Твари

Сильный ветер покружил ядовитый пепел в воздухе, окончательно растрепал мои коротко стриженные волосы, а затем принялся гонять пыль по пустому скверу. Было темно, а в воздухе витал запах гнили. Я неторопливо шла по давно заброшенной дорожке, не смотря по сторонам, не замечая ничего вокруг. Да и что там замечать? Обуглившиеся, покореженные деревья, скелеты сгоревших многоэтажек или, быть может, землю, от которой валит удушающий дым? Запах гари забивал легкие и не давал дышать; ядовитый пепел, который разъедает кожу, и пустота, съедающая изнутри... Вот она, нынешняя осень. Я закрываю глаза, а передо мной встает образ из моего прошлого: еще четкая картинка, которая будет бледнеть с каждым днем, пока не растворится в бесконечном потоке времени. Единственное, чего я сейчас хочу — это окунуться в свои воспоминания, убежав от настоящего.  Делаю глубокий вдох, черпая запахи из прошлого. Перезревшими яблоками, что попадали с веток старого дерева; сыростью от только что прошедшего дождя; прелыми листьями, расстилавшимися под ногами потемневшей дорожкой, и свободой, — вот чем пахнут мои воспоминания об осени. Да, я любила это время года.  Открываю глаза, чтобы увидеть удручающую картину: прямо передо мной лежит груда железных обломков, бывших когда-то детской площадкой. Раньше я гуляла здесь вместе со своей младшей сестренкой... А теперь бесцельно брожу здесь, угнетенная своим одиночеством. Я осматриваю свои руки, будто в первый раз вижу их. Покрытая многочисленными ожогами желтая кожа, поломанные и почерневшие ногти, очертания костей. Кажется, будто на скелет натянули кожу, оживили его, а затем отправили в самое пекло, точно зная, что с этим ходячим мертвецом ничего не случится. Зомби. Вот на кого я похожа. Я тихо рассмеялась, с неудовольствием отмечая, что мой голос так же противен, как звук протираемого пенопластом стекла. Я же монстр, как иначе? И правда, я словно стала героем очередного фильма про зомби, которые пытаются сожрать чужие мозги. Мы с подругой часто смотрели подобные ужастики, но ни один из героев этих фильмов не был похож на то, во что превратилась я.  Помню, как по городу начал расползаться удушающий дым, который, в буквальном смысле этого слова, пожирал город. Все горело неестественным зеленым огнем, а я стояла в самом центре этого ада и с непоколебимым спокойствием наблюдала, как мир вокруг рушится. Мою кожу и легкие разъедал ядовитый газ, в голове помутнело.  Затем была темнота. Непроницаемая и успокаивающая темнота, резко сменившаяся неестественно ярким светом электрических ламп. Я не знаю, как я там оказалась, как я выжила, что со мной сделали потом... Я только помню, как сбежала оттуда, ушла как можно дальше... И вот теперь я здесь. Зомби, выживший во время апокалипсиса, который не знает, куда идти, что делать. Само мое существование стало бессмысленным. Вдалеке я замечаю нечеткую фигуру человека, который направляется ко мне. Я ничего не предпринимаю, только жду когда он подойдет ко мне поближе.  Три метра. Всего три метра отделяет меня от этого человека. Он в белом. Белый халат врача... В моем заторможенном мозгу что-то щелкает. Я пытаюсь убежать, но ноги не слушаются меня и я падаю на землю, прямо под ноги моему бывшему мучителю. Я нормальная! Пусть и выгляжу как ходячий мертвец, но мысли у меня человеческие, такие же, как и раньше. И я не планирую сожрать вас. — Ты действительно думала, что сможешь далеко убежать? — он говорит тихо, почти в самое ухо. Он не замечает моих слез. — Ты монстр. А монстр должен сидеть в клетке.

***

Слишком тихо. Я не привыкла к тишине, она пугает меня своей неизвестностью. Намного легче слушать вопли похожих на меня существ, какими бы жуткими и душераздирающими они не были. Раньше я боялась этих криков, боялась, что в следующую минуту будут слышны уже мои крики. Но теперь это только успокаивает, напоминая, что в этом дурдоме сижу не только я одна. Вокруг меня бетонные стены. Кожа на моих руках висит гадкими, неприятными на вид шмотками, которые так и хочется содрать, оголив при этом кости. Я еще несколько раз пыталась сбежать, и теперь моя спина исполосована средневековым орудием наказания: кнутом. — Номер 02В, выходи из камеры. Я не шевелюсь, только внимательно смотрю на сегодняшнего сторожа — совсем еще молодую девушку, ей не больше двадцати. На моем лице появляется подобие улыбки, когда надзирательница, не выдержав, заходит ко мне, дабы самой вывести из моей «комнаты». Откуда ей было знать, что я смогла снять наручники? Или, что как только она попадет на мою территорию, я перегрызу ей глотку, отрывая куски кожи и мяса? Что мы убьем их всех, медленно и мучительно истязая их тела? Все они знали, что так будет. Ведь именно они превратили нас в монстров.