Ночной визитер.

Тогда эта черная, как эбен, птица важностью своей поступи и строгостью своей физиономии вызвала в моем печальном воображении улыбку, и я сказал: «Хотя твоя голова и без шлема, и без щита, но ты все-таки не трусь, угрюмый, старый ворон, путник с берегов ночи. Поведай, как зовут тебя на берегах плутоновой ночи». Ворон каркнул: «Никогда!» Эдгар Аллан По. Легенда. В одиноких небесах, покрытые черной бездной ночи, мрачные перевозчики душ, заключившие договор с дьяволом, страдающе плачут. Их загубленные проклятые души ждут своего часа. Сотворив землю бог, низверг в недра земли предавшего его ангела, возжелавшего власти божьей. Пал ангел с небес, сраженный богом. Люцифер был полон ненависти и злости, но и тайная печаль снедала его. Лишь одна тварь божия смела пожалеть его - белая певчая птица, которая имела силу зачаровывать своим пением людские души. Она склонила голову к печальному Люциферу и стала петь. Бог, увидев это, проклял птицу. Тут же черное пламя охватило ее с ног до головы. Ее белоснежное оперение почернело, голос стал омерзителен, люди возненавидели ее так же, как до этого любили. Но птица осталась верна своему ужасному ангелу. Она приносила ему души грешников. Днем, оставаясь презренной Богом и людьми, птица томилась в несчастье. Тогда же Люцифер даровал возможность ей, избирать души грешников и обращать их. Птица избрала семерых и они стали также служить дьяволу. Мрачные странники ночи. Со временем они объединили свои силы и призвали еще души. Теперь в ночи они свободны и все так же одиноки. Рассказ. Холодный ветер, яростно метал за окнами небольшого серого дома, опавшую листву. Одинокая, черная как безлунная ночь, ворона, важно сидела на ветке уже совсем оголенного дуба. Ее хриплое карканье сливалось в едином ритме с завыванием яростной бури, что, замечу, складывалось в превосходнейшую музыку смерти. Старый, изнеможённый старик сидел в кресле-качалке перед камином. Его маленькая иссохшая и укрытая сединой голова склонилась набок. Глаза были закрыты, и он синхронно посапывал в такт трещащим огаркам дров. Всю эту гармонию нарушал лишь десятилетний мальчик, весело кривляющийся у окна. Он показывал забавные рожицы вороне, которая на ветке вблизи окна, безразлично сверкала на него своими черными блестящими глазами. - Мерзкая тварь!- вдруг воскликнул мальчик, и, распахнув окно, бросил со свойственной всем детям жестокостью, в ворону камень. Камень с глухим звуком ударился о тело вороны, которая издав пронзительный крик, взметнулась вверх, а затем также стремительно упала. Мальчик победоносно улыбнулся и повернулся, чтобы выбежать во двор за своим трофеем, но его остановил грозный взгляд поверх очков в черной роговой оправе. - Артур!- грозно воскликнул старик, - Ты чем это занимаешься? Мальчик попятился. - Ничем, дедушка Питер.- он виновато опустил голову, заведя руки за спину. Старик лишь кивнув, встал с кресла, издав при этом низкий стон. - Ты не должен шалить, Артур!- он грозно помахал пальцем перед лицом мальчика, и тот еще более скованно прижался к стене. Несмотря на почтенный возраст, Питер Саймон все еще внушал трепет и страх в души маленьких детей. Высокий, худой, с глубоко посаженными выцветшими глазами, он имел неимоверно пронзительный пугающий взгляд. Подавшись вперед, старик подошел к окну. Он обвел двор внимательным взглядом, а потом, повернувшись, сказал Артуру. - Что за звук я слышал? Мальчик неуверенно ответил. - Я кинул камушек в мерзкую ворону.- он потупил взгляд, ожидая как отреагирует старик. Питер нахмурил свои кустистые брови. - Ты попал? Мальчик лишь кивнул, все еще не решаясь поднять взгляд на дедушку. Питера же охватила странное чувство испуга. Он стремительно, не обращая внимания, на ноющие суставы, бросился к входной двери. Распахнув ее настежь, он выбежал на улицу, чувствуя как разгулявшаяся стихия, готова сбить его с ног. Артур быстро выбежав за ним, теперь удивленно наблюдал, как старик что-то ищет впотьмах, бормоча себе непонятные вещи под нос. В конце концов ничего не найдя, он тяжело вздохнул. Мальчик бросился к нему, чтобы поддержать, когда яростный порыв ветра ударил, словно хлыстом, старика в спину. - Дедушка, прости меня. – умолял, напуганный мальчик, но старик не обращая на него внимания, тяжело шел вперед. По выражению его лица в тот момент, нельзя было понять о чем он думает. Его взгляд уже стал отсутствующим, словно он окунулся в темную бездну старых, потрепанных как фотографии в альбоме, воспоминаний. Мальчик на этот раз послушно следовал рядом. Вернувшись в дом, он прилежно довел старика до кресла-качалки, в которой тот дремал до этого. Питер кивнул, вновь с глухим стоном, опускаясь в кресло. Он жестом указал Артуру присесть рядом с ним, и тот послушно последовал его немому указанию. Старик устало потер переносицу большим пальцем и, неуклюже поправив очки, на этот раз заговорил. - Артур, никогда больше так не делай!