Живая

Первый день был словно как в тумане: я постоянно смотрел вдаль, оглядывался, несколько раз пересматривал видеозапись, оставленную Трис. Естественно, спал я в ее кровати, пытаясь уловить нежный аромат своей девушки. Она не покинет меня. Трис не сдастся. На следующее утро после ее похищения, я проснулся, если это можно назвать сном, чувствуя сильную боль в груди. Встав и снова схватив ее планшет, я открыл одну из папок, начиная читать архивы. Вчера Калеб сказал мне, что ответит на все мои вопросы завтра утром, поэтому я должен был отыскать его и расспросить. Но, увидев то, что Трис хранила и прятала от меня, у меня не нашлось вопросов. Этого не может быть. Неужели… Мы сможем выбраться, избавиться от жаждущих власти правителей? От этой мысли на душе стало немного спокойнее, но я обязан найти Трис, я должен спасти ее. Особенно если она в цепких когтях моей матери. Выйдя из корпуса, я направляюсь в лабораторию. Мне нужно найти Калеба, но, не найдя его там, я иду в столовую одним из темных коридоров, которые редко используются. И, услышав тихий смех и увидев у подоконника одного из широких, но невысоких окон, силуэт Юрая, я замираю, глядя на руки, обвивающие его тело. Юрай наклоняется, видимо, для поцелуя, и после я слышу тихий шепот Кристины. Я догадывался об их связи, и если раньше я мог наблюдать и усмехаться, то сейчас это сильно задевало мои чувства. Трис. Я не знаю, что происходит с ней. Где она. С кем она. Жива ли? От этого страшного вопроса сердце начинает биться стремительно быстро, и я опускаю взгляд, сжимая челюсти. Трис не покинет меня. - Привет, Юрай, - я останавливаюсь рядом с ними, наблюдая, как ребята смущаются, а Кристина встает с подоконника, - Кристина, мне нужно поговорить. Та кивает Юраю, который осторожно целует ее в макушку, и подходит ко мне, а парень направляется в противоположную сторону. - Что случилось? – спрашивает она, хмурясь, и я понимаю, что она ничего не знает. Если Зик сказал своему брату, то Юрай просто не стал этого делать, заботясь о Кристине. - Трис похитили, - говорю я как можно тише и спокойнее, хотя все внутри бушует от гнева и непонятной слабости, - и я думал, ты знаешь, кто мог это сделать? Кристина испуганно смотрит на меня, кусая губу. - Она была чем-то озабочена после разговора с Дэвидом, - хмурится она, - словно кто-то ее сильно тревожил. Я почти не общалась с ней это время, потому что она попросила оставить ее одну. Дэвид что-то заставил сделать Трис? Я чувствую, как для полной картины мне не хватает нескольких паззлов, но что-то отвлекает меня. Я вижу, как загораются красные огни, и включается сирена. - Побежали, - я хватаю Кристину за руку, и подбегаю к концу коридора, встречая Юрая и «передавая» Кристину ему. - Все должны собраться в зале для заседаний, - раздается из радио, и я узнаю голос Дэвида, и после этого сирена перестает резать слух. Мы недоуменно оглядываемся, а затем сливаемся с общим потоком людей, направляющихся в зал. Когда все рассаживаются по местам, пожилой мужчина в коляске въезжает на сцену, взяв микрофон в руки. - Простите, что пришлось задействовать такие методы, то это вызвано событиями, которые нельзя отложить, - начинает свою речь Дэвид, и я напрягаюсь, невольно подаваясь вперед. Я изучаю людей, но не вижу среди них свою девушку. - Сегодня в городе Чикаго произошел бунт людей из Бесстрашия, который грозит перейти в гражданскую войну, и нам необходимо предотвратить это, - он заминается, - мирным путем. Я думаю, нам нужно послать людей для переговоров, поэтому я хочу узнать о добровольцах, которые согласятся отправиться в город и выяснить все требования повстанцев, - Дэвид замолкает, оглядывая аудиторию. Я смотрю на людей, сидящих в своих креслах, и чувствую, как кто-то поднимается рядом со мной. Она гордо выпрямляется, не выказывая своего страха и даже вызывая у меня некоторое