Напишите мне что-нибудь ободряющее?

Стрелки часов едва ли показывали восемь утра, а у металлодетектора на входе в терминал F аэропорта Шереметьево собралась немаленькая очередь. Спросонья кто-то умудрялся ронять чемоданы, протереть сумкой все доступные поверхности, а некоторые умельцы и вовсе сбивали с ног своих соседей. Дмитрий, откровенно скучая, посмотрел на часы. Время еще было. В страхе застрять в какой-нибудь пробке на МКАДе, живущем вечной жизнью, он заказал такси с хорошим запасом времени, и теперь, прибыв за четыре часа до рейса, он мог не волноваться, что опоздает, только если не зазевается где-нибудь по дороге. - Молодой человек, быстрее, пожалуйста. - поторопили Дмитрия сзади. Задумавшись, он даже не заметил, что подошла его очередь. Дмитрий прошел сквозь рамку не вызывая подозрений, разве что строгий охранник в форме и с рацией удостоил его презрительно-равнодушным взглядом. Он прошел в очередь на регистрацию. Рейс Москва - Пятигорск. Народу немного, все вновь заняты своими делами. Впереди стояла немолодая пара. Она - в шляпке с цветами сбоку, он - держит впереди себя темно-синий чемодан. - Коль, я же тебе сто раз сказала, не убирай ключи от чемодана так, если ты не можешь запомнить, куда дел! Отдавай мне в конце концов. Ну всему учить надо! - возмутилась она, поправляя шляпку. - Я помню. Что ключи. Были. В кармане сумки. И я. Понятия. Не имею. Как они. Оказались. В бардачке. - спокойно отвечает он, тяжело вздыхая. Она махнула рукой в его сторону. - Пить меньше надо. А он и не производил впечатление пьющего. Напротив, аккуратно одет, на носу очки в тонкой оправе, во внутреннем кармане - свернутая газета. Они долго возились с чемоданом, пытаясь завалить его на ленту, доставали паспорта, которые зачем-то убрали на дно ее дамской сумочки, а потом с пристрастием уточняли, когда объявят посадку. Как только они отошли, Дмитрий направился к стойке. - Ваш паспорт? - с дежурной улыбкой, с видимой ноткой кокетства, попросила девушка в красном шейном платке и бейджиком Vera, хотя паспорт уже лежал на ее столе. Конечно, она узнала его, но не подала вида - сколько через нее прошло и пройдет больших и малых звезд шоу-бизнеса, киноиндустрии, политики. В конце концов, это ее работа. - Чемодан? Ручная кладь? - не унималась Vera, и ее алые губы растянулись в улыбке. Дмитрий молча положил чемодан на ленту. Она посмотрела что-то в компьютере, кликнула пару раз мышкой. - Бизнес-класс? - спросила она. - Да. - Мгм... - и поджала красивые губы. Затем заботливо вложила посадочный талон в его паспорт и отпустила с богом, пожелав приятного путешествия. Дмитрий шел по залам Шереметьево, искоса наблюдая за проходящими пассажирами. Они не обращали на него внимания, все больше в спешке убегая по стойкам регистрации или ища выход к таможенному досмотру. В конце концов, он знал, что еще не вполне может считаться звездой первой величины, и поэтому не надел ни бейсболку, ни темные очки, как обычно поступают знаменитости. Какая разница. Тем более, что ни у кого нет времени смотреть по сторонам и узнавать в тебе капитана великой команды КВН "Станция Спортивная". Указатель гласил, что выход на таможенный досмотр находится в конце зала, если повернуть направо. Так Дмитрий и поступил. Нечего тянуть время. Зато потом можно выпить кофе, радуясь восходящему солнцу из огромного окна аэропорта. Наблюдать, как самолеты разбегаются по взлетной полосе, и как Москва встречает заграничный экипаж яркими лучами необыкновенно жаркого солнца... - Дмитрий? Дмитрий, подождите! Кожома не спешил обернуться. Мало ли сколько Дмитриев сейчас в это время существуют отдельно друг от друга в этом огромном Шереметьево. Однако девушка - а этот голос несомненно принадлежал девушке, - по всей видимости, ускорила шаг. Дмитрий обернулся. Это и впрямь была девушка, причем довольно высокого роста и не лишенная обаяния, одетая в повседневные футболку и джинсы. - Я за вами уже пол-аэропорта пробежала, а вы... - выдохнула, наконец, она, ища что-то в своей сумке. - Я...