Эпилог.
15 января 2015 г. в 11:40
«- За своим приехал. Тебя забрать.»
Выкуси, Мелларк, выкуси, я больше не твоя! О-ля-ля!
Что может быть прекрасней чувства свободы? Не знаю. Но мой сын бежит по желтой листве и смеется, а я просто счастлива. Прогулка с сыном – одно из немногих, что я могу сделать без «помощи» стилистов.
Не смотря ни на что, я всё так же востребована, за мной всё ещё ходят папарацци, но с сыном это всё выносить легче. Пусть Дионис и похож на Пита, он мой сын, и я безгранично его люблю.
- Мать моя женщина! – думаю, Дину надо прекратить общение с Джоанной. – Мы сегодня увидим папу, правда? Скажи, что да, скажи!
Моё лицо из ласковой улыбки превращается в оскал, и сынишка смеется. Он знает, что я не люблю эти встречи. Ему больно, но он смеется.
- Ты стал слишком похож на своего папу. Он слишком проницателен.
- А что это значит? Я такой же сильный, да? – он бегает вокруг меня, и листва кружится за ним. Я смеюсь и присаживаюсь на корточки, обнимая сына. Он держит меня за шею и, смешно прикусив нижнюю губу, смотрит на меня.
- Конечно ты сильный, как папа. Но проницательный – это когда ты распознаешь чувства других лучше, чем остальные.
Он кивает и обнимает меня крепче.
- За нами снова следят, - Дин привык, что за нами всегда следуют по пятам. Для его шестилетнего возраста он слишком умен.
- Да.
- Вот бы Гейла сюда! – его голос так сильно наполнен недовольством, что я смеюсь. Дин слишком эмоционален.
- Ну, если здесь будет Гейл, мы точно украсим первую полосу. Твой крестный совсем не выносит, когда тебя снимают.
Как вышло так, что я развелась с Питом и живу одна с нашим ребенком? Не знаю. Но первая любовь редко заканчивается крепким нерушимым союзом, так что ничего удивительного. Обидно только то, что ни я, ни он не нашли себе достойную пару… Всё-таки, одной с ребенком трудно, тем более если у тебя сын.
Но если задуматься: почему мы с Питом расстались? Я бы не смогла дать однозначного ответа. Да и времени думать у меня особо не было: это произошло всего два года назад. Иногда я по нему скучаю. Но это скорее как тяга к чему-то приятному, а не любовь.
Удивительно, что расстались мы совершенно мирно. Ну сожгли дом, ну вспылили, ничего. Расстались мы мирно, да.
Хотя кое-чем я всё же недовольна. Пит и Гейл сдружились. Очень сильно. И мне приходится делить друга с бывшим мужем. Отвратительно, я вам скажу.
С Гейлом у меня ничего не вышло, да мы и не пытались. Кто же знал, что Гейл тогда уехал к девушке, в которую влюблен. Между ними такие волшебные, неугасающие чувства, что просто завидно. У нас с Питом было так же.
Странно то, что я смогла довериться Питу. Вспоминая тот год, я понимаю, что это один из лучших периодов в моей жизни. В ночь, когда мы поговорили, наши души оголились друг пред другом, и на протяжении года они срастались. Мы были единым целым, между нами не было преград… Это было настолько восхитительным: мы учились преодолевать страхи, и наши эмоции сплетались между собой. И я любила его, да, я любила его. Безумно, всепоглощающе, и это одно из самых лучших чувств, что были во мне. Иногда кажется, что я зря с ним рассталась. Иногда хочется к нему вернуться. А я ведь знаю, что он меня ждет… И Дионис безумно этого хочет.
Если быть до конца честной, все хотят, чтобы мы с Питом сошлись. Это раздражает, утомляет, но мы с Питом всегда даем намеки на наше воссоединение, особенно перед камерой. Это дает нам больше известности, что, соответственно, приносит и деньги.
Смотрю на часы – уже десять утра. Нам с Дионисом пора домой: сегодня прием, и это та самая встреча, о которой говорил мой сын. Он радуется не только встрече с отцом, он будет рад увидеть и Гейла с Нике, и дедушек с бабушками. Но по отцу он скучает больше всего. Иногда это заставляет меня плакать.
Дин долго спорит с Нирой по поводу его наряда. Он бегает по всему дому, а я лишь прячу глаза, потому что тоже всего этого не выношу. Когда Эскулап пытается надеть на меня серьги, я вскакиваю и одариваю его одним из тех взглядов, который видеть никто не хочет. К своим тридцати годам я научилась управлять людьми. Это здорово помогает жить, тем более что меня всё же вплели в этот бизнес. Стилист отдает мне сережки и я, надевая их, подхожу к сыну.
- Ты не хочешь надеть этот костюм? Дионис, а кто же составит мне достойную пару? – я знаю, что сын безумно любит чувствовать себя взрослым, а уж если он сопровождает меня, то это вообще крышесносный вариант. Его глаза горят лихорадочным счастьем и предвкушением. Он растет джентльменом – у него тоже есть свои обязанности.
- Мать моя женщина! Только я! – суживаю глаза. Ох не нравятся мне его повадки...