восхищение. Уверен, будь Трис сейчас здесь, она бы сделала точно также. - В городе осталась моя семья, и я должна защитить их, - громко, твердым и немного жестким голосом произносит Кристина, и следом за ней встает Юрай, поддерживая Кристину. И, словно по цепочке, бусинка за бусинкой, встаем я, Зик и Амар, последние Бесстрашные. Я не удивляюсь, не увидев больше никого, ведь никто не может рисковать своей жизнью больше, чем мы. Калеб молча взглянул на меня, и я покачал головой. Он должен оставаться в безопасности, ради Трис. - Пять добровольцев, отлично, - Дэвид удовлетворенно произносит, разглядывая нас, - все из той фракции, что стала угрозой. Мы надеемся, что вы сможете найти общий язык со своими бывшими соратниками, - спустя несколько минут он объявляет совещание закрытым, и люди уходят, постепенно опустошая зал. Калеб осторожно касается моего плеча и предлагает нам с ним отойти в сторону, чтобы поговорить. - Ты, наверное, прочел те архивы, - начинает он, и внутри меня просыпается раздражение. - Как вы могли скрывать правду от меня? – шипя, я произношу эти слова, наблюдая, как Калеб теряется и слегка бледнеет. - Тобиас, я думал, что Трис поделится этим с тобой, - он опускает взгляд, - мы с Мэттью продолжаем искать человека, подсунувшего тебе тот планшет с видео, но пока все тщетно. Никаких хороших новостей, но я понимаю, что должен поддержать брата Трис. Он пытается помочь мне найти ее, старается вернуть сестру. - Спасибо, Калеб, - я аккуратно хлопаю его по плечу, - что помогаешь мне. Тот слабо улыбается, а затем, развернувшись, идет в сторону Мэттью, который ждет его в дверях. Я слышу тихий звон планшета, и, раскрыв его, вижу сообщение от Калеба «Скорее всего, это Эвелин». Я должен узнать обо всем от своей матери, но сейчас я нужнее друзьям и городу. Когда Амар объясняет нам план, мы уходим в общежитие, быстро собирая вещи. Все самое необходимое, и, конечно же, оружие. Я уже убивал Бесстрашных, и, если ради мира придется применить силу, я сделаю это снова.

***

- Ты сам не свой, - тихо говорит мне Зик, сидя на заднем сиденье грузовика, выданного нам для поездки в город. За рулем сидит Амар, а рядом с ним на переднем сидении расположилась Кристина, которая держала пальцы сжатыми в кулаках. По побелевшим костяшкам было довольно легко понять, что она безумно волнуется, но старается не показывать этого. За время, проведенное здесь, все изменились. В том числе и я. - Я думаю о Трис, - я пожимаю плечами, закрывая глаза и пальцами скользя вдоль автомата, словно проверяя его снова и снова. - Возможно, - в наш разговор вмешивается Юрай, - ее могли похитить повстанцы, как одного из помощников Дэвида и гарантию выполнения их требований, - он говорит спокойно и задумчиво, что я невольно удивляюсь, как из шумного и заводного парня он смог стать таким рассудительным и вдумчивым. Кристина шумно выдыхает, слыша эти слова, и по моей коже проносится едва уловимый холодок страха. Мы не знаем, где Трис и что с ней, поэтому вариант Юрая отметать нельзя. - Ты должен сосредоточиться, Четыре. Мы подъезжаем, - строго и сухо произносит с водительского места Амар, нажимая на педаль и набирая скорость. Ворота открыты, поэтому мы с легкостью перемещаемся по Чикаго, пока не останавливаемся у одного из домов напротив «церемониального» входа в Бесстрашие. - Я буду говорить первым, - произносит Амар, и направляется к стеклянному зданию, у которого располагается второй вход. Мы молча идем следом за ним, оставив пистолеты в машине, и автомат перекинут через плечо лишь у Амара. Добровольцы, желающие пойти на переговоры, не имеют права на оружие, но я по-прежнему чувствую в запасном кармане складной нож. Вспоминая о ноже, я думаю о часах в квартире Трис, сломанных метательными ножами. Я учил ее выживать, хоть и не так заботливо и ласково, как хотелось бы. Зато сейчас я уверен, что так просто Трис не