Черничный сироп неба

Огонек горит ярко, слепяще. Танцует под порывами сквозняка, а вместе с ним танцуют и тени на стенах, полу, на сделанном мною собственноручно столе и даже на нашем старом холодильнике, по-прежнему – в каких-то старых потрепанных магнитиках. Я помню, как, звонко напевая, так что невольно хотелось засунуть в уши затычки поглубже, ты крепила их к металлической поверхности и, довольная результатом, продолжала порхать по дому, словно случайно залетевший в окно мотылек. Так, наверное, и случилось. Ты залетела внезапно, взметнув почти потухший в моей душе огонек, практически превратившийся в дотлевающие угли, и, едва не погибнув в пламени, возродила его. Возродила меня. Возродила нас всех. Глупая, наивная, раздражающая меня до зубного скрежета девчонка. Нана Комацу, моя лучшая подруга. Я привычным жестом обхватываю губами сигарету и, наигравшись с огнем моей излюбленной зажигалки (хоть и принадлежит она Синъити, и пропадала из виду она тоже не раз), зажигаю фитиль. Крышка зажигалки захлопывается, и все вокруг – и стены, и потолок, и, кажется, я сама – погружается темноту. Привычный холод обволакивает меня, но разве может быть холодно тому, кто вырос там, где небо – будто черничный сироп, и снег падает на лицо, плечи, волосы крупными хлопьями, так что сердце невольно застывает вместе с этими замерзшими капельками льда? Ответа я не знаю, но мне не холодно. Тусклым взглядом всматриваюсь в привычную решетку на высоком окне, и в памяти невольно всплывают наши последние часы у этого окна. За этим, черт его дери, столом.. И дальше, дальше – будто нажали кнопку «отмотать назад». Воспоминания душат похлеще сигаретного дыма, и привкус во рту – не от никотина, а от едкой горечи. Как ты там говорила?.. Эй, Нана, с тех пор, как я потеряла Рэна, я не могла думать ни о чем больше, кроме как о достижении собственной цели. Из моей она стала уже нашей – и моей, и Рэна тоже. Но это было бы слишком эгоистично по отношению к тем, кто по-прежнему рядом со мной. И ты тоже рядом, я не могу это не чувствовать. Моя глупая, наивная дурочка. Раздраженно сбрасываю пепел прямиком на пол, судорожно затягиваясь, хмурясь и над чем-то увлеченно задумавшись – осталось не так уж и много. Глубоко выдыхая и вглядываясь вдаль сквозь привычную дымку, думаю о том, как бы я выглядела сейчас на твоем месте. Была бы я счастливой, как и ты? С мужем, ребенком, довольная сытой и обеспеченной жизнью.. Позабавлено хмыкаю – не по мне. Не хочу быть пригвожденной к чему-то, будто прибитой к полу. Не хочу быть обузой. Моя собственная мать явственно доказала мне на своем личном примере, кем я стану, если пойду по её пути, и именно поэтому я не стану той, кем стала она. По крайней мере, это куда милосерднее по отношению к моим возможным детям, если бы я действительно вознамерилась когда-нибудь родить. В последний раз затягиваюсь, опуская голый фитиль вниз, и сбрасываю его с пальцев. Желания достать старый веник тоже не возникает – хоть так я оставлю в этом доме свой собственный след. Напряженным взглядом осматриваю окно на предмет знакомых действий, и тут же расслабляюсь, обнимая плечи руками. Начинается мой любимый финал. В темном, практически черном небе сверкнул яркий огонек – и разнесся по воздуху множеством ярких искр, которые, в свою очередь, разнеслись на сотню таких же. Затем еще и еще – похоже, на этот раз все немного затянется, но я, вопреки всему, никуда не спешила. Хотела насладиться зрелищем, как это бывает, когда видишь что-то в последний раз. Эй, Нана.. Я счастлива, что и ты счастлива тоже. Я знаю, у тебя все в порядке – а значит, мне больше не о чем волноваться, и со спокойной душой я, наконец, могу доверить тебя этому патлатому разрушителю женских сердец. Неловко одергиваю сама себя и усмехаюсь – старые привычки так просто не вытравить. Небо буквально сверкает от сотен и тысяч ярких огоньков – салют в самом разгаре. Пожалуй, отличный момент для того, чтобы развернуться и уйти, и.. я остаюсь смотреть. Вновь пригвоздила себя, и наверное, уже никогда не смогу справиться с этим. Даже буду скучать по этому ежегодному ритуалу.. Пожалуй, я не искала одиночества, как не ищу его до сих пор. Это оно нашло меня. Эй, Нана.. А впрочем, хватит с меня розовых соплей. Будь счастлива, дурочка, и поживи за нас двоих, как это сделала я.. для Рэна. Круто развернувшись, неловко задеваю тяжелой подошвой ботинка рассыпанный по полу пепел, а тот, подхваченный сквозняком, устремляется к окну – сквозь решетку и дальше, к черному небу, напоминающему черничный сироп.