- Я настолько стара, что выгляжу женщиной?
- Да, женщина. Без папы ты стареешь, - вот же! Ну и в кого он такой?!
- А ну-ка марш одеваться! Через пятнадцать минут мы выходим; опоздаешь – с отцом не увидишься!
Дионис знает, что с отцом он встретится. Но злить меня любит.
- А ты всё равно прекрасна, мам! – я еще пытаюсь натянуть на себя маску неприступности, но выходит плохо.
Но с сыном я согласна – платья меня лишь красят. Со временем приходит и понимание собственного тела, и я знаю, что мне стоит одеть в том или ином случае. А платье на мне действительно прекрасное: черное, облегающее, с вырезом на всю спину. Вырез прикрывают цепи, идущие от плеча. Руки закрыты, а юбка расходится лужицей к моим ногам. Я красива, не поспоришь.
Ровно через пятнадцать минут мой сын спускается с лестницы. Внизу он тормозит и, поправляя воротник рубашки, деланно брутальным голосом говорит:
- Я готов покорять сердца. Вы пойдете со мной, прекрасная леди?
Я смеюсь и не могу отвести горящего взгляда от сына. Я так его люблю, а он слишком быстро взрослеет…
Когда приезжаем к отелю, в котором и будет происходить действо, нас уже давно поджидают папарацци. К нам сразу подбегает Гейл и помогает пройти к залу. Все смотрят на нас и улыбаются. Моя улыбка тоже готова, с каждым разом она выглядит всё менее натянутой. Диониса сразу забирает дедушка, меня приглашают на танец. Вежливо отказываюсь и иду искать шампанское, которое вскоре само меня находит. Беру один бокал и делаю глоток. Пузырьки скачут по горлу, направляясь в мозг. Ищу глазами сына, который бегает по всему залу.
Холодный палец ведет линию по всей длине моей спины, и вскоре Пит обнимает меня за талию, разворачивая к себе. Его абсолютно черный наряд очень выгодно сидит на подкаченном теле, и я не удерживаюсь от одобрительного кивка.
- Мать моя женщина, как ты прекрасна!
Я чуть ли не роняю бокал, и уже хочу психануть, как приличная дама, но Пит проводит ладонью по всей длине моей руки, переплетая наши пальцы.
- Потанцуем? – его тон слегка насмешлив.
- Не думай, что это избавит тебя от моего праведного гнева. Дин перенял эту привычку у тебя, и я уже хотела ограничить его в общении с Джоанной, но, оказывается, защищать его надо от тебя! – моя гневная тирада не такая уж и гневная, но его задевает.
- Не смей даже думать об этом. Он – единственное, что осталось от моего счастья.
Я опускаю глаза в пол. Мне не нравятся намеки на его чувства ко мне.
- Где он? – голос Пита зол, но этого следовало ожидать. Я знаю, Пит безумно любит сына, и иногда я чувствую себя последней тварью, которая разлучает двух самых дорогих себе людей. Да, Пит дорог мне. Наше прошлое, наш ребенок, всё это безусловно оставило след на мне. – И хватит называть его Дином. Он тебе не щенок.
Я даю ему пощечину как раз в тот момент, когда прибегает сын. Он с обидой и болью смотрит на нас. Чувствую себя ещё ужасней.
- Простите, мистер Мелларк. Вы, вероятно, хотели встретиться с нашим сыном. Я не буду Вас отвлекать, - тон холоднее северного полюса, но я всё равно зла на Мелларка. – А Вы, Дионис, прошу, не задерживайтесь, я хочу уйти домой пораньше.
- Китнисс, прекрати, - Пит пытается перехватить мою руку, но я вырываюсь.
- Не смейте трогать меня, мистер Мелларк. Если Вы не забыли, права на это Вы не имеете, - голос просто сочится ядом, и я хочу сказать что-нибудь еще, но Пит прерывает меня тихим голосом.
- Прекрати. Ты же знаешь, что он…
- Папа, не надо, - Пит всё равно схватил мою руку, а на мои глаза навернулись слезы от тона моего сына. Да что же я за мать такая?!
- Вы совершенно правы, Дионис. Отдыхайте, сегодня такой вечер.
И я буквально убегаю к Гейлу. Только он с Нике может меня успокоить. Иначе мы с Питом ещё сожжем что-нибудь.
Как только подхожу к друзьям, беру бокал шампанского и разом его выпиваю.
- Неужели опять с Питом сцепилась?! И когда ты только успеваешь? – Гейл недоволен.
- А ты не можешь просто меня поддержать?
- Давай, ещё со мной поругайся, и вообще жизнь красота будет!
- Гейл, заткнись, - от одного голоса Нике он застывает с открытым ртом и, одернув рубашку, продолжает молча буравить меня взглядом. – Это не ты любишь своего бывшего и не можешь со своей гордостью ничего сделать.
- Нике! – от возмущения (или от голой правды) у меня спирает дыхание.
- А что? Ты так же упряма, как и Мелларк. Только теперь ты не знаешь, чего хочешь, а он знает. Вы поменялись местами.
