Тепло, сахар и немного шума

      Город спал. Затихли все звуки, и большая часть города погрузилась в сон. Однако в окнах небольшой квартирки до сих пор горел мягкий желтоватый свет. Заглянув внутрь, можно было увидеть, что свет шел от настольной лампы, которая освещала комнату подобно светлячку-переростку. Сама лампа стояла на просторном столе, который в данный момент был завален кусками микросхем, мотками проводов, основами недоделанных приборов, забавной химпосудой различной формы и назначения, стопками чертежей и башнями книг, поля которых уже давно были исчерчены небрежными пометками, записями и различными рисунками, будь то очередной чертеж средств массового или не очень уничтожения, котята, солдаты или пчела, которая просто пролетала мимо.       Свет так же освещал и остальную часть комнаты. Обстановка была достаточно скромной: добротный, немного потертый диван, пара кресел, кофейный столик, тумба с телевизором, шкаф с книгами, небольшая лампа, проход в кухню и две двери, который вели в спальню и ванную комнату.       Досмотрев новости, девушка зевнула, клацнув пультом, погасила экран, после чего бросила взгляд на стоящую за столом фигуру и вздохнула. Ее сожитель даже не думал ложиться спать. Как, впрочем, и всегда. Если бы она разбиралась в том, что он делает, возможно, могла бы сказать, когда он закончит. Однако она уже давно прекратила попытки понять (да чего она, порой сам Зим не знал, что именно сотворил), чем являются те непонятные приборы, которые росли из металлолома, словно грибы во время дождя.       Нет, сожитель не раз предпринимал попытки разъяснить, что именно он создает, и она была благодарна его стараниям, однако, некоторые вещи все равно оставались тайной. Например, источник энергии, которая переполняла человека в темное время суток и позволяла ему не спать несколько ночей, доделывая очередной «прибор, который изменит мир, если не к лучшему, то совсем», но волшебным образом исчезала, едва солнце поднималось из-за горизонта.        Заметив, что она опять заменяет слово «парень» всевозможными синонимами, всеми силами отнекиваясь от этого обстоятельства, Так тихо выругалась. И это было вполне объяснимо, особенно учитывая то, насколько они отличались.       Она была единственным ребенком в бедной семье и росла в трущобах, окруженная заботами родной матери, которая умерла за два дня до ее пятнадцатилетия. Вскоре она покинула дом и отправилась зарабатывать на жизнь самостоятельно.       Он был сиротой и рос в приюте, в котором дети были готовы прибегнуть к любым средствам, а воспитатели втайне устраивали тотализатор под названием "кто сломается первым". И его удача и приспособленность были единственным, что позволило ему выжить.       Она была обычным ребенком, который отличался от прочих лишь сверхчеловеческой упертостью, целеустремленностью и немного взрывным характером.       Он был бессовестной, психически неустойчивой сволочью, чьи въедливость и самолюбие уступали лишь интеллекту и пофигизму.       У нее была иссиня-черная кошка, которая души не чаяла в своей хозяйке и порой заменяла ей сестру. Как и все кошки, она была терпеть не могла грязь и сырость, поэтому большую часть свободного времени проводила на коленях девушки, согревая ту своим теплом.       У него был зелено-черный пес неизвестной породы, который ни на шаг не отходил от парня, игнорируя то, что он являлся ненавистником собак. Пользы от пса было чуть более, чем ничуть, зато вид маленькой грязно-зеленой молнии, что носится по квартире с резиновой свинкой в зубах, мгновенно поднимал настроение.       Она поступила в военный лицей в надежде продвинуться по службе, показать всем окружающим, на что она способна. Три года безустанно училась, прикладывая все усилия, получала отличные оценки, и все это ради финального экзамена, который был сорван каким-то умником, который умудрился обесточить все восточное побережье.       