Громкий, душевный и замечательный

Мияджи никогда не думал, что его выпускной в старшей школе будет таким громким и душевным одновременно. Уже через минуту после вручения дипломов его окружила небольшая стайка девчонок: одна из них переминалась с ноги на ногу, явно стесняясь, другая — бойкая второгодка, его знакомая — пожелала Мияджи удачи и с улыбкой сказала, что год назад была влюблена в него. Не успели они отойти, как со всех сторон набежали ребята из баскетбольного клуба, желавшие попрощаться с семпаями. Мияджи только и успевал, что пожимать руки да трепать по голове двух расчувствовавшихся первогодок. Они наперебой спрашивали, навестит ли Мияджи команду, когда в следующий раз будет в Токио, и счастливо улыбались, услышав: "Конечно, дуралеи". Одноклассники до сих пор принимали поздравления, Ооцубо нигде не было видно, зато у ворот школы стоял Мидорима: лицо каменное, эмоций ноль, в руках — жестяная банка ошируко. "Наверное, его раздражает подобная атмосфера", — усмехнулся Мияджи. И даже не успел удивиться, что вокруг Мидоримы не крутится Такао. — Мияджи-са-а-ан! Вот вы где! Мияджи обернулся на крик. Такао выглядел так, словно прибежал сюда после тренировки: дыхание сбито, лицо красное, волосы в беспорядке, пиджак гакурана расстегнут. Энергичный, как всегда. — Наконец-то... Я вас обыскался! Думал, вы уже ушли, но капитан и Кимура-сан еще здесь, а я помню, что вы втроем хотели потом в кафе пойти, значит, вы не могли уйти один, — затараторил Такао. — Шин-чан, а ты мог бы позвонить и сказать, что Мияджи-сан с тобой! — Он только что подошел, — буркнул Мидорима. — А зачем я тебе нужен-то? Тоже решил порыдать и сказать, что будешь скучать? Такао рассмеялся. — За кого вы меня принимаете? Не-ет, я хочу, чтобы вы обещали, что будете заглядывать в гости. — Другие первогодки просили того же. — Но я не просто "другой первогодка"! Я все-таки новый капитан нашей команды! — заявил Такао и для пущего эффекта хмыкнул, выпятив грудь. Смотрелся он, по мнению Мияджи, просто уморительно: растрепанный мальчишка, лучащийся довольством и энтузиазмом. Новость Мияджи не удивила, но он поневоле испытывал гордость за Такао — с ним команда точно не пропадет. — Поздравляю! — Мияджи от души хлопнул Такао по спине. — Всем уже похвастался? — Нет, вы первый. В смысле, второй. То есть, третий. Э-э-э... — Такао внезапно стушевался. — Потому что Кимуре-сану я рассказал, пока искал вас, а Ооцубо-сан был в зале со мной и тренером. Эй, Шин-чан, ты что, не слышал меня? Я теперь твой капитан! Раздался треск жести. Мидорима вздрогнул и перестал крутить в руках банку. Поднял взгляд на Такао и кивнул. — Слышал. Рад за тебя. — Что-то случилось. — Такао не спрашивал — утверждал. "Он и правда знает Мидориму лучше всех. Но я и представить не мог, что Мидорима так сухо отреагирует. Он тоже хотел быть капитаном?" Не дав Мияджи сказать и слова, Такао подошел к Мидориме вплотную и горячо зашептал ему на ухо. В одно мгновение вся собранность Мидоримы улетучилась, он зажал рот Такао ладонью и сквозь зубы произнес что-то, напоминающее: "Не смей". Подошли Ооцубо и Кимура. Мияджи мысленно отметил, что на пиджаке Кимуры не хватает второй пуговицы, а на щеках — легкий румянец. — Опять семейная ссора? — кивнул Кимура в сторону спорящих Мидоримы и Такао. "Если он так пытался отвлечь внимание от себя, не прокатило. Все равно вопросов потом не избежать". — Да кто их знает. Хоть бы сегодня воздержались, и так надоели за целый год. Надо же, целый год он был в одной команде с этими талантливыми новичками. Всего год. Кажется, он будет скучать: и по ежедневным ссорам, и по ругани Кимуры на талисманы Мидоримы, и по шуткам Такао, и по тренировкам до изнеможения. "Какой ужас, я становлюсь сентиментальным, — фыркнул про себя Мияджи. — Впрочем, я бы не удивился, если бы сейчас даже..." — Мидорима расстроен, что мы уходим из школы? — спросил Ооцубо у Такао. Такао, до этого момента отчаянно жестикулировавший, закивал с явным облегчением и пропустил удар по голове. — Я вовсе не!.. — голос Мидоримы почему-то задрожал. "Ну все, приехали". — Мидорима, только не реви! — Шин-чан у нас человек тонкой душевной организации, Мияджи-сан, не кричите, — подал голос Такао. Он корчился на земле — то ли от боли, то ли от умиления. Мазохист чертов. — Как думаешь, он успокоится, если ты или Ооцубо подарите ему пуговицу? — Кимура-сан! Такао выдумал, я не реву! — Слез на лице Мидоримы и впрямь не было, но Мияджи сильно сомневался, что тот позволил бы себе плакать. Выпускной семпаев — все-таки не обидный проигрыш Ракузану в полуфинале Зимнего Кубка. — Ха-ха, Шин-чан, да ты красный как рак! — Замолчи, Такао! Мияджи ничего не оставалось, как переглянуться с Ооцубо и Кимурой. Они понимающе улыбнулись: команда остается в надежных руках их беспокойных кохаев. Ооцубо окликнул Такао, пытающегося убежать от Мидоримы, и Мидориму, пытающегося поймать Такао: — Эй, вы двое, не хотите пойти с нами в кафе? — Хотим, — Мидорима неожиданно для всех ответил первым. И улыбнулся сдержанно, но искренне. — За вами хоть на край света! — крикнул Такао. И улыбнулся широко-широко, закинув за голову согнутые в локтях руки. Мияджи сглотнул комок в горле и зажмурил глаза, которые щипало подступившими слезами. Он никогда не думал, что его выпускной в старшей школе будет таким громким и душевным одновременно — зато с детства знал, что он будет замечательным.