- он грозно посмотрел на внука, который кивал ему в ответ всей головой. Мальчик был обескуражен и напуган, но не осмеливался задать ни одного вопроса. Старик Питер, между тем продолжал, сосредоточив взгляд на дальней точке на стене. Его голос уже, словно не принадлежал ему. - История, которую я тебе расскажу, случилась со мной, более чем полвека назад, а то может больше.- он скривился, словно проглотил сухую таблетку.- В моем далеком прошлом, Артур, всегда существовала одна тайна, о которой не знают ни твоя бабушка, ни твоя мама.- он опять запнулся. Мне было около семнадцати, когда в нашем городе произошло странное, ужасное событие, от которого у меня до сих пор пробегает дрожь по телу. Девушка, Мария, она жила в то время по соседству от меня. Я общался с ней долгое время.- он прервался, взглянув на мальчика. Артур завороженно слушал. Он любил те истории, которые изредка рассказывал ему дедушка Питер. - Так вот та девушка… Мария. Она была необычной, я бы сказал. Красивая, молодая, она была моей ровесницей, когда однажды ее нашли мертвой в собственной комнате. Смерть во сне, заключил доктор. Кажется, я до сих пор слышу сдавленные рыдания ее родителей, когда она лежала в гробу, оставаясь все такой же чистой и прелестной, словно рука смерти ее и никогда не касалась. – Старик горько усмехнулся. – Никто не знал причины ее смерти, кроме меня. Ведь, наверное, за месяц до собственной кончины, она рассказала мне о своих кошмарных снах, в которых она видела одну и ту же черную, как смоль птицу, кружившую над ее постелью. На этот раз старик встал и подошел к окну. - В древности считали, что черные вороны были предвестниками смерти. Они словно, мрачные стражи, следовали за своими жертвами, которым было суждено умереть в скором времени. С Марией было так же. Она говорила о ночном визитере, который позже, кроме снов, стал являться ей и наяву. Мальчик встал вслед за Питером и тоже подошел к окну. Внутри его еще неопытной души рождался какой-то затаенный холодный страх. - Дедушка, - прошептал он.- Мне жаль, что я ударил ту птицу. Питер же покачал головой. - Вороны – предвестники смерти, милый друг. – он отвернулся от окна, в задумчивости глядя на Артура.- Иди лучше спать. Мальчик кивнул, размышляя над тем, что рассказал ему дедушка. Его бил какой-то внутренний озноб. Он думал о том, что не заснет, если вдруг эта черная птица вернется, и будет кричать под его окном. Когда же внук скрылся на втором этаже и старик услышал, как захлопнулась дверь комнаты, он медленно прошел в свой кабинет и извлек из тайного шкафа, возле книжной полки, старую измятую тетрадь, перетянутую тонкой бледно- голубой лентой. Тонкие бледные пальцы старика скользнули по ее потрескавшейся черной обложке, и он содрогнулся от собственных тяжелых чувств. Он не рассказал внуку об этой тетради, которую Мария хранила до последней ночи, когда словно зная о скорой кончине, она принесла ее Питеру. - Здесь все, – шептала она, словно боялась, что ее услышат.- Это мой дневник, Питер, прошу сохрани его для меня. Питер лишь удивленно вскинул брови. - Зачем? Ты куда-то уезжаешь? Мария как-то загадочно улыбнулась. - Нет, но прошу, сохрани его, и я вернусь за ним, обещаю. Чтобы не произошло, я вернусь за ним. А потом она просто, не говоря ни слова ушла, оставив, тогда еще юного Питера, в недоумении и испытывающего странное дурное предчувствие. Воспоминание рассеялось. Питер тяжело вздохнул. Не знал его внук и еще одного, в то время он, он так горячо и сильно любил Марию, что казалось эта любовь ослепляла его, может из-за того он не заметил что происходило с ней. Скорее машинально, он открыл дневник на первой попавшейся ему странице и стал читать. 18 мая 1956 года « Мой милый дневник, не обезумела ли я совсем? И если так, то лучше уж быть безумной, чем чувствовать как тяжелая тоска разрывает мое и без того измученное сердце. Мой милый Джон, как же так произошло, что твоя мятежная душа, обратилась в облик этой мерзкой птицы? Впервые, когда заметив, как эта мерзкая птица смотрит на меня, холодная дрожь ужаса бежала по телу, а теперь, наблюдая ее взгляд, я чувствую, как тепло становится внутри. Не могу дождаться ночи, когда мой милый Ворон, обратится вновь, и я смогу упасть в его объятия, забыв о жестокости жизни.» Он перевернул страницу. 23 мая 1956 года. « Вот уже три дня прошло с момента его исчезновения. Я ощущаю, как внутри меня все умирает. Где же он? Я чувствую как слезы жгут глаза, а губы дрожат, но я все же пишу, ведь больше никому не могу рассказать своей печальной, мрачной тайны. Мой милый Ворон, где же ты? Бросил ли ты меня, оставив умирать в тоскливом одиночестве, или же сам попал в беду? Ах, от этой мысли мне становиться совсем дурно! Уж лучше я умру от разбитого сердца, чем ты от жестокости бессердечных. И все же я надеюсь, ты вновь прилетишь ко мне. Сегодня ночью , скинув свое мрачное оперение, и высвободившись от оков дневного света, обретешь силу и заберешь меня собой.» 25 мая 1956 года. « Ах, я так счастлива! Так счастлива, мой милый дневник! Он вернулся. Мой любимый, он вернулся. Вчера ночью я как и прежде ждала его у открытого окна, ожидая его возвращения, когда он молниеносно, словно молния, возник передо мной. Влетев в комнату, он тотчас обернулся человеком и сжал меня в своих крепких объятиях. Как же это было прекрасно! Он тосковал по мне, рассказывал, как был готов нарушить договор и вернуться, но тяжелая обязанность не позволяла ему этого. Он наконец-то сдался. Он готов забрать меня с собой. Я все же убедила его. Меня не страшат те трудности и муки, через которые я суждена пройти, но ведь затем я буду с ним вечно. Вечно…но даже этого мне кажется мало!» 26 мая 1956 года. «Как же печально мне было видеть сегодня глаза моей матери, которая и не подозревает, что скоро меня с ней не будет. Я обняла ее, готовая зарыдать. Она ничего не знает и меня это странно угнетает. Но любовь в моем сердце сильнее. Я сделала выбор, от которого не могу отказаться. Я слишком предана этой чарующей любви в моей душе. Мой мрачный избранник, даже смерть никогда не разлучит нас. Я готова. Вот последняя запись, которую я делаю. Нужно отнести дневник Питеру, нельзя оставить его здесь, ведь горе моей матери станет еще сильнее» Питер почувствовал, как одинокая слеза скатилась по его щеке. Он отложил дневник в сторону, взглянув на огромный кровавый диск луны, который словно из пустоты, резко возник на небе. Вдруг стало угрожающе тихо. За окном не раздавалось ни единого звука и эта тишина была пугающей. Он медленно сел, не отводя взгляда от раскрытого окна, за которым в одиноком молчании стоял старый ветвистый дуб, окутанные мерцающим светом луны. Темный силуэт птицы приближался. Питер ждал. Птица, громко каркнув, уселась на окно. Взгляд ее черных блестящих глаз скользнул по лицу старика. Он зачарованно смотрел на нее, а она на него. А потом он точно не знал, сколько времени прошло, когда он все же произнес. - Я ждал тебя, Мария. Птица, вновь каркнув, влетела в комнату. Вокруг ее тела стал клубнями взвиваться сизый дым. Через минуту она обрела облик молодой девушки. - Питер.- она подошла к нему, нежно коснувшись холодными пальцами его подбородка. - Я ждал тебя шестьдесят лет, милая Мария. Девушка печально встретила его испытующий взгляд. - Еще не пришло время. Она подалась вперед, заключив старика в объятия. - Я готов. Я ждал слишком долго.- прошептал он ей, вдохнув могильный запах, исходивший от ее волос. Она лишь кивнула. Но тут старик словно одумавшись, остановил ее. - Ты счастлива Мария? Он заметил, как она улыбнулась. - Да Питер. Теперь я смогу быть с ним вместе по-настоящему, ты последний. Он кивнул. - Тогда не стоит тянуть более. Он закрыл глаза. Девушка склонилась к его губам и легким поцелуем, обездвижила навеки. Его душа была последней, которую она должна принести. Он должна спешить, ведь ее любимый ждет ее. Она отодвинулась от старика, взглянув в последний раз на его бездыханное тело. Еще миг, и черная, как безлунная ночь, птица летела прочь.