Он поступил в военный лицей, чтобы научиться добывать информацию из любых источников, получить связи в военном окружении и просто так, чтобы занять время. Три года он относился к учебе как к веселой игре, изучая лишь те предметы, которые ему нравились, в результате чего имел табель повышенной контрастности и был отчислен из-за постоянных прогулов лекций по маскировке (хотя сам Зим заявлял, что был на всех).       Она была обученным бойцом и всегда сражалась с честью и полной отдачей.       Он был сыном улиц и дрался грязно, бесчестно, веря, что цель оправдывает средства.       Она дружила с выпускниками лицея, с которыми проучилась три года.       Он водил дружбу с параноиком, который видел в нем угрозу национальной безопасности.       Она была жаворонком, который встает вместе с солнцем и радуется новому дню.       Он был совой, будить которую раньше двенадцати было суициду подобно.       Они просто не могли быть парой. И это свидетельствовало о двух вещах: а) противоположности действительно притягиваются, б) у Судьбы действительно есть чувство юмора (вероятнее всего, черное).       Но, как бы там ни было, вечерами по улицам города шла странная парочка: вечно болтающий парень в черно-красной толстовке с накинутым на глаза капюшоном, и девушка в сиреневом свитере, которая смотрела на спутника с едва заметной ухмылкой и, время от времени, вставляла свою более скромную фразу, тем самым разворачивая разговор на сто восемьдесят градусов.       И, как бы странно это не звучало, именно контраст характеров приносил в их жизнь некоторую размеренность. Да, кое-кто был способен за несколько часов развести такой срач, что разгребать приходилось днями напролет, однако, за его стряпню Так была готова простить многое. Да, кое-кто, не будем называть ее имени, временами была слишком вспыльчива, но если бы не она, эти стены увидели бы намного больше взрывов, ковер был бы похож на решето, а покупка кровати была бы отложена на… никогда. В общем, сейчас представить жизнь без друг друга было практически невозможно, но сначала… Так не смогла удержать улыбку вспоминая первые недели их совместного проживания.       - Эй Зим? – позвала Так, сладко зевнув и потянувшись.       - Чего тебе? – беззлобно буркнул тот, отрываясь от… от… чего бы это ни было. В центре стола была взвалена бесформенная куча хлама, в которой можно было разглядеть разобранный тостер, жесткий диск, банку из-под газировки, пропавший два дня назад пульт от телевизора, упаковку от кошачьего корма и вилку с наколотой на нее сосиской. Заметив пристальное внимание к своему творению, Зим изогнул бровь и глубокомысленно произнес: – Аэ?       - Знаешь, - начала Так, стараясь подойти к проблеме издалека. – Обычно, я не особо интересуюсь, что ты делаешь за столом…       - За Своим столом.       - Да, да, твоим. Но на этот раз позволь поинтересоваться, - она сделала паузу, набирая в легкие побольше воздуха. Обычно для того, чтобы Зим последовал ее просьбам, повышать голос не следовало, однако, в некоторых случаях без этого не обойтись. - Что это за хрень на столе?!!       - На Mоем столе, - многозначительно добавил Зим, убирая руки от ушей. Больше криков не будет. Они давно выяснили, что крики – вещь непрактичная. Почему? Во-первых, после подобных дискуссий на них жаловались соседи, во-вторых, продолжительный сеанс гарантировал сорванный голос, а, в-третьих, (и в главных) лечить пострадавшую приходилось виновнику сего мероприятия. Причем, этот засранец не забывал упомянуть, на (ком) чем именно он учился лечить людей.       - Да мне все равно, чей это стол, меня больше волнует куча мусора, которая на нем лежит. Мне повторить свой вопрос? – строгим тоном спросила Так, понимая, что если не решить этот вопрос сейчас, это может привести к некоторым осложнениям.       