***
- Знаешь, мне грустно, - Анна проводит пальцами по корешкам книг, стоящим на полках. – Я здесь совсем одна, и ты меня не слышишь. Мне бы хотелось, чтобы ты хотя бы взглянул на меня, а не скользнул глазами, как по пустому месту. Ответил на мои монологи, которые я проговариваю и жду хотя бы кивка или улыбки. Но ничего этого нет. Я для тебя невидима, Джереми. Она оглядывается на кровать, где безмятежно спит Гилберт, и качает головой. - Как идиотка, честное слово. Ей иногда мерещится огонь и адская боль от кола, пронзившего грудную клетку. А ещё последнее объятье, последнее прикосновение Джереми. Его тело, его дыхание - всё это словно морок, опутавший мысли и ставший с ней единым организмом. Анна никогда не думала, что сможет влюбиться в кого-то и отказаться от матери. Но так случилось. Она полюбила Джереми, полюбила его юношескую ранимую натуру. Он принял её, даже узнав о другой её сущности, принял и не перестал доверять. Анна улыбнулась и присела на краешек кровати. -Какой же ты ещё ребенок, - она провела ладонью по тёмным волосам и облизала сухие губы.***
Медленно шли дни, плавно перетекая в недели и месяцы. Анна незаметной тенью скользила за Джереми, сопровождала его, не отступая ни на шаг. «В какой-то мере, - думала она, - я защищаю его. Жаль только, что и эта наркоманка рядом ошивается. Но что поделать? Пусть хотя бы так». Днём Анне не было скучно - она могла слушать разговоры и не чувствовать себя одинокой. А вот ночью… ночью она чувствовала себя такой одинокой как никогда. Поэтому и залезала в кровать к Джереми, чтобы хотя бы так ощущать его близость. Анна не могла спать – призраки априори не устают, - поэтому рассматривала Джереми, исследовала кончиками пальцев его лицо, пытаясь услышать хотя бы отголосок жара кожи. Но ничего, кроме пустоты и холода, не ощущала. Это расстраивало больше всего. Ведь он рядом, близко – вот, руку протяни и почувствуй его. Но хрустальные замки иллюзий рушились, когда ладони проходили сквозь тело. Анна пролила много слёз за свою жизнь, и всегда становилось легче. Сейчас такой возможности не было, и это сжигало нервы, давило на плечи многотонным грузом. Все наивно полагают, что после смерти обретаешь покой. Это неправда. Анна умирала два раза, и смерть не приносила ей ничего, кроме тяжёлого ощущения засасывающей пустоты. Она не станет спорить, что, возможно, кому-то повезло и им легче здесь, чем там. Но ей нет. Она хочет обратно - туда, где есть запахи, где есть тепло и холод и где тебя не игнорируют просто потому, что не видят. Она хочет этого всем, теперь уже точно, мёртвым сердцем.***
Сегодняшний день удивителен – Джереми увидел её, смог прикоснуться к ней. Анна чувствует себя счастливой, насколько это вообще возможно. Но теперь, когда они могут ощущать друг друга, всплывают и другие желания. Она изголодалась, её мучает потребность в прикосновениях, в ощущении тепла и мягкости человеческой кожи. - Анна, - шепчет потрясённо Джереми, когда тоже чувствует в своей ладони руку Анны. – Господи, Анна… Она грустно улыбается и, наклонив голову, утирает текущие по лицу парня слёзы. Проведя достаточно времени по ту сторону, Анна приняла и… отпустила эмоции. - Тише, милый, тише. Джереми порывисто потянулся и обнял девушку, утыкаясь лицом в её шею и вдыхая запах волос. Но сразу же отстранился и закашлялся, потому что в нос ударил едкий запах гари и пепла, напоминающий о том, что Анна мертва, сгорела, исчезла с лица земли, превратившись в пыль. - Ты же понимаешь, что это… исключение? – тихо спрашивает Анна и проводит пальцами по мягким тёмным волосам. – Больше такого не будет. - Пожалуйста, - просит Джереми и умоляюще смотрит на девушку напротив. - Прошу! Анна знает, что это неправильно. Но ничего не может поделать, потому что это же Джереми, её Джереми, которого она любила и любит всем сердцем. И отказать ему нет никаких сил, как будто тело взяло контроль под разумом. Сказать «нет» не представляется возможным. Поэтому Анна поддаётся - подаётся вперед, чтобы соприкоснуться губами с Джереми, обхватить руками его плечи и отпустить себя. Когда Джереми обнимает её, целует и начинает раздевать, она не может сдержать своих стонов. После стольких месяцев тактильного голода, после полного одиночества всё кажется настолько ярким, жарким и горячим, что она начинает сходить с ума. Джереми не останавливается, продолжает цепляться, как утопающий за спасательный круг, и убеждает постоянным горячечным шёпотом: «моя», «скучал», «люблю». От этих слов, от осознания, что она ему так же необходима, у Анны в горле встаёт противный ком. - Мы… Джер… О, Господи! Анна не договаривает, давится словами, запрокидывая голову и отчаянно жмурясь. Эмоции сейчас захлестывают её полностью, расцвечивают тело ощущениями и дают такое важное чувство сопричастности. Джереми одаривает её ласками, которые ощущаются острее, чем раньше, шепчет и говорит, как она ему важна. Но всё вспыхивает и меркнет, когда удовольствие затапливает всё её существо. И Анна исчезает. Теперь, когда она так своеобразно попрощалась с Джереми, её ничто больше не держит. Она свободна.