Дочь сумерек

      Юноша остановился перед большой таверной. Обнесенная высокой каменной стеной, с просторным конюшенным двором, под каменной же черепицей (а вовсе не крытая хворостом или соломой вперемешку с глиной, как в его родной деревне), она возвышалась на четыре этажа. Сама постройка аккуратно выкрашена в белый цвет, ставни и двери зеленые, из нескольких труб на крыше валит дым, вывеска начищена до ослепительного блеска. "Серебряная бочка" – гласила надпись. И вправду, рядом с дверями стояла деревянная фигура дородного гнома, опирающегося на посеребренную бочку. Мысленно подсчитав содержимое кошелька, юноша решительно вошел в таверну.       Хочешь не хочешь, а выполнять наказ своего учителя надо. Ведь иначе не видать ему бардовского значка, как своих ушей; да и в гильдию не вступить. А она, эта гильдия, между прочим, одна из самых уважаемых не только в Палаэдре. Чтят странствующих певцов и в Великом Аркане, и в Девоншире, даже в пиратском королевстве Золотого моря. Но то бардов, а юноша был лишь учеником. Прекрасно освоив основы стихосложения и музицирования, он никак не мог написать достойной баллады. "Все поют и рассказывают об одних и тех же: про короля отважного Лисандера Грифонхата, да про герцога Милтона. И про мудрую и справедливую Эмилию Найтхэвен и ее войну против коварного и алчного Гэвина Магнуса. И про получеловека Голдота, ставшего народным кумиром. Про любовь верховного друида Элвина и эльфийской принцессы Шаэры и вовсе уже более тысячи песен сложено. Что, неужто нет больше героев, достойных быть увековеченными? Ведь столько историй в народе ходит,- ворчал старый наставник, - что ты все свитки читаешь? Зайди вот в любую таверну, там тебе много интересного расскажут. Да поезжай подальше от Паледона, послушай людей".       Сказано - сделано. Собрав нехитрые пожитки, юноша пустился в дорогу. Шел вместе с торговыми караванами, однажды к наемникам прибился. И в трактиры-таверны придорожные старательно заходил. Но истории о герое, достойной баллады, все не было. Ну, кому интересно слушать о Пеке Рыжем, который обдурил заезжих купцов на пять золотых? Или того лучше - об Олафе Кривом, который зараз выпивает половину малого бочонка гномьего зимнего эля? И переселенцев из Эрафии, сказочного мира, откуда пришел король Лисандер и многие его приближенные, тоже не было. Крестьяне, едва заслышав, что приехал бард, охотно приходили послушать песни. Но рассказать что-то сами не могли. "Этта, дык как же, было в прошлом годе - коров от клевера страсть как пучило. А еще пшеница-то не уродилась, повяла вся на корню, и яблоки опали. Никак, маги постарались…". Впрочем, находилось и немало вралей и пустословов, охотно рассказывающих о своих подвигах. Их послушать, так в одиночку они брали замки, укладывая врагов сотнями. И драконов побеждали, и приручали белых тигров, и бросали под ноги красавицам-принцессам мешки с золотом и головы убиенных морских чудовищ. Останавливались лишь при виду суровых своих жен, вооруженных скалками. И тут же замечали, что принцессы принцессами, а лучше родной жены никого в целом Аксеоте нет.       «Серебряная бочка» была последней из намеченных таверн под Паледоном, и уже отчаялся юноша найти для себя стоящую историю. Вошел, сел в углу, оглядывая немногочисленных посетителей. Заказал приевшийся уже эль и стал ждать. Зал понемногу заполнялся разношерстным людом: мельники да землепашцы, пришедшие пропустить кружечку после трудового дня; охотники, сдавшие добычу и прогуливающие законный заработок; наемники, охраняющие караваны; даже парочка лихих людей прибилась. Наконец подошло то блаженное время когда посетители напились и наелись, поутихли грубые шуточки и нелепые россказни, и жадные взгляды обратились в сторону молодого барда. Спев пару положенных песен, он вернулся к своему месту и обнаружил сидящего на нем крепкого старика. Юноша безошибочно угадал в своем новоявленном соседе солдата: уж больно прямо сидит, взгляд цепкий, приметливый, да и узорчатые ножны на поясе – такие только солдаты и носят. Солдат глянул в сторону юноши и хрипло сказал: – Складно поешь, бард. Научил кто песням или сам выдумал? – Не сам, к сожалению, – сокрушенно заметил