Она еще не забыла как махнула рукой на повышенный интерес к взращивании грибных культур. Казалось бы, это безобидное занятие, и Так тоже была подвергнута этому досадному недоразумению. Ну, до тех пор, пока плесень, что обитала в банке из-под ванильного мороженого, не попыталась ее сожрать. Реакция Зима состояла из задумчивой физиономии и фразы, которую девушка запомнит на всю жизнь: «А знаешь, кажется, я понял, что именно не так. Но не волнуйся, в следующий раз в культуре не будет подобных недостатков. Кстати, с каких пор ты ешь Мое мороженое?». Разумеется, были и последствия, подробности которых, в данный момент, совершенно не нужны.       Однако это понимала не только она. Ситуация была неприятной, но вполне привычной, а, будучи человеком с двухлетним стажем работы в одном из отделов МИ, Зим прекрасно знал, что ему нужно. Нужно было назначить добровольца и делегировать ему полномочия и все, что из них вытекает (иногда в прямом смысле этого слова), или, говоря по-плебейски, перевести стрелки.       - Это все Гииир!!! – завопил он, тыкая пальцем вышеупомянутую собаку. Тот, услышав свое имя, навострил уши и преданным взглядом впился в хозяина. Причем, взгляд был таким, что любого, кто после такого не возьмет свои слова обратно, можно назвать бессовестной сволочью. – Ну, по крайне мере, большая часть. Тостер, вилка и сосиска - мои, жесткий диск - большеголового, а все остальное я нашел под диваном. Кстати, зачем мы покупаем разные кормы? Гиру же все равно, что жрать. Нет, серьезно, он даже твою запеканку схарч.. уупс.       В комнате повисло неловкое молчание. Прошипев что-то вроде: «Язык мой – враг мой», осторожно отодвинулся поближе к окну. Поняв, что именно он собирается сделать, Так среагировала мгновенно. Нормального человека можно было остановить, только сбив с ног (хотя нормальные люди подобного не вытворяют). Поэтому она вздохнула и спокойным тоном спросила:       - Почему именно окно? Ни дверь, ни стена, в которую ты встроил тот самопальный телепорт, а именно окно?       Зим замер в двух шагах от цели. Девушка прекрасно могла видеть, как в парне борются две силы: инстинкт самосохранения и вторая составляющая его личности, которую можно описать всего одной фразой: «Нет времени объяснять. Но я объясню.»       - Дверь закрыта, потрачу лишнее время, телепорт, как ты упомянула, - самопальный, а значит, он нестабильный! – тут он едва заметно скривился, но быстро добавил. - Нет, я всегда хотел умереть в тысяче мест сразу, но все же… В общем, это не выход, а что касается окна, так тут все преимущества: третий этаж, падать не очень-то и долго, кусты под окном смягчат падение и предотвратят тяжелые травмы, - отчеканил Зим после недолгой паузы. - Куча прохожих, которые могут как вызвать скорую, так и стать свидетелями. Все указывает на то, что это самый логичный выход из ситуации.       - Ага, вот только ты забываешь про осколки стекла, которыми, наверняка, можно пораниться, сотрясение мозга, которое ты получишь, несмотря на смягчающие обстоятельства, меня, которая будет рядом, пока ты не поправишься, - возразила Так, загибая пальцы. – И если ты думаешь, что я упущу шанс прочитать тебе нотацию-другую, ты очень сильно ошибаешься.       Повисла тишина, доказательства обеих сторон были вполне убедительными. Судя по всему, дилемма была настолько нешуточной, что у парня возникло навязчивое желание перекусить. Нормальный человек бы пошел на кухню, но Зиму было достаточно открыть ящик стола, выудить из него пачку начос, банку с соусом и, игнорируя осуждающий взгляд, начал ими хрустеть. Разумеется, запах тут же привлек некую собаку, которая тут же стала прыгать рядом с хозяином, пытаясь выхватить угощение из рук, а шум разбудил кошку, которая с сонно-рассеянным выражением мордашки уставилась на хозяйку.       Немой диалог между ними длился секунды, в итоге, кошка сочувствующе вздохнула и, свернувшись клубочком, заснула. Причем, как Так заметила, спала она не в своей корзинке, а на мягком коврике, который Зим бросил для Гира.       - А ведь пару лет назад эти двое пытались сожрать друг друга живьем, - подумала Так, вспоминая как в одну сторону отползала злая и немного пожеванная кошка, а в другую - исцарапанная и крайне недовольная собака. А потом они три часа шипели друг на друга из противоположных углов.       - Тебе эти глупые животные никого не напоминают? – ехидно заметил внутренний голос.       - Нет, - тут же подумала она, стараясь не обращать внимание на крайне знакомую манеру произношения.       - Да ну?       - Да, да.       - Да, да?       - Нет, нет! – огрызнулась Так. - И вообще, какого черта ты тут забыл?!       - Не знаю, я бы на твоем месте волновался, почему ты разговариваешь с вымышленным персонажем, когда оригинал сидит перед тобой и бросает чипсы Гиру. Знаешь, это можно считать психическим заболеванием.       - Уж кто бы о психических заболеваниях говорил…       - На что это ты, ей Богу, намекаешь?       - А я не намекаю.       - Значит так?       - А как иначе? И вообще, как давно ты тут ошиваешься?       Некоторое время голос молчал.       - С тех пор, как я купил себе костюм пчеловода.       - Зачем тебе костюм пчеловода?!       - Пчел разводить, зачем еще? Слушай, а может у тебя не только психические проб..       Реплика была прервана ментальным эквивалентом настолько тяжелого взгляда, что ментальный эквивалент Зима подавился ментальным эквивалентом кофе, отправился в ментальный эквивалент бомбоубежища и захлопнул ментальный эквивалент двери, прежде чем Так умудрилась спросить, когда он успел построить этакую гадость в ее подсознании.       - Прелесть какая, - проворчала Так, немного потрясенная фактом наличия второго, пусть и ментального, но все же, Зима в ее голове. Нет, она знала, что он существо всепроникающее, но чтобы настолько…       - Что, прелесть? – спросил Зим, отвлекаясь от выскребания банки из под соуса последним кусочком начос. У его ног тихо посапывал Гир, который, судя по всему, наконец, наелся и теперь отбыл в царство Морфея. И, несмотря на всю странность ситуации, это было несколько… мило.       - Знаешь, а он действительно всеядный, - пробормотала Так, понимая, что если не закончить все сейчас, это затянется на всю ночь, она заснет, а этот гад продолжит работать.       - Ха, ты наконец-то ты признала мою правоту, – возликовал парень, засовывая банку в кучу мусора, поворачивая кресло к столу и облокачиваясь на спинку руками.       - Ну, он же съел твой соус, - улыбаясь, заявила девушка, отвечая любезностью на любезность.       - А чем тебя моя стряпня не устраивает? – пробормотал Зим, искренне удивленный подобным заявлением. – Тебе напомнить, сколько тефтелей ты умяла за ужином?       - Две-три… - несколько отлучено пробормотала Так, стараясь не смотреть в глаза сожителю.       - Порции, - закончил тот, даже не пытаясь скрыть ехидство. – А ведь хотела взять еще. И теперь ты говоришь, что тебе не нравится моя готовка. Что не так в соусе?       - То же, что и в запеканке. На несколько минут на лице Зима появилось задумчивое выражение, причем Так прекрасно понимала, в чем дело. Да, ее еду было невозможно есть, но, по крайней мере, она не могла прожечь пол и заставить человека вылакать два литра воды залпом.       - Нет, я уверен, что в моем соусе нет рыбы, он досолен и почти никогда не бывает сырым. Кстати, я так и не понял, чем были те черные вкрапления. Не просветишь?       - Помидоры, - буркнула Так, понимая, что сейчас будет.       Однако, на этот раз тот лишь нахмурился и слегка улыбнувшись, произнес:       - Надо же, никогда бы не подумал. Знаешь, в принципе есть можно, но я терпеть не могу рыбу. Особенно сырую, так что прости, если был резок. Ну, а соус действительно такой ужасный?       