Rusted from the rain

Карл знает что проржавел, словно старая колымага. И он разлагается изнутри не хуже, чем все те трупаки, что ходят за оградой. "Я могу быть сильным за нас обоих", - сказал отец. Карл знал, что нихрена он не может. С самого начала. С тех самых пор, как они потеряли Джуди и маму. Отец хочет быть сильным, но он видит, что тот притворяется. Поэтому Карлу тоже приходится быть сильным. Или хотя бы притворяться. Все в этом маленьком закрытом мирке, в Александрии, насквозь провоняло страхом. Карл лишь не понимает, почему этого никто не видит, почему этого никто не замечает? Почему? Дети, радостно бегающие по лужайкам и гоняющие мяч. Взрослые, которые выгуливают собак. Матери, которые готовят обед и зовут своих детей в дом. Это же такое ненастоящее. Черт побери, все такое ненастоящее... Рик хочет, чтобы он бегал вместе остальными и не думал о том, что за оградой есть Ходячие. Отец же не держит его за дурака? Поверить в гребаную сказочку о том, что все хорошо. Пусть он в конце концов перестанет желать ему "спокойной ночи". Хотя бы потому что ничего уже не будет хорошо. И не будет никакой спокойной ночи. Александрия обречена. Все они. "Я не такой, как они, папа", - отец не хочет этого понять. Он никогда таким не будет. Не после смерти мамы и Джуди. Не после убийства Шейна, не после убийства Билли... Он шагнул за ту черту, откуда не возвращаются. Он уже там, где детство закончилось. А еще теперь он чертов калека. Маленький мальчик без глаза. Мальчик, который по-прежнему может стрелять. Когда-то он колебался, держа в руках пистолет. И потерял все. Больше этот вопрос его не мучает. А еще у него осталась София. Ох черт, у него осталась София... А она может стать прежней? Ну, она хотя бы притворяется... "Мне нравится притворятся, что у меня все хорошо". Именно это и сказала София. Она может притворяться. У неё даже неплохо получается. Только больше не появляются ямочки на веснушчатых щеках. Потому что она больше не улыбается. Он тоже пытается стать прежним, хотя бы ради неё. Читает с ней вместе книжки, хотя раньше и не думал, что это такое увлекательно занятие. Ей нравится Властелин Колец, и она хотела бы жить в домике как у хоббитов. Карл был готов отдать второй глаз за то, чтобы сейчас они вместе с Софией оказались в домике у Бильбо Бэгинса. Да он отдал бы что угодно, чтобы София снова рассмеялась, улыбнулась, чтобы стала хоть чуть-чуть более живой. Чтобы снова поцеловала его в щеку, а он мог бы, преисполненный притворного отвращения, ехидно сообщить: "Фу, как противно!" Карл уверен, что София - это все, что у него осталось. Когда-то он колебался, направляя дуло пистолета на Шейна, чтобы спасти отца. Когда-то он говорил полуживому Рику, что тот ему не нужен и не смог выстрелить в него, когда тот мог стать ходячим... Возможно, он проржавел снаружи и давно сгнил внутри, но... Если что-то угрожает Софии, видит Бог, он колебаться не будет.