Памятная ночь

      Канун Пасхи – особенное время для подмастерьев. На целую ночь они уходили прочь от треклятой мельницы. Но лишь для того, чтобы провести всю ночь у могилы безызвестного человека, погибшего не своей смертью. Ужасная ночь. Такая же, как и воспоминания, просыпавшиеся в этот судьбоносный канун.       Сегодня Тонда шёл туда с новеньким учеником – Крабатом. Трудно было поверить, что у него появился друг и младший брат всего за пару месяцев. Он был ещё юн и многого не знал, но это незнание спасало его от бед, которые вынес седовласый парень пару лет назад. Впрочем, это было и к лучшему.       Они почти пришли, но вот – как назло – слева от дороги омут. Тот пруд, где на утро нашёл он Воршулу. В сердце будто укололи тупой иглой – не ранили, но сделали больно. Так, что захотелось заплакать. Раны давно уже зажили, но воспоминания всё живут, будто специально оставленные Мастером.       Тонда хорошо помнил тот миг, когда принёс тело своей возлюбленной на родительский порог. Хорошо отпечатались в памяти подмастерья взгляды её родителей. Не обиженные, не гневные, но полные боли и немого укора. Не защитил. Не спас ни её, ни себя. Они не ругали его, но от этого было только хуже. Молчание проникало в тело, отравляя кровь и само сердце не хуже любого змеиного яда.       «Какой глупец», - вздохнув, Тонда ускорил шаг. Поскорее бы уйти от этого злосчастного места, от надоедливых воспоминаний. Он хотел забыть, но Магистр сделал всё, чтобы подмастерье усвоил урок. Сердце так болезненно ныло, казалось, он готов был сделать всё, чтобы избавиться от этого всепоглощающего чувства. От ядовитых укусов совести, памяти хотелось уничтожить всё, что связывало его. Сжечь ближайшее дерево в щепки, осушить омут и засыпать землёй, сбежать от колдуна и его чёрной магии. Но он пытался однажды и уже знал: выхода нет, никто не мог уйти, никогда. Разве что ценой жизни. Или...       Вот и выбранное место. Кажется, этого беднягу придавило дерево несколько лет назад. Бесславный конец, но у них, подмастерьев, он куда бесславней и печальней.       Говорить с Крабатом не хотелось, беседа не ладилась. Пожалуй, Тонда был сам в этом виноват. Но сегодня ему нужно было молчание, покой. Каждый год он был приветлив и дружелюбен со всеми, однако, право, сложно порой было выдержать этот ад, при этом поддерживая других. Но он Старшой, он должен. Лишь раз в году удавалось ему погрузиться во тьму, откуда не выбрался бы обычный человек. Ведь всего на одну ночь можно позволить маленькую слабость, стать ближе к тем, кто избавлен от чёрного проклятья мельницы Козельбруха?..       Он сел, прислонившись спиной к кресту, направив взгляд к небу. Как всегда, ясно и черно, лишь звёзды светлыми пятнами разрывают тёмный покров. Словно олицетворение колдунов и простых людей. Подмастерье, горько улыбнувшись, закрывал глаза, погружаясь в бездну снов и воспоминаний, просматривая прошлое, словно старую пыльную книгу, где вся история представлена одними лишь иллюстрациями.       - Тонда? - неожиданно окликнул Крабат, вырвав из полузабытья.       Седовласый парень, не открывая глаз и мысленно уже открывая первую страницу книгу прошлого, тихим, приглушённым ответил, прежде чем провалился в забытье:       - Я любил одну девушку. Ее звали Воршула... Вот уже полгода как она в могиле. Я не принес ей счастья. Помни: никто из нас, с мельницы, не приносит девушкам счастья. Не знаю, почему это так, и пугать тебя не хочу, но если кого полюбишь, не подавай виду. Постарайся, чтобы Мастер не заметил и не пронюхал Лышко. Тот ему все доносит.       А дальше - бездна. Тёмная, бездонная, она сомкнулась над головой, поглотила душу, оставив тело на холодной ещё земле. Вот уж какую ночь ждало Тонду путешествие в прошлое, в те дни, когда дни не были покрыты серой пеленой, а змеи не сжимали сердце, опутывая его своим телом, не отравляли ядовитыми укусами несмываемого чувства вины...