутил педали и ни о чём не думал. Конечно, со стороны они наверняка выглядели странной парочкой, но сейчас его это волновало меньше всего.       — Тосака…, — начал Эль-Мэллой, хотя сам не знал, что хотел сказать дальше.       От необходимости придумывать тему для разговора его избавило отсутствие ответа. Прислушавшись, Эль-Мэллой услышал тихое сопение. Тогда он остановил велосипед, слез с него, пересадил спящую Тосаку на сидение и аккуратно повёл его, придерживая девушку за талию, чтоб не свалилась. Усталость, перенапряжение, ненормальный режим дня, сам факт того, что уже далеко за полночь – разумеется, Тосака не выдержала.       Достигнув очередного перекрёстка, Эль-Мэллой остановился и, оглядевшись, к собственному удивлению обнаружил Маб. Та стояла перед инвалидным креслом с Кейнесом и Солой. Просто стояла, ничего не говоря и тихо покачиваясь с носка на пятку. Ни Кейнес, ни Сола не подавали никаких признаков жизни.       — Маб! — окликнул девочку Эль-Мэллой. — Что-то не так?       Он завернул в переулок, где стояла Маб, и подошёл к ней вплотную.       — Милорд, — Маб протяжно всхлипнула и подняла на Эль-Мэллоя влажные от сдерживаемых слёз глаза. — Это ужасно!       Ничтоже сумняшеся, маленькое чудовище схватило один из концов шарфа Эль-Мэллоя и громко в него высморкалось. Эль-Мэллой хотел было уже ей врезать, но тут вспомнил, как похожим образом высморкался в плащ Александра, и так и остался стоять, как дурак, с занесённой для удара рукой. Маб подняла на Эль-Мэллоя всё ещё влажные глаза и меланхолично сообщила:       — Сейчас велосипед уроните.       Эль-Мэллой чертыхнулся и поймал велосипед и Тосаку прежде, чем они грохнулись на дорогу.       — Хорошо смотритесь вместе, — Маб задумчиво высморкалась в многострадальный шарф и многозначительно шмыгнула носом.       — Спасибо. Так что стряслось?       — Нечто ужасное, — только начавшая успокаиваться Маб вновь приготовилась к тому, чтобы зареветь. — Сола-сан не любит Кей-чана!       — Это действительно самое ужасное, что ты видишь во всей ситуации? — собственно, Эль-Мэллой и не предполагал, что Маб разнюнилась по в самом деле серьёзному поводу.       — Милорд, вы ничего не понимаете! Просто вы никогда сами не любили! А ведь это ужасно, когда чувства влюблённого не взаимны!       — Как будто ты когда-то кого-то любила.       Маб задумалась и опять высморкалась. Эль-Мэллой мысленно попрощался с шарфом.       — Я уж подумал, ты оплакивала судьбу Лансера, — он ухмыльнулся.       — Поначалу у меня была такая мысль, — Маб потянула конец шарфа за уголки, — но я передумала. Хотя, конечно, такой участи он не заслуживал всё равно.       — И что заставило тебя передумать?       — Скажем так, есть такой хороший принцип: поступай так, как хочешь, чтоб поступали по отношению к тебе. Безусловно, Кей-чан не шибко интересовался душевными метаниями Диа-чана. Но это верно и в обратную сторону, — Маб подняла указательный палец. — Конечно, это не оправдывает Кей-чана, но, мне кажется, лишает Диа-чана права что-то ему выговаривать. Лично у меня создалось ощущение, что Диа-чан хотел, чтоб окружающие понимали все его благородные желания прямо при первой встрече и любили его такого замечательного просто за то, что он существует. Воть.       — Воть, значит?       Маб определённо принадлежала к тому типу людей, которые в своём глазу целый дровяной склад не обнаружат, даже если их тыкать в него непрерывно. И отчего-то Эль-Мэллой был уверен, что она это прекрасно понимала, даже если где-то на уровне подсознания. Рыбак рыбака видит издалека – именно поэтому ей было проще увидеть то, над чем другие бы даже не задумывались.       Лансер не заслужил такой судьбы. Но Лансер сам привёл себя к ней. Потому что видел в себе не те недостатки, что в нём были.       Если принять это к сведению, невольно напрашивался вывод, что с Кейнесом ситуация аналогичная. Вопрос, правда, в том, видел ли Кейнес вообще в себе недостатки. Насколько помнил его Эль-Мэллой, этот человек был невыносимо заносчив и безмерно горд собой. Но почему-то Эль-Мэллой не верил, что Кейнес был настолько глуп, чтобы совсем не осознавать своих недостатков.       Как и Тосака, он просто был заперт в плену условностей в мире, где ты либо идеал, либо никто. Мире, созданном понятиями «род» и «гений». Мире, который Эль-Мэллой собирался разрушить.       — Что ты с ними сделала? — он кивнул в сторону Кейнеса и его невесты.       — Усыпила, чтоб нести проще было. Они живы и невре…, — Маб осеклась и пробурчала. — То есть, очень даже вредимы. У Солы-сан отрублена кисть, но она лежит тут же на коленях у Кей-чана, так что при желании пришить всегда можно. Заклинание осталось одно на отрубленной лапке. Кей-чан… видала и похуже, конечно, но всё же…       — Прости меня, конечно, но не могла бы ты прекратить эти свои кривляния с «чанами» и прочими тазами, хорошо? Раздражает.       Маб обиженно зыркнула на Эль-Мэллоя, но потом кивнула.       — Не пойми неправильно, но со стороны твои кривляния кажутся признаком явного, даже демонстративного неуважения к тем, о ком ты говоришь, — пояснил Эль-Мэллой.       — Наверно, — буркнула Маб.       Повисла пауза. Ещё со вчерашнего вечера Эль-Мэллой хотел кое-что сказать Маб, но не знал, как об этом заговорить, что сказать и как верно выразить то, что он чувствует.       Но всегда самое сложное – лишь первое слово.       — Спасибо.       Маб удивилась и уставилась на Эль-Мэллоя:       — За что? Если вы про них, то было совсем несложно. Даже погони почему-то не было.       — Нет, я не о них, — Эль-Мэллой покачал головой. — Я так и не поблагодарил тебя за то, что ты мне показала.       — Когда?       Искреннее недоумение Маб раздражало.       — В замке Айнцберн. В Фантазме Александра. Я благодарен тебе за это.       — А! Это…, — Маб смутилась и отвела взгляд. — Не за что меня благодарить.       По тому, как она пыталась сдержать улыбку, по тому, как раскачивалась с носка на пятку, по широко распахнутым глазам несложно было понять, как довольна была Маб этой благодарностью. Она выглядела так, словно ей вдруг вручили престижнейший орден в мире.       Так странно, что благодарность всего одного человека привела её в такое возбуждение.       — Что происходит? — вдруг сонно спросила Тосака.       — Ничего особенного, — быстро ответил Эль-Мэллой, помогая ей слезать на землю. — Как себя чувствуешь?       — Спать хочу, — Тосака поёжилась. — И отогреться.       — Кстати, этих мы куда? — поинтересовалась Маб, тыча пальцем в инвалидное кресло. — Кровать у нас по-прежнему одна.       — Куда решили, — Тосака принялась растирать пальцы. — Мияма, Накагоэ, дом два.