Никому не доверяй

«Никому не доверяй!» - гласит запись из дневника с шестипалой рукой на бордовой замшелой обложке, но Диппер знает, что даже такие штуки как эта книга могут ошибаться. Ведь кому, как ни ему, Дипперу, знать, как важно иметь рядом кого-то, на кого ты можешь положиться, кому можешь довериться? - Что ты тут делаешь? – весело вопрошает Мейбл, вбегая в их комнату на чердаке. Она беззаботно летит над полом, перепрыгивает кипы вещей, разбросанных тут и там, скользит в носках по отполированным деревяшкам пола и, счастливо, смеясь падает на кровать рядом с Диппером. – Снова читаешь свой занудный дневник? Диппер знает, что Мейбл взбалмошная и непутевая, вечно куда-то бегущая и что-то роняющая, спотыкающаяся и подпрыгивающая на ровном месте, но вместе с тем Диппер знает, что она – его самый близкий друг, самый верный союзник. Диппер знает, что дневник с позолоченной рукой и таинственной цифрой «3» на обложке кажется Мейбл отчаянной чепухой, но вместе с тем они ни секунды не сомневается в том, что сестра не оставит его ни в одном приключении, которые ворохом цветного конфетти сыплются на них из-под обложки этой древней книжки. Они связаны – не только дружбой, между ними есть что-то большее, глубокая внутренняя привязанность, что-то, что позволяет Дипперу слышать мысли Мейбл еще до того мгновения, как сестра сформулирует их и облечет в обертку из букв и звуков. Где-то на уровне подсознания они вместе с момента их рождения и каждый день после этого. Их руки всегда сплетены и крепко держатся друг за друга – в душе и в сердце. Они – ориентиры друг для друга, опорные точки, начало координат, месторождение вселенной, и Диппер даже не знает это, он чувствует это. Эта уверенность – часть его души, неотъемлемый компонент его вселенной, в центре которой, крепко взявшись за руки, стоят они вдвоем: Мейбл и Диппер. Сестра болеет – сидит в куче цветных одеял, в трех свитерах, зябко потирает ступни ног в пушистых носках друг о друга, и забавно шмыгает носом. Щеки ее горят жаром, голова, по ее словам, «вот-вот прожжет подушку». Диппер сидит на своей кровати напротив и листает дневник в бордовой обложке. - Я скоро умру от чихания, Диппер, - жалуется Мейбл, капризно шмыгая носом. - Назови мне хоть один зафиксированный случай смерти от чихания, - хихикнув, произносит Диппер. - Сейчас он случится прямо перед тобой! – возмущенно хрипит девочка и звонко чихает, будто в подтверждение своих слов. - Будь здорова, - смеясь, желает Диппер, поднимается со своей постели и подходит к Мейбл. Он легко кладет ладошку ей на лоб и вздыхает. – Все еще горячая. Пойти, что ли, еще лекарства тебе размешать? - Лучше постой так, у тебя такие ладошки холодные, а у меня супер-горячий лоб. Вместе получается идеальная температура, - довольно произносит сестра, зажмурившись. - Ох ты, - смеется Диппер, присаживаясь рядом с девочкой. – Ну что, может, тогда поиграем в города? Мейбл охотно кивает и они, попеременно выкрикивая всевозможные географические названия, весело смеются, пиная друг друга ногами и отбирая одеяла друг у друга. А когда далеко за полночь Диппер засыпает, обнимая Мейбл, девочка вдруг замирает, перестав дышать, и широко открывает глаза. В темноте ночной комнаты они светятся едва заметным ультрамариновым светом и в них, словно белый шум на экране телевизора, можно различить помехи и трещины эфира. - Забавно, - смеется голос, звучащий словно расстроенная запись старого граммофона. Из ниоткуда и одновременно из каждой точки вселенной на спящего Диппера глядит одноглазое существо в тонком черном цилиндре. – Забавно, малыш Диппер, как тебя легко обмануть. Как вас всех легко обмануть. И как же легко заставить поверить в то, чего никогда не было. В то, что я выдумал. Ради забавы одноглазое существо в высоком цилиндре превращает спящую девочку в смешного маленького олененка в вязаном свитере, а потом – в большую белую крысу. Спустя пару минут безумных метаморфоз Билл возвращает Мейбл ее прежний облик. - Забавно смотреть, малыш Диппер, как свято ты веришь в то, что у тебя есть сестра. Забавно смотреть на то, как ты веришь в то, что она настоящая, - и Билл, закрыв свой единственный глаз, до безумия пустой, сверкающий веселой жестокостью, хохочет расстроенным трехголосым смехом, а затем исчезает – отовсюду и одновременно ниоткуда. Уютный ночной полумрак наполняет комнату Мейбл и Диппера, освещенную одиноким ночником. Мальчик сладко улыбается во сне, обнимая горячую от температуры сестру, завернутую в два одеяла. Сестру, которой у него никогда не было.