сдастся. В коридорах пусто, и я иду по ним, вспоминая свой первый день в этом месте. - Как тебя зовут? – после моего прыжка, я прыгнул третьим, мне подает руку парень на несколько лет старше меня. Лицо полно пирсинга, и он искренне улыбается, приветствуя новобранца. - Тобиас Итон, - я говорю, чувствуя некоторый страх, но и странную симпатию к нему. - Амар, - он помогает мне спуститься, а затем задумчиво и тихо добавляет, - не говори никому свою фамилию, Тобиас. Теперь ты один из нас, - говорит он громче, - Удачи тебе, - подмигивая, он направляет меня одному из сопровождающих. А повернувшись назад, я вижу, как он, хмурясь, провожает меня взглядом. «Просмотрев» воспоминание, я смотрю на Амара, понимая, что обязан ему многим. Он знал о слухах о лидере Отречения и, несмотря на правила, иногда оставался со мной на тренировке. Ситуация между Эрудитами и Альтруистами начала закаляться именно тогда, поэтому я следил за каждым своим словом. Из-за бессонницы я приходил по ночам в зал и начинал бить по груше, понимая, что должен быть лучшим. Никто не должен знать, кто я, и я старался умалчивать об этом. Мне пришлось позабыть некоторые привычки Отречения, чтобы обрести доверие настоящих Бесстрашных. - Я слышал, ты занимаешься по ночам, - спустя три недели с нашего распределения в столовой ко мне подсел смуглый парень, - Я Зик. Я пожимаю ему руку, кивая в ответ и возвращаясь к еде. Зик Педрад был одним из лучших, но я должен быть осторожным. - Я могу потренироваться с тобой, - добавляет он, криво улыбаясь, и я чуть хмурюсь, глядя на эту улыбку. В нашей семье изредка улыбалась лишь мама, заставляя улыбаться и меня, но после ее смерти я забыл об улыбках. Я хотел лишь сбежать от отца. - Нет, спасибо, Зик, но не стоит, - я отвечаю, сталкиваясь с глазами Зика и словно бросая ему вызов. Тот уходит, понимающе кивая, но этой же ночью я нахожу его в спортзале. - Какого черта ты здесь делаешь? – спрашиваю я, снимая свитер и оставаясь лишь в борцовке. - То же, что и ты, - он спокойно отвечает, а затем нападает на меня, резко и быстро, что я не успеваю отреагировать, лишь обороняясь в ответ. - Ну же, атакуй! – кричит он, смеясь, и я смотрю на него, как на сумасшедшего. Чего Зик хочет от меня? Сыграть по его правилам, как я играл по правилам отца? Воспоминание об отце пробуждает во мне некоторую ярость, и я нападаю на него, замахиваясь и слишком сильно раскрывая торс, и Зик пользуется этим, нанося ответным удар по груди. Я тихо рычу, атакуя снова и снова, но из-за своих эмоций я меньше думаю о защите, чем Зик, и из-за этого получаю все больше и больше ударов. - Соберись! – рявкнув, он ударяет меня по челюсти, и я ухожу в бок, стиснув зубы. - Что здесь происходит? – в зал входит Амар, и из-за темной кожи его почти не видно в полутемном помещении, - Прекратили драться, живо! Зик, смеясь, утирает кровь на губе, полученную одним из моих ударов, довольно глядя на меня. - Мы лишь развлекались, - он поднимает руки вверх, словно показывая, что Зик здесь не причем. Но этот жест выводит меня из себя, и, не выдержав, я ударяю Зика в солнечное сплетение, видя, как он сгибается пополам и тихо стонет. - Не…Неплохой удар, - тихо произносит парень, сглатывая и вновь поднимаясь. - Прекращайте, иначе мне придется закрывать зал на ночь, - сухо произносит он, оглядев нас, - в душ и спать. Развернувшись, он выходит из зала, и мы идем следом, держась на расстоянии метра друг от друга. Я заминаюсь перед дверью в душевую, и Зик замечает это, усмехнувшись. - Надо же, какой скромный мальчик, - произносит он с сарказмом, проходя вперед и вызывая у меня еще один приступ ярости. Вот сволочь. Я иду следом, раздеваясь, и, закрыв глаза, погрузившись в свои мысли под потоком горячей воды, я поворачиваюсь спиной к Зику, а затем слышу его тихий вздох. Я стараюсь не замечать этого и, приняв душ, поворачиваюсь к нему