Этот поворот был несколько неожиданным. Нет, жизнь с Зимом в качестве соседа научила ее быть готовым к сюрпризам. Проблема была в том, что эти сюрпризы были в основном плохими. К примеру, теперь она никогда не заглядывала в ящики стола, читала этикетки на любом сосуде, каким бы безобидным он не выглядел, прежде чем принять ванную или сходить в туалет, надо осмотреть всю комнату. Хотя последнее условие было необязательным, так как после одного крупного скандала тот прекратил смывать реактивы в канализацию.       К подобным сюрпризам она привыкла, но приятные были несколько более редкими и вызывали некий когнитивный диссонанс. А так как приятных было очень мало, извинение можно было считать таковым. Поэтому, сейчас ей стоило быть менее резкой, чем можно было.       - Нет, он вкусный, но…        «- Но что? Слишком много чили? Да он везде чили сует, я едва успеваю выуживать его из салата, - подумала Так, вспоминая, что было, когда она в первый раз пропустила пару кусочков. Следующие пару минут она не помнила, ибо когда ее сознание прояснилось, перед ней был Зим. Одной рукой он держал ее голову, а второй заливал ей в рот холодную воду из стакана. При этом он извиняющее улыбнулся. А еще был яблочный пирог с изюмом, корицей и хрустящей карамельной начинкой. За пирог этот она была готовы простить многое.       - Чили много не бывает, - авторитетно заявил ментальный эквивалент Зима, высовывая нос из-за двери. – Кстати, что ты будешь говорить?        - Не твое дело, и вообще, пошел отсюда!!       - А иначе…? – протянул тот, чертя в воздухе вопросительный знак.       - А иначе, ты познаешь все, на что способно раздраженное женское сознание. И я обещаю, что не буду сдерживаться! Почему? Да потому, что оригинал сидит передо мной, и я лично позабочусь, чтобы он был единственный в своем роде, - прошипела она, после чего немного мрачнее добавила. – За Вселенную не знаю, но Земле вас двоих не вынести. Выбирай.       - А ты точно не можешь его убить? – спросил он после недолгого молчания.</i>       - Нет.       - Жаль.       - Я бы сказала, что мне тоже, но я всегда была честна с тобой.       Но отпраздновать было рано, так как, избавившись от одного Зима, она остается с другим, причем на очень долгий срок. И убивать его нельзя, во-первых, это как-то неблагодарно, во-вторых, Диб определенно взбесится, он то уже девять лет мечтает сделать это самостоятельно (а все потому, что Профессор будет расстроен, ведь ему придется искать нового начлаба). Временами Так вообще казалось, что Зим жив лишь благодаря целой цепочке подобных совпадений. Хотя, скорее всего, так оно и было.       - Ну что? – протянул оставшийся, явно желая узнать причину, по которой его любимый соус стал опальным.       - Им можно метал плавить, - честно ответила Так, понимая, что если она ответила иначе, потом бы это выплыло. Как труп в весеннюю погодку. А еще захватить пару-тройку вещичек со дна. – Я вообще не понимаю, как ты можешь его есть в таких количествах. Изжоги не боишься?       - Я? Да я же доктор, мне ли не знать, что может привести к изжоге, - самоуверенно улыбаясь, заявил человек.       - Зим, докторская по ядерной физике не дает тебе право лечить людей!       - Что-то я не заметил, что ты была против, когда я лечил твое воспаление легких.       - Это другое… - пробормотала Так, вспоминая события прошлой зимы.       Кое-кто на пару дней умотал на какую-то научную выставку в Гренландию, оставив ее в квартире с кошкой, собакой, полным холодильником еды и свободным телевизором. Потом задержание во время снегопада, пара прогулок с Гиром, который имел привычку нырять с сугроб, увлекая находящегося на другом конце поводка за собой, попытки помыть Мими, которая любила воду так же, как Зим запеканку, цапала все мокрое, что окажется поблизости. В итоге, промокшая и уставшая Так уплела пару порций теплого мясного рагу и уснула, так и не дойдя до дивана.       