- А может я не хочу к нему возвращаться? – какая же я язва...
- Китнисс, ври себе побольше, и однажды ты в это поверишь. Но только к тому времени твоему сыну уже впору самому жениться будет!
Я выдыхаю. Улыбаюсь. Стало легче. Теперь хотя бы смогу улыбаться.
- Спасибо.
- Всегда пожалуйста, милая, - Нике обнимает меня. Хочу отстраниться, но она цепко удерживает, шепча на ухо. – Только ты сама знаешь, что это правда.
Я ничего не знаю. Я люблю сына. Это точно.
Отхожу от друзей. Выпить. Напьюсь и думать не буду. Дина Пит к себе заберет. Точно, напьюсь.
Только успеваю выпить бокал, как меня зовут на танец. Гейл зовет меня на танец.
- Прости. И Нике прости. Ты же знаешь, как поступать? Всегда знала, - качаю головой в ответ.
- Никогда. Всё всегда приходит неожиданно, и я поддаюсь эмоциям. Гейл, мне не двадцать два года, я уже взрослая. Ну почему я такая дура? – закусываю губу, сдерживая всё, что может вырваться.
- Может, сейчас тоже следует довериться чувствам? Знаешь, Китнисс, они не врут.
- Я уже обжигалась. Два раза.
- И второй раз ты сама виновата. Вот почему вы расстались?
Молчу. Танец медленный, и я не шатаюсь. Хотя в голове все булькает от кипения. И слезы готовы брызнуть.
- Может, я всё так же разбита?
- О нет, Пит полностью тебя восстановил. Я думал, может ты потому и ушла от Мелларка, что цельной себя почувствовала? Поверила в себя, но ты всё так же его любишь.
- Я знаю, что он дорог мне.
- Ты красивая, молодая, богатая, но тупая, как не знаю кто!
- Да знаю я, хватит напоминать! – голос немного раздражен, но не зол. Нет, я умею себя анализировать. - Ты знаешь, мне кажется, что я главный злодей в своей жизни. И только с Питом я не так… не знаю, как назвать. Но с ним я лучше.
- Милая Китнисс, ты знаешь, что Дионис делает тебя прекрасной?
- Дин – лучшее, что могло со мной случиться.
- Не называй его этим глупым прозвищем!
- Да ты с Мелларком заодно!
- Ни капли! У него прекрасное имя, а ты его как не знаю кого называешь!
- Это мой сын!
- А мой - крестник! – и я отхожу от него.
- Спасибо за танец! – зло бросаю, уже отвернувшись.
- Пожалуйста! – Гейл так же язвителен.
Иду к сыну. Только с ним могу почувствовать себя уверенней. Но почему, когда вижу его с Питом, во мне вспыхивает злость?
- Дин! Я тебя потеряла! Пойдем домой? – ну и стерва я всё-таки. Эх, какие таланты пропадают…
- Китнисс, прекрати. Хватит. Пусть он останется у меня, ты выпила, - он спокоен, но напряжен.
- Давай я сама решу, что мне делать с моим сыном, окей? Достали диктовать свои условия. Без тебя разберусь!
- Пойдем, выйдем, - Пит сильно хватает меня выше локтя и больно сжимает. Я вскрикиваю, и Дин бросается ко мне.
- Не трогай маму! – Пит сразу отпускает меня и проводит ладонью по волосам. Он злой, как черт.
Наклоняюсь к сыну и шепчу на ухо:
- Разве мне кто-то способен причинить боль, пока ты рядом? Забыл, кто меня сопровождает? Вы с папой так похожи – неужели бы ты смог сделать мне больно? – я защищаю Пита. Пит – отец.
- Будь я на месте папы, я бы давно тебе трепку устроил, - я отшатываюсь и чуть не наступаю себе на юбку. Пит подхватывает меня и садится, как и я – на корточки возле сына. Мы похожи на семью. – Всё, чего я хочу, чтобы папа был всё время рядом.
И я пускаю слезу. Дин сразу меня обнимает, и я прижимаю его к себе. Но взгляд не отрывается от Пита.
Как бы я себя не убеждала, как бы эгоистична не была, сын – это самое дорогое, что есть у меня. И я всех порву, я любого уничтожу, кто заставит его плакать. Но уничтожить себя… Я – главная его боль. Быть с Питом потому, что того хочет сын?.. И разве я сама того не хочу?
- Дионис, я всегда с вами. Вы смысл моей жизни – как я могу вас оставить?
- Папа, а ты знаешь, что мама зовет тебя по ночам? – взгляд Пита мутнеет от боли, и он хочет взять меня за руку, но одергивает себя. Я сама тяну к нему руку, переплетая наши пальцы.
- Совсем, как раньше. Я думал, что больше не снюсь тебе.
- Иногда снишься. Вы с Дионисом вместе – мой главный кошмар и моя главная радость.
Что во мне ломается? Что прямо сейчас рушится, и я остановить это не могу? Мой эгоизм или моя целостность?
Была ли ты цельной без Пита, Китнисс?
Никогда.
- Пусть папа останется.
Посмотрев на Пита, я знаю, что мы оба скажем.
- Всегда.