лицом, с недоумением глядя на мрачное лицо. - Кто тебя так? – теперь в его голосе нет сарказма, лишь обеспокоенность и некоторое волнение, что озадачивает и даже пугает меня. - Неважно, - я беру полотенце, вытираясь, но по-прежнему чувствую взгляд Зика, направленный на мою спину. - Отвали, а? – немного грубо говоря, я переодеваюсь, как можно быстрее надевая майку и скрывая многочисленные шрамы, оставленные отцом. - Ты сын лидера Отречения, - он садится на скамейку напротив меня, одеваясь, - и все эти слухи о том, что Маркус избивает своего сына правда, да? Да что он пристал ко мне? - Никто не должен знать об этом, - я сухо и мрачно говорю ему с легкой угрозой в голосе. - Ты должен сделать татуировку, - внезапно для меня говорит Зик, и та кривая ухмылка возвращается на его лицо, - иначе у тебя будут проблемы. Я недоуменно смотрю на него. Татуировка поможет замаскировать шрамы, но я понимаю, что привычки Отречения берут надо мной верх. - Да ладно тебе, - он закатывает глаза, создавая еще один повод убить его на месте, - ты хочешь быть настоящим Бесстрашным или нет? Хочу. Видя мою нерешительность, Зик подходит ко мне, протягивая руку. - Я никому не скажу о том, что произошло этой ночью, - спокойно говорит он, - если ты сделаешь татуировку и продолжишь заниматься со мной по ночам. И я, все-таки немного нерешительно, но пожимаю ему руку, по-прежнему не понимая, чего от меня хочет Зик. Почему он выбрал меня? День за днем, месяц за месяцем я становился уверенней и лучше, и все благодаря моему лучшему другу. В конце коридора нас встречает один из Бесстрашных, молча провожая до небольшого зала-конференции для переговоров. Когда мы заходим в комнату, дверь за нами запирается, и нас окружает несколько человек в черной форме. - Добро пожаловать, Амар, - одетый в костюм, что для Бесстрашия не характерно, пожилой мужчина встает и протягивает ему руку, - как я понимаю, вы из Десятого корпуса? Мы переглядываемся, но Амар, кивая, спокойно пожимает ему руку, и мужчина, по-прежнему не представившись, приглашает нас сесть за стол. Выполняя требование, я чувствую тяжелый взгляд десятка охранников, и настораживаюсь. - Итак, вы можете объяснить ваши требования? – начинает Амар, и этот человек усмехается. - Когда правда стала требованием? – с легкой ухмылкой произносит он, глядя на меня, и от этого взгляда мне становится не по себе. Человек кажется мне смутно знакомым, и я пытаюсь понять, что происходит. - Бесстрашные не устраивали никакого бунта, - продолжает он, а мы хмуримся и мрачнеем, - Они хотят покинуть город и освоиться на новых землях. Я подаюсь вперед, недоверчиво сощурив глаза. - Откуда вам известна эта информация? – с каждой секундой в этом помещении я чувствую опасность, исходящую от этого места. - Я думаю, все должны знать о том, что происходит, - мужчина встает, - и не вижу смысла скрывать это от нас, - он подходит к огромному экрану, включая его, - я знаю тебя, Тобиас Итон. И я знаю, ради чего похитили мисс Приор. Все медленно поворачиваются ко мне, но я молчу, уставившись на экран и не осознавая происходящего. Но меня пронзает боль, когда на мониторе я вижу Трис. Связанную. И что-то кричащую, морщась от боли. - Где она? – спрашивает Амар, вставая, и как только пожилой мужчина собирается что-то ответить нам, один из охранников поднимает пистолет. Я не успеваю быстро среагировать, и пуля предателя попадает в грудь мужчины, а следующая в экран, который медленно чернеет, угасая, как и жизнь умирающего и истекающего кровью старика. Амар стреляет в нападавшего, и тот валится на пол, а охранники пытаются позвать врача. - Слишком поздно, - сухо отвечает Амар, - кажется, наша проблема решена. Я поражаюсь жестокости своего «учителя», но не могу встать, продолжая глядеть в одну точку на черном экране. Ведь последним, что я увидел перед почернением монитора, был силуэт моей матери.