Утро встретило ее в виде Гира с поводком в зубах, Мими с миской в лапах, тяжелой головой, ознобом и звонком от коллеги, которая спрашивала, может ли Так ее подменить. Так могла, но взамен попросила подвести ее до работы и пачку аспирина. Сапоги не высохли после прогулок с Гиром, поэтому идти на работу пришлось в промокшей обуви, потом зашла в магазин за кормом и снова заснула на диване.       На следующий день отключили отопление, она обнаружила что Мими пропала, и лишь через пять часов поисков оказалось, что та спала в бельевой корзине под махровым полотенцем. Совершив еще один налет на холодильник, она создала возле телевизора крепость изо всех одеял и источников тепла, что были в квартире (чашка горячего шоколада, кошка и грелка с кипятком), свернулась в клубочек и уснула, даже не взяв в руки пульт.       Пять дней спустя Зим вернулся. Как оказалось, не только у нее была веселая неделька. Для начала, он перепутал самолеты, улетел в Нью-Йорк, потом полетел в Гренландию, забыл чемодан, послал за чемоданом, перепутал презентации, выступил на неправильной презентации, потом выступил на правильной презентации, получил повышение, полетел в Лондон, покатался на автобусах, заблудился, посеял кошелек, был найден по маячку в руке (больше Так не спрашивала, зачем ему его вживили) и отправлен домой на кораблем (единственном виде транспорта, на котором Зим боялся путешествовать).       - Ну конечно, ведь ты не человек, - тихо хихикая, прошептал Зим, с вызовом смотря на сожительницу. – Хотя да, ты женщина, и все сложно.       - Кто бы говорил, мистер «Я могу потеряться в трех зданиях без карты».       - Молчали бы уже, мисс «Я настолько ответственная, что забочусь о всех, кроме меня самой».       - Ты не можешь запомнить, где лежит сахар!       - А ты не способна замолкнуть после третей фразы!!       - Ты научный фрик, который не думает ни о ком, кроме себя!!!       - Ты милитаризированная истеричка, которая заботится обо всем, кроме себя!!!       - Да ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю!!       - А ты слушаешь, но все равно делаешь по-своему!       - Ты врубаешь Доктора в полвосьмого, когда я еще сплю!       - Ты смотришь политические новости, когда я работаю!!       - О Господи, да прекратите вы наконец!! – раздался крик соседней снизу. – Неужели вам так важно раз в месяц садится напротив и орать друг на друга? Серьезно как дети малые.       Несколько минут парочка молчала. Потом Зим хмыкнул и, сведя руки, в рупор заорал:       - А ты в душе поешь, Фредерик, так мы же молчим!!!       - Зим… - потянула Так, закатывая глаза. Некоторые вещи никогда не менялись.       - Что? – невинно ответил тот, пожимая плечами. – Он между прочим ужасно фальшивит на третьем куплете.       - Ты не молчишь. Ты постоянно поешь вместе с ним. Между прочем, тоже фальшиво.       - Даже если бы я действительно пел. А это не так. То ему об этом знать не стоит.       - Да я и так знаю.       - Тебя никто не спрашивал, Фредерик!!!       - Меня зовут Джеймс, идиотина!!!       - Я знал это, - заявил Зим, крутясь на кресле. – Но для меня ты все равно "Фредерик". Помни об этом, человечишка!!!       - Ты все такой же, как и два года назад, - покачав головой, сообщила Так, садясь на подлокотник дивана.       - Ты тоже не особо изменилась, - констатировал тот, не зная, что еще сказать.       Так тоже не знала. Поэтому они просто сидели напротив и смотрели друг другу в глаза. Этот чертов взгляд, этих чертовых темно-красных глаз, этого проклятого психопата. Она знали, что это неправильно. Они знали, что они оба правы. Они знали, что нужно что-то сделать. Однако Так не могла не признать, что она, скорее, умрет, чем признает, что была неправа, да и Зим по-прежнему оставался Зимом.       К тому же, было уже поздно, она устала, так что, спор с бессовестным никтофилом был смерти подобен. Поэтому, она просто подогнула ноги, скрестила на них руки и уронила голову. Ночка обещала быть длинной. - Я знал это, - заявил Зим, крутясь на кресле. – Но для меня ты все равно