юноша, – все баллады уже сложены, а на мой век и не осталось ничего. – Ну, в этой беде могу я тебе помочь. Знаю я одну историю… Ты вот что, эля мне спроси – горло промочить. Ученик барда с готовностью сходил за двумя увесистыми кружками. И вот что рассказал старый солдат… Ветреная ночь нынче выдалась. Сияет будто серебряная монета луна, то прячась за облака, то показываясь целиком. Падают сквозь древесные кроны лунные лучи, освещая старую дорогу. Поросла она травой, ходят по ней лишь дикие звери. А ведь когда-то была она оживленной, ехали по ней груженые телеги, скакали королевские курьеры, шли простые путники. Петляя среди болот, вела эта дорога в деревеньку, притулившуюся возле подножия величественных гор. Жили там работящие люди, кузнецы да землепашцы. Из бывших солдат много было – тех бродяг без роду и племени, которым и пойти некуда было. Один вот даже женился на дочери деревенского старосты, поставил крепкий добротный дом на окраине деревни, да вскорости и таверну с постоялым двором открыл. Помогали ему по хозяйству жена, двое сыновей и дочка. Про дочку разговор и пойдет. Высокая, статная, гибкая, что тетива лука; с кожей, будто позолоченной солнцем; с пышными темно-пепельными волосами, серо-стальными глазами. Многие сватались к такой красавице, да только всем она отказала. С детства отец приучил ее к охоте, и не было развлечения лучше, чем гнать по лесу оленя. Недолго длилась мирная жизнь в болотистой долине. Не успело затихнуть эхо предыдущей войны, как началась другая, еще более кровопролитная. Потянулись на север отряды, обозы, военные машины. Останавливались они в таверне, пили пенный эль, а наутро шли дальше. Однажды показалась на горизонте рота королевских следопытов. Командовал ею молодой лейтенант. Загляделись на него деревенские девушки – до чего красив! Хоть и одет неприметно – суконный зеленый камзол, да бриджи из оленей кожи, да теплый плащ с капюшоном на меху. Въехали следопыты на постоялый двор, попросили приюта. Увидела молодого командира дочка трактирщика, и растаяло ее ледяное сердце. Неделю рота простояла в деревне, и каждую ночь убегали влюбленные на берег реки, подальше от любопытных глаз. И не знали они, что заметил их ночные прогулки слуга таверны. Давно он любил хозяйскую дочь, грезил о ней ночами, но впустую. Обозлился слуга на свою судьбу; сбежал, куда глаза глядят. Два дня и две ночи, словно безумец, рыдал он в лесу. А на третью ночь наткнулся на него вражеский патруль. Слуга, не задумываясь, пообещал вывести врагов к родной деревне. «Хоть всю ее спалите, но отдайте мне строптивую дочку хозяина таверны!». Под покровом ночи окружили враги спящую деревню. Без всякой жалости убивали ее жителей, и старого, и малого. Многих и в пленные взяли. А напоследок подожгли с четырех сторон постоялый двор. Но как не искал слуга-предатель свою желанную добычу, как не старался – не было нигде хозяйской дочери, не было ее ни среди живых, ни среди мертвых. … Спустя год на пепелище постоялого двора случайно забредшие королевские солдаты увидели страшную картину: в дверных и оконных проемах висели трупы наемников из того самого отряда. А на крыльце корчился от боли слуга, доживающий свои последние минуты. Не знал он, кто стал его убийцей, лишь прохрипел перед смертью, что пришел он из тени, и закутан был в темный плащ. Покачали головой солдаты, да и порешили: собаке – собачья смерть. Оставили они умирающего, и пошли своей дорогой. С тех пор в местах этих никто не живет. Но, говорят, раз в год появляется на старой дороге девушка, как две капли воды похожая на пропавшую дочку трактирщика. Но стоит подойти к ней поближе, как она словно растворяется в сумерках.       …Уж давно прогорели дрова в очаге, разошлись уставшие посетители кто куда, а бард и солдат все сидели в своем углу. – Неужели правду рассказал ты мне, старик? – потрясенно шептал молодой бард. – Чистую правду. Девушку-то ту звали Эрикой, только теперь Тень ее больше зовут. Говорят, следопытом она служит, караваны водит по Грозовым горам. Так что не солжешь ты, коли сложишь о ней песню. Усмехнулся старый солдат, залпом допил оставшийся эль и вышел прочь из таверны, оставив юношу складывать балладу.