это...хотела у вас спросить... Дмитрий терпеливо ждал, пока та переведет дух, но все же ответил: - Девушка, это все очень мило, но все-таки мы в аэропорту, тут слишком многолюдно, я бы не хотел привлекать внимание... - Я за вами следила, к вам никто не приставал. Кроме меня сейчас. Кожома задумался. - И чего же вы хотели? - Самую малость - напишите мне что-нибудь ободряющее? Он посмотрел на нее, как ему самому казалось, с любопытством, но на деле этот взгляд больше походил на издевку. - Это что же например? - Ну...типа "соберись! хватит ныть и иди работай! все великие люди пахали, как кони, а ты?!" Дмитрий усмехнулся. А она уже выудила из своей сумки крупный ярко-розовый ежедневник и ядовито-зеленого цвета ручку. - Вы что, это всегда с собой носите? - поинтересовался он, глядя прямо в ее ясные голубые глаза. - Я на журналиста учусь, долг службы. - ответила та, сияя радостной улыбкой. Кожома открыл ежедневник на первой же чистой странице. - Как вас зовут-то?.. - Катей. - робко сказала она. - Катерина, значит? - переспросил он, хитро улыбнувшись, выводя что-то в ее ежедневнике. Она не заглядывала ему через плечо и не пыталась выяснить, что именно он там напишет, а просто молча с неподдельным восхищением следила за каждым его движением. Когда Дмитрий вернул ей ее скромное имущество, она осторожно спросила: - А вы далеко летите? - В Пятигорск. Смотреть, как исчезает в нависающих над городом облаках гора Машук...А вы? - В Стокгольм. На родину групп "ABBA" и "Roxette". На секунду помолчали. - Что же, удачи вам, Дмитрий! Не буду вас задерживать! Мягкой посадки! - Спасибо, и вам! И она зашагала прочь, на мгновенье обернувшись на немного растерянного Кожому. А он, усмехнувшись над самим собой, пошел в сторону, навязанную желтым указателем. *** Катя сидела на лавочке в центре Стокгольма, окруженная парком, заливом, видом на Драматен, слушая оркестр с веранды ресторана одного из отелей неподалеку и шум вечной жизни шведской столицы, занявшей несколько маленьких островов. Прохладный ветерок дул в лицо и трепал ее светло-рыжие волосы... Она с замиранием сердца открыла ежедневник, пролистала его до самой последней записи, которую она попросила сделать фронтмена одной из любимых КВНовских команд Дмитрия Кожому. Она уже представила, как увидит в свой адрес желанные и непреклонные повеления "перестать мотать сопли на кулак и жить как человек" с кучей восклицательных знаков, но вместо этого она увидела коротенькое письмо, написанное сжатым почерком. "Катерина, Катя, Катенька! Я уверен, что вы прекрасный и добрый человек, который влюблен в КВН не меньше меня. Поэтому желаю вам любви и счастья! Успехов в вашем непростом ремесле! Будьте умницей!" И с правого края, отступив строчку, подпись: "Дмитрий Кожома". А сверху, в левом верхнем углу, сияло, нарисованное им, солнце, похожее на то, что поднималось сегодня в Москве и на то, что бросало золотые лучи на крыши Стокгольма, до которого едва ли мог дотянуться шпиль церкви святой Клары, которое играло радужными искрами по озерным волнам и которое заставляло верить в тайну этого волшебного города. Катино сердце бешено заколотилось от необъяснимой радости, которую никто бы не смог почувствовать. Она еще и еще раз прочитала его письмо, и каждая строчка, каждая буква горели на ее губах новым, необъяснимым счастьем, перекликаясь с суетой улиц, криками чаек, иностранной речью и нежной песней первой скрипки... *** Дмитрий стоял на балконе гостиничного номера, ловя свежий горный ветер. Солнце скрывалось за густыми белыми облаками. Он ни о чем не думал в этот момент. Не хотелось. Все казалось лишним, суетным, каким-то даже нелепым и ничтожным. Все меркло, когда перед глазами простиралась великолепная, однако немного печальная панорама Кавказа. Вот она - точка, с которой Жизнь кажется бесконечной! А там, впереди, окутанный серебристой дымкой, гордо возвышался Машук...