Sia – I'm in here
I need you to hold, All of the sadness I can not, Living inside of me. Шелковые простыни грязно-серого цвета раздражают Малию. Слишком скользкие, слишком липкие и бессмысленно дорогие. Девушке намного больше нравится вытянуться на простом флисовом пледе в крупную клетку, подложив руку под голову. Так привычнее, так роднее и уютнее. На резное деревянное изголовье кровати полумесяцем залегает седой лунный блик, заставляя отвлечься Малию от цикличных размышлений о лжи и от созерцания идеально гладкого потолка. Повернувшись на бок, Тейт опускает смуглую ладонь на пустующее место возле себя и как-то рвано выдыхает, но не от волнения или удивления с примесью обеспокоенности, а от колющего воспоминания. Она точно знает, кого бы хотела увидеть спящим на соседней подушке пару дней назад, но не теперь. Дверь в спальню распахивается неожиданно, и поток свежего воздуха заставляет легкий карамельный тюль взметнуться к потолку. Слышны осторожные шаги по скрипящему полу, а потом раздраженный выдох, заставивший неприятно передернуть плечами. Джексон. - Не спишь. Снова, - протягивает новый знакомый, как-то прохладно. Хейл не отвечает, лишь приподнимается на локтях, заглядывая в светлые глаза юноши. Со стороны кажется, ему совершенно нет дела до душевного состояния подружки, но Малию этот факт не останавливает, и она выплескивает сотни едких обвинений в адрес своих новых друзей. Особенное место в своем откровении она отводит Стайлзу. Выслушивать яростную и разочарованную Тейт совсем не просто для Джексона. - Забудь о них - так будет проще высыпаться. А еще лучше уезжай из этого города-монстра. - Я не могу все бросить, как есть, - Тейт озадаченно смотрит на своего собеседника, даже не пытаясь спрятать замешательство за надменной улыбкой, как это делает Лидия в воспоминаниях Уттмора. Несколько минут звенящая тишина сжимает комнату до удушающего вакуума, а потом Джексон пытается поставить точку в слишком искренней беседе или, что более точно, многоточие: - Это твой выбор... Малия не выдерживает и шепчет, вроде бы, повелительным тоном, но в темных глазах беспрепятственно читается немая мольба: - Помоги...Помоги мне забыть хоть на время об этих людях с фальшивыми улыбками и о бесконечных секретах, которые неустанно выползают из-за приоткрытых дверей. Она небрежно-торопливо отбрасывает одеяло в сторону и жадно срывает жаркий поцелуй с его губ. Он наслаждается контрастом голубого кружева с золотистой кожей, когда ее просторная футболка приземляется на махровый ковер. Между ними нет трепетной заботы, нет легкости и воздушности. Между ними все предельно ясно и реально. Но ей становится значительно лучше, когда она дразняще проводит подушечками пальцев по его спине. Он, действительно, помогает забыть разрушающую правду о себе и близких. Он забирает лишнее, больное, отравленное. Они просто стараются забыться и забыть... Прошлое слишком ранит обоих, и они выбирают настоящее, которое хоть и не пестрит глубокими чувствами, зато обещает не вырисовывать новые шрамы. Она его не любит, но она благодарна за компанию, которую он ей составляет в последние дни/вечера. Он не любит ее, но понимает, что когда-то он был точно таким же потерянным и одураченным. Утром Хейл уходит, не попрощавшись, напоследок лишь мягко касаясь губами его виска и оставляя на прикроватной тумбочке клочок желтой бумаги с коротким посланием: "Спасибо. Прости. Забудь."***
I'm in here, can anybody see me? Can anybody help? Джексон просыпается через сорок две минуты после ее ухода. Сминает записку, но не выбрасывает, а закидывает в карман легкой куртки. Уиттмор гуляет по знакомым улицам, рассматривает выученные наизусть дома, но чувствует себя совершенно чужим в родном городе. Он морщится от противного ощущения тошноты и ненужности.***
I'm crying out, I'm breaking down, I am fearing it all, Stuck inside these walls, Tell me there is hope for me Is anybody out there listening? Он соберет вещи чуть позже и снова исчезнет, спрячется в очередном мегаполисе, где один день похож на другой, и где воспоминания теряют былую власть над рассудком. Но что-то заставит Джексона, сидя в кресле Лондонской квартиры, развернуть потрепанный клочок тетрадного листа и задумчиво вглядеться в три простых слова, два из которых он слышит и произносит крайне редко: "Спасибо. Прости." Эти слова рождают обманчивое желание надеяться, слишком соблазнительное желание надеяться, которому он легко поддается...