Слово выбора

Безжалостная боевая подготовка шла под личным руководством главы Сопротивления. Больно? Ногу по твоей неповоротливости оторвёт – больнее будет. Упал? Вставай. Не можешь? Мёртв. Следующий! Человек? Выпад, удар, уклонился, оборот, удар с ноги, ребром ладони по шее, отходишь. Робот? Метишь в визор, бесшумно выбиваешь и исчезаешь в тумане. Отряд роботов? Помолись, пали по визорам, а закончатся патроны – отбивайся до последнего вдоха. Живым получить не должны. Изнуряющие тренировки на выносливость изо дня в день давали свои результаты: Ферб стремительно сбрасывал вес, становясь сухощавым и поджарым; Финес же, наоборот, раздавался в плечах. Искоренить в нём сутулость даже тренировки уже не могли. Глава Сопротивления преследовал другую цель: научить. Нужно иметь не столько сильное тело, сколько сильный характер. Нужно уметь правильно рассчитывать силы, составляя планы. Нужно уметь нести ответственность, ведя солдат вперед. Нужно уметь, не теряясь, принимать решения в бою. Нужно уметь находить выход в чрезвычайной ситуации. Невесёлая шутка в том, что война любит ставить в безвыходные ситуации, и тогда нужно уметь делать выбор. Верное решение является таковым, когда количество стоит качества. Нужно уметь выходить с наименьшими потерями, а раз так, то нужно уметь ставить жизни многих над жизнями нескольких. Финес и Ферб были уверены, что их сестра умеет делать выбор. К сожалению, научиться судить об этом им пришлось слишком скоро. – Но, Кэндис!.. – Это приказ, солдат, а не просьба о дружеском одолжении, – отрубил глава Сопротивления. – Я иду одна – и точка. – Но тебе может пригодиться наша помощь! Ты тренировала нас, мы и до этого помогали, почему не сейчас? – не хотел сдавать позиций Финес Флинн. – Вы сделали для всех нас многое, и будете продолжать делать, я надеюсь. Но сейчас лучшее, что вы можете сделать, – остаться здесь, – напряжённо разъяснял глава. – Но ты идёшь совсем одна! Это может быть опасно. Ты сама говорила: это неправильное решение! Кэндис осеклась и наконец посмотрела на стоящих рядом с нею братьев. Ферб держал руку на плече Финеса, а тот, в свою очередь, сжимал руки в кулаках. Веснушчатое лицо с крупным носом раскраснелось, он неровно дышал. – Я справлюсь. А вы остаётесь здесь – это приказ, солдат, – чеканя каждое слово, произнес командир. – Понятно? Финес закусил губы, а Ферб сильнее сжал его плечо. – Понятно? – повторил тот, повышая голос. – Так точно, сэр! – выдавил Флинн сквозь зубы. – Отлично, тогда принеси мне ту лазерную винтовку, что вы модернизировали. Нужно её опробовать. – Есть, сэр! – Финес отдал честь и покинул помещение, бывшее когда-то штабом агента Пи. – Ферб… – Кэндис глубоко вдохнула и решительно потребовала: – Дай мне слово, что ты будешь рядом с ним. Поклянись, что всегда будешь защищать его. Флетчер непонимающе посмотрел на неё. Глава Сопротивления резко выдохнул и сделал широкий шаг, чем приблизился к Фербу почти вплотную. – Дай слово, солдат, это приказ! – рявкнул он, в сердцах рассекая воздух кулаком. Мостик очков от этого жеста скатился по ровному носу почти до его кончика. Ферб поднял свои очки на голову, чтобы посмотреть на командира. Он заглянул в его глаза. Голубые глаза, большие, красивые, смотрящие на него как на последнюю надежду. Они бы больше подошли мечтательной девушке, со сладостной мукой смотрящей на любимого молодого человека, чем главе подпольного Сопротивления. – Даю слово, сестра. У Кэндис дрогнули губы. Понизив голос, она почти прошептала: «Верю», – на миг касаясь рукой плеча сводного брата. Но пару секунд спустя, когда вошёл Финес с винтовкой в руках, глава Сопротивления, уже поправив очки, скупо, но одобрительно кивнул. Флинн положил винтовку на стол и, заслышав шаги за спиной, внезапно обернулся и заключил в объятия сестру. Опешив, та не смогла произнести ни слова. – Береги себя, – попросил Финес, прижимая к себе тонкое, но не по-женски сильное тело. – Возвращайся поскорее. Кэндис так и не смогла ничего сказать, пару раз открыв и закрыв рот. Ей осталось лишь крепко обнять брата в ответ. Глава Сопротивления проснулся на следующий день рано утром. Настолько рано, что Кэндис даже не встретилась на прощание с братьями. И всё же она тихо заглянула в их комнаты перед самым выходом, с тяжёлым вздохом посмотреть на тех, кого помнила ещё слюнявыми карапузами. Через два дня их вызвал доктор Балджит. Он опредёленно силился что-то сказать, но так и не смог. Вместо этого он вставил в порт компьютера флэш-карту и вывел на огромный экран файл, где находился составленный Кэндис стратегический план. Также там было закреплено видео, в котором Шарлин Фуфелшмерц обращалась к ней, предлагая сделать выбор: свобода главы Сопротивления или жизнь его родителей, – а перед камерой в тот момент возник Перриборг, удерживающий за цепь кандалов двух исхудалых изувеченных людей, в которых с трудом можно было угадать очаровательную Линду и жизнерадостного Лоуренса Флинн-Флетчеров. Шарлин сообщала, что если даже самый крошечный отряд Сопротивления будет замечен хоть в миле от Кэндис, то лично Перриборг вынесет ей головы её родителей. Довершил картину расчет вероятности доктора Балджита, в котором возможность реализовать план оценивалась в ноль целых и шестьдесят шесть сотых процента. Этой ночью из-за стены Ферб во второй раз за столько времени слышал, как брат плакал. Первый раз был уже после того, как они с двойниками из другого измерения совершили переворот, свергнув Великую Империю Фуфелшмерца, и та снова возродилась во главе с целой императорской семьей. Тогда забрали их родителей и Перри, которые защищали вновь ушедших под землю детей столько, сколько им было по силам. Перри вновь сделали бездумной машиной, а Флинн-Флетчеров старших… Теперь это стало известно, и они во второй раз остались одни. Наверняка, Кэндис знала, что эта её поездка – в один конец. Но она до конца рассчитывала на шестьдесят шесть сотых вероятности, потому и шла одна, оттолкнув верных солдат, превознося жизни многих над своей. Этот конец был очевиден Фербу, когда он смотрел в голубые глаза, не защищённые, как бывало обычно, очками. Финес слишком любил сестру, заменившую им с Фербом обоих родителей и в ускоренном темпе помогшую повзрослеть. Финес слишком любил весь этот мир, всё живое в нем во всём его разнообразии, мир, в котором он должен выживать. Финес отважен и упрям, как и его сестра, но она отлично понимала, что это маленькое рыжее солнышко, улыбающееся даже через боль, рождено создавать, а не воевать. А с таким талантом, как у него и брата, они заведомо призваны быть оружием в этой войне. Кэндис понимала, потому она так нуждалась в слове Флетчера. Он редко давал слово. Отчасти и потому, что знал: он не позволит себе его нарушить. – Кто здесь? Но ему не нужна была просьба Кэндис на этот раз, чтобы сделать такой выбор. – Ферб, ты? – Рыжий вгляделся во мрак комнаты, и мутный взор выхватил яркое пятно волос. Финес принялся торопливо стирать со щёк слёзы. Мягко ступая по жгуче-холодному полу бункера, Ферб приблизился к кровати брата, сел на неё и, так же не спросясь, лег. Финес попробовал сдвинуться к стене, но тот ухватил его за крепкое плечо и настойчиво притянул к себе, обнимая так, словно своей худощавой фигурой закроет от всего света. Влажная щека коснулась его шеи и скоро снова стала намокать. Фербу показалось, что он слышит, как скрипят стиснутые зубы. Брат вновь попытался отстраниться, чтобы не падать в его и своих глазах окончательно, но Флетчер не пустил. Он положил руку на пушистые рыжие волосы, ткнулся губами в высокий лоб. – Всё будет хорошо? – подорванным от рыданий голосом как-то жалко спросил Финес, отрываясь от него и заглядывая в глаза. Ферб словно был его спасательным кругом, сорванным ветром с разгромленного и тонущего корабля. Ферб не мог дать ему такого слова, но, осознавая свою роль, не мог позволить себе и дать единственному выжившему утонуть. Он взял голову брата в свои ладони, бережно стирая большим пальцем сбегающую слезу, и пристально посмотрел ему в глаза. Голубые глаза, большие, красивые, смотрящие на него как на последнюю надежду. Они бы больше подошли мечтательному парню, молодому учёному, энтузиасту, ещё не распрощавшемуся до конца с детством, чем рано повзрослевшему солдату, бьющемуся не в своей даже войне. – Мы будем вместе, – убежденно пообещал Ферб. Это слово он раз уже дал – он